Борис Зеленский - Атака извне

Но никакого знака под убаюкивающие объятия включенного псевдоприбоя не последовало. Либо святой проигнорировал обращение, либо не владеет азами прогностики. В любом случае решать придётся самому. Придя к такому выводу, Тэйтус включил ливневую стену.

Отряхиваясь, как выскочивший из реки злопоух, Тэйтус попрыгал на мохнатом водоотталкивающем коврике, растёрся гигиенической лентой и с трудом влез в форму, которую ему презентовал фрейзер. К своему сожалению, он должен был признать, что сезоны, проведённые в опале, и просто сезоны, которых у него набралось побольше, чем у Тедля Ноха, не способствовали стройности фигуры.

— Эх, — сказал с досадой астроном, — придётся сесть на диету, иначе ни в какие габариты не вписаться!

Он придирчиво оглядел свой силуэт в туманном овале встроенного зеркала, остался им крайне недоволен и отправился в уголок Вечернего Отдохновения, где прилёг на диванчике, обитом кожей рукокрылого легкомысла, зарылся носом в подушку, набитую его же подшерстком, прикрылся плащом и забылся беспечным сном до прихода своего покровителя, который вернулся лишь перед часом Единодушия, предшествовавшим первой вахте.

— Как себя чувствуете, господин ревнитель? — поинтересовался Шарби с порога.

— Вот малость прилёг отдохнуть, — виновато щурясь, признался Тэйтус, — и сам того не ожидая, провалился в забытье…

— Это хорошо, — неожиданно похвалил фрейзер, — что вы выспались. Ночь нам предстоит не просто беспокойная, а беспокойная втройне, если не сказать больше.

Каюта фрейзера первого ранга преподобного Тедля Ноха располагалась на той же палубе, что и скромное жилище командира лазутчиков. Шарби Унц пригладил волосы, оправил форму и решительно постучал в звуковую мембрану. Три чётких удара, именно так должен стучаться старший офицер, собираясь войти в каюту другого старшего офицера в неслужебное время. Младший офицер стукнул бы два раза, а рядовой состав стучать вообще не имеет права, а обязан поскоблить мембрану ногтем.

Некоторое время ответа не было; лазутчик чётко представлял, как пожилой ревнитель, бормоча: «И кого это святой Цукеш послал на ночь глядя», — спешно наводит на столе рабочий беспорядок, долженствующий показать незваному гостю, что ревнитель имперских стандартов и в неуставное время стоит на посту, денно и нощно лечась о моральном и идеологическом облике экипажа.

Наконец лепестки диафрагмы убрались в окантовку входа, и фрейзер мог заглянуть в открывшийся проход.

Ревнитель Тедль Нох, облик которого Шарби Унц успел изучить до мельчайших подробностей, сидел за столом, держа в руках баллончик, заправленный чернилами певчей каракатицы. Всем видом он показывал, что его оторвали от работы — сочинения завтрашней проповеди, которой, конечно, придаётся особое значение, ведь это первая проповедь нового ревнителя, произнесённая не на стационарной орбите, а в условиях боевого похода.

— Разрешите войти, достопочтимый Нох?

Ревнитель сделал приглашающий жест:

— С кем имею честь?

Фрейзер переступил комингс и склонил голову:

— Шарби Унц, командир корабельных лазутчиков.

Диафрагма сомкнулась за его спиной.

Тедль Нох демонстративно повертел чернильный баллончик.

— Итак…

— Ваше Здравомыслие, я только недавно вернулся из города и мог бы подождать до завтра, но сразу поспешил к вам. У меня донесение.

— Донесение? — переспросил Нох, поджимая губы.

— Так точно, господин ревнитель. И не просто донесение, а донесение закрытого доступа.

Корабельный идеолог побарабанил пальцами по столешнице:

— Интересно, интересно.

Впрочем, любому было ясно, что ничего интересного он услышать не ожидает: наверняка кто-то из нижних чинов не отдал честь портрету Светозарной Особы, а, может быть, даже сделал неприличный жест в его сторону. Да, конечно, факт крайне прискорбный и вполне достойный закрытого доступа, но желательно было бы передать его в подглядку-подслушку, это скорее дисциплинарный проступок, хотя может проходить и по идеологической части. Ну-ну, давай, фрейзер, стучи на подчинённых, возможно, это зачтется! А может и нет…

Шарби Унц помялся, всем видом показывая, что волнуется и не знает, с чего начать.

— Ну же, господин фрейзер, не тяните когтемера за хвост! Вы же видите, я крайне занят.

— Да-да, сейчас, — Шарби Унц, очевидно, справился с волнением. — Дело в том, что я вышел на хорошо законспирированное ядро подпольного общества.

— Несанкционированных употребителей грёзовызывающей влаги? Составителей запрещённых букетов? Любителей смотреть в ночное небо по чётным числам? — перечислил Тедль Нох. Всё в его облике показывало, что ни в какое подпольное общество он не верит и не позволит себя разыграть или, того хуже, использовать в каких-то корыстных целях.

— У нас на борту свили гнездо питомцы Змеи, — сказал офицер тихо. Словно боялся, что упомянутые питомцы могут услышать.

У Тедля Ноха задергалось веко.

— Питомцы Змеи? Вы уверены, фрейзер, что это не ваши фантазии? Заговорщики в элитном подразделении имперской армии?! И подглядка-подслушка, по-вашему, ни о чём не догадывается?

— Абсолютно уверен. Номинально мы не занимаемся слежкой за членами экипажа, но я не был бы главным корабельным лазутчиком, если бы не следил за всем, что происходит вокруг.

Веко никак не могло успокоиться.

— Ах да, вы же начальник военной разведки! — на лице ревнителя отобразилась озабоченность, густо замешанная на недоверии.

Не нужно быть телепатом, чтобы понять, о чём в эту минуту размышляет корабельный идеолог. Как известно, военная разведка традиционно недолюбливает сотрудников сыска. Тогда понятно, почему фрейзер пришёл к нему: идеологи тоже частенько конфликтуют с подглядкой-подслушкой. Значит, заговор на корабле действительно имеет место. Или же он столкнулся с тонко продуманной интригой… В любом случае, действовать нужно решительно, но аккуратно.

— Конечно, конкретных имен вы назвать не можете? — спросил Тедль с безнадёгой в голосе.

— Они скрывают свои лица, — подтвердил фрейзер. — Но… — он сделал многозначительную паузу, — я не был бы хорошим командиром своих лазутчиков, если бы не был хорошим лазутчиком.

— Вы их выследили?

— Да, я их выследил. Это было трудно. Но теперь я знаю имя по меньшей мере одного из заговорщиков. Более того, это один из руководителей преступного общества, офицер, а не просто канонир при плазменных лучемётах…

— Почему вы не обратились напрямую в подглядку-подслушку…

— …а взял и заявился к вам? — с полуслова подхватил мысль ушлый командир лазутчиков. — Всё очень просто. С нашей тайной канцелярией вести совместные дела себе дороже, они всегда хотят поставить верхнее «до» солирующей каракатицы себе в заслугу! А вы, господин Нох, человек новый, но, как я слышал, со связями, и, если наше общее дело выгорит, надеюсь, замолвите за меня словечко. Честно говоря, идеологам я доверяю больше, нежели соглядатаям.