Сергей Дмитрюк - Зуб кобры

Поэтому сейчас, неожиданно столкнувшись со столь ужасной смертью, я растерялся. Было ясно одно — этого человека кто-то намеренно убил, или же он убил себя сам, что было для меня совсем невероятно и непостижимо.

Я повернулся к Сабуро:

— Так что же, по-твоему, здесь произошло? А, Тадеуш?

— Я же говорю: убийство, — неуверенно начал Сабуро.

— Белоголовый! Почему ты решил, что это именно убийство? — Я подошел к нему вплотную, посмотрел в глаза. — Я вижу только труп. Этого пока мало, чтобы делать какие-либо выводы!

— А у тебя есть какие-то другие соображения на этот счет? — спросил Сабуро.

Я не нашелся, что ему ответить. Растерянность во мне начала сменяться раздражением, но я сдерживал себя, понимая, что никто ни в чем не виноват. Покосившись на труп, спросил:

— Здесь кто-нибудь был кроме вас? Обстановка, надеюсь, осталась прежней?.. Могу я хоть на это надеяться?

— Все в пределах инструкции, — заверил Тадеуш. — Только я и… — Он посмотрел на механика. Тот молчаливо сидел на выступе иллюминатора.

— Может, это кто-нибудь из волонтеров? А, Влад? — Сабуро с надеждой посмотрел на меня.

— Возможно. Об этом пока рано говорить. Все обсудим в кают-компании.

Я положил руку на плечо механика.

— Вот что, Маат! Опечатай пока каюту, до выяснения… Чтоб никто не совался без надобности. Нужно будет обработать тело криосоставом, — обратился я к Сабуро, подталкивая его к двери. — Хоть труп и «поджарен», но будет разлагаться. И вызови экспертов из медицинской части станции.

Сабуро согласно кивнул. Уже на пороге я обернулся. Подумав, сказал Хануру:

— Маат! Возьми у него излучатель, только руку оберни чем-нибудь!

Механик достал носовой платок, присел около трупа. Осторожно вытащил излучатель из стиснутых обугленных пальцев. Протянул мне. Я сунул его в пластиковый мешок и вышел. В коридоре ждал Сабуро. Несколько секунд я смотрел, как Ханур закрывает дверь и припечатывает пломбу, затем пошел по коридору. В кают-компании никого не было. Тадеуш устало сел на надувной диван, положил рядом шлем.

— Да сними ты эту шкуру! — не выдержал я, глядя на его потное, раскрасневшееся лицо.

Он молча стал отстегивать ремни с приборами. Я подошел к иллюминатору, нажал кнопку — стекло прояснилось.

Значит, все-таки убийство?.. Я пытался прогнать от себя эту мысль, но она казалась в сложившейся обстановке самой разумной. Сейчас нужно отбросить всякие эмоции и взглянуть на ситуацию глазами профессионала. Ведь я профессионал, в конце концов!

Недаром Громов предупреждал, что может сложиться ситуация, потребующая опыта и знаний нашей специфики. Может быть, связаться с ним и спросить совета?.. Нет, нельзя! Надо разбираться во всем самому.

Я взглянул на часы. На циферблате девять утра. До вылета час. А тут еще это навалилось! Обернулся к Сабуро.

— Что ты обо всем этом думаешь?

— Я? — Тадеуш пожал плечами. Вдруг его прорвало: — А что я могу думать об этом, Влад?! Вчера Торкали был на патрулировании. После этого отдыхал. Сидел в видеотеке, развлекался с друзьями. Вечером пошел к себе. После этого его больше никто не видел… в живых. Я спрашивал ребят, тех, что расположились рядом: в его каюте всю ночь было тихо. Никаких подозрительных звуков или шума никто не слышал (это и понятно, ведь излучатель убивает бесшумно). Только среди ночи в каюте Торкали был слышен какой-то шум, словно уронили какую-то стеклянную посуду на пол.

— Стеклянную, говоришь? — Я в задумчивости повертел небольшой хрустальный шар в металлическом блюдце на столе. — Но ведь пол в каютах покрыт вспененным пластиком, да и посуда на Орбитальной не стеклянная… Странно. И больше ничего?

— Ничего! — Сабуро помолчал, потом сказал как бы в раздумье: — Влад! Вчера прилетел ракетоплан из Сообщества…

— Ну и что? Ты думаешь, это как-то связано со смертью Торкали? Они прилетают сюда каждую неделю!

Тадеуш неопределенно пожал плечами, сказал:

— Н-не знаю… Может, я просто ошибаюсь, но ведь раньше ничего не случалось. А тут сразу: и этот ракетоплан, и эта смерть…

Я внимательно посмотрел на него.

— Послушай, Белоголовый! А ведь в твоих рассуждениях что-то есть! Если вдуматься, то все говорит о том, что смерть Торкали как-то связана с этим ракетопланом из Сообщества… Но связь какая-то очень уж тонкая. Не исключено, что все просто чистая случайность… Вот что, Тадеуш!

На панели визиофона замигал огонек вызова. Я перегнулся через стол, нажал кнопку, включая обратную связь. С экрана улыбнулся Юлий Торрена: худощавый, рыжеволосый, лицо длинное, словно вытянутое.

— Влад, ты как?

— Если ты о моем здоровье, то хорошо, а если о делах, то значительно хуже!

— Что у тебя? Что-нибудь произошло?

— Убийство… или самоубийство… — Я посмотрел на Сабуро. Он с сомнением покривился. — Пока что не ясно. Как записано в классификационном справочнике: «…обнаружение мертвого тела с явными признаками насильственной смерти».

Правая бровь Торрены чуть приподнялась.

— Когда это случилось?

— Сегодня утром… — Я покосился на большие настенные часы, отмерявшие земное время. — Вернее, вчера вечером. Точнее скажут эксперты.

— Причины найдены?

— Пока ничего. Все причины — найден в своей каюте; поражен боевым разрядом; никаких следов и видимых причин случившегося. Свидетелей тоже нет. И вообще, пока ничего! Все цепляется одно за другое, а соединить пока вместе не возможно.

Торрена на минуту задумался, почесал в затылке.

— Да, трудная задача! Но я к тебе не за этим.

Я усмехнулся, переглянулся с Сабуро. По-моему, ничего важнее случившегося для нас сейчас не было.

— Могу тебя обрадовать, — продолжал Торрена. — Твоя «звездная командировка» подходит к концу.

— Как? По графику мне еще четыре месяца находиться на Орбитальной!

— Ты что, забыл про новшество шефа? — удивился Юлий. — Хочешь не хочешь, а раз в два года обязан пройти курс спецпереподготовки! Так что передавай все дела своему заместителю… Кто у тебя там? Сабуро? — Он наклонился к экрану; кивнул, здороваясь с Тадеушем, словно только сейчас заметил его. Снова повернулся ко мне. — И возвращайся на Землю. Думаю, тибетский воздух будет тебе полезен после твердого кислорода!

Я посмотрел на Сабуро. Он опустил глаза, явно не одобряя этой затеи в сложившейся ситуации.

— Вот что, Юлий! — Я снова повернулся к экрану. — Я останусь на Орбитальной еще какое-то время!

— Ты это серьезно?

— Вполне. Мне не нравится вся эта история. Что-то в ней не так… А на Орбитальной, сам знаешь, из особистов только мы с Сабуро. И я не могу оставить его одного в такой ситуации. Нужно хотя бы наметить версию, чтобы ему было легче… Ну, хоть часа на четыре я должен задержаться, до ближайшего пассажирского рейса.