Сергей Дмитрюк - Чаша огня

— Изображение не очень качественное, — словно оправдываясь, сказал Рогов. — Было много наслоений, поэтому расшифровка так затянулась.

Влад Стив, не спеша, раскладывал снимки у себя на коленях. На большинстве из них странные фантасмагорические картины, выплывающие из вязкой тревожной тьмы, словно кошмарные видения воспаленного разума. Рассматривая их, я со всей отчетливостью представил себе, под каким тяжелым психическим прессом находится сейчас наш подопечный.

На следующем снимке можно было довольно отчетливо различить квадратный двор какого-то сооружения, в котором собралось десятка два людей в странных одеждах. Все они смешались в теснящейся толпе. На головах некоторых были причудливые шапки с высокими мохнатыми гребнями… Кто эти люди? Где они находятся? Я посмотрел на Стива. По выражению его лица было трудно понять, что сейчас чувствует наш начальник. Он достал очередной снимок. На нем, на широком уступе под отвесной стеной горного хребта, монастырь. Полуразрушенные, массивные стены, кубические здания, больше похожие на груды камня — все лежит под покровом мрачной тени, поднимающейся из глубокого ущелья справа. Это же то самое место! Я видел его из гравиплана, пролетая над Монастырским ущельем.

— Это оно, Монастырское ущелье! Я узнал его!

Влад Стив поднял на меня печальные глаза.

На следующем снимке смутно проступало расплывчатое женское лицо. Я пригляделся. Это было лицо Дивии Рана. Почти такое же я видел на фотографии в ее комнате. Девушка слабо улыбалась, но облик ее казался каким-то призрачным, словно выплывшим на мгновение из глубин небытия, чтобы снова бесследно исчезнуть.

Тяжелый вздох вырвался из груди Тосико.

Последний снимок был резче, но не менее странным, чем все предыдущие. На нем в причудливом сплетении неясных темных образов угадывалось острое лицо какого-то человека — мужчины, одетого в странный костюм. Голова его была полускрыта низко опущенным капюшоном, а глаза зловеще и неестественно светились.

Несколько минут Влад Стив пристально вглядывался в эту эонограмму.

— Удивительно знакомое лицо… — задумчиво произнес он, и вдруг, поспешно сложив снимки, быстро поднялся.

— Увидимся утром в Отделе! — коротко бросил Стив, и стремительно зашагал вглубь парка, оставив нас с Тосико ошеломленными сидеть на дереве.

Утром, едва рассвело, мы с Тосико уже были в Отделе и с нетерпением ждали появления там Влада Стива. Он появился на пороге своего кабинета спустя полчаса утомленный, но явно довольный. На наш немой вопрос, он первым делом поспешил извиниться.

— Простите, что оставил вас вчера вот так, без объяснений, но дело не требовало отлагательства. Мне необходимо было срочно проверить кое-какие данные в Информационном Центре Совета, иначе я упустил бы догадку, которая пришла мне в голову, когда мы рассматривали эонограммы Зеница.

— И о чем вы догадались? — подозрительно спросил я.

— Об этом потом! Не будем пока отвлекаться. Так на чем мы остановились вчера?

— Вы хотели объяснить нам, как Зеницу удалось заманить Дивию Рана в горы, — напомнила Тосико.

— Верно. Ему помогло вот это!

Стив полез в нагрудный карман своей куртки и извлек оттуда крохотную фигурку коня, вырезанного из белого пластика — того самого, что я нашел в комнате у Дивии Рана, и о котором теперь совершенно забыл.

— Узнаешь? — начальник посмотрел на меня и хитро прищурился.

— Да, конечно.

— Как ты думаешь, что это такое?

— Не знаю…

— Такие вот игрушечные кони использовались во время буддийского обряда лунг-та — обряда приношения «коней счастья». Зениц рассказал Дивии Рана про этот старинный обряд, о котором она, видимо, ничего не знала, и предложил девушке самой совершить его, взобравшись по склонам Монастырского ущелья. Конечно же, романтическая и впечатлительная студентка, увлекавшаяся стариной, была захвачена этой идеей, и, разумеется, Зениц в тот момент был для нее «замечательным человеком». Теперь вам понятно, какой «счастливый случай» она имела в виду, убеждая свою подругу сохранить в тайне ее поездку в Монастырское ущелье? Дивия Рана заранее готовилась к этой поездке, вырезая из пластика фигурки лошадей, необходимые для совершения обряда, а эту, вероятно, забыла в спешке, или же она ей просто не понравилась. Видите по краям среза не заметно разметки, значит, фигурки вырезались по готовому шаблону, и их было много.

— Но что это за обряд лунг-та? — спросила Тосико. — Я тоже ничего о нем не слышала. В школе, на уроках истории религий нам ничего не рассказывали о нем. Откуда вы узнали об этом обряде?

Влад Стив снова хитро посмотрел на нас.

— Я узнал о нем все в том же Информационном Центре. Уж слишком странной показалась мне эта фигурка! Обряд приношения «коней счастья» уходит своими корнями в глубокую древность, и неразрывно связан с преданиями о камне Чинтамани — легендарном и таинственном даре созвездия Орион. Если верить легендам, то когда-то очень давно, в незапамятные времена, из других миров на Землю упал чудесный камень. У индусов его называли Чинтамани, тибетцы и монголы именовали его Норбу Римпоче. В преданиях этот чудодейственный камень утоляет все желания страждущих, придает им силу и мудрость. Но не все могли приблизиться к нему. Только чистые сердцем и душой способны были стать его хранителем. Тех же, кто был недостоин этого, камень мог опалить своим священным огнем. Хранителем этого удивительного сокровища тибетцы считали Ригден-Джапо — владыку страны высшей справедливости Шамбалы, укрытой в Гималаях. Там, в башне Шамбалы и находиться по их представлениям Чинтамани, символом, которого служил знак трех кругов охваченных пламенем или же чаша огня — символ огненного перерождения природы и человека.

— Просто удивительно! — вырвалось у Тосико.

Я посмотрел на нее. Щеки ее пылали от волнения. Как завороженная смотрела она на Стива, ловя каждое его слово.

— Оттуда, с гор, — продолжал наш начальник, — спускался Конь Счастья, неся слепящий кристалл лучистой материи, возвещая наступление эры справедливости, счастья и небывалых свершений. Поэтому в священный праздник лунг-та буддийские монахи, жившие в затерянных монастырях гималайских гор, разбрасывали по ветру фигурки вырезанных из бумаги «коней счастья», призывая богов быть милостивыми к путникам, всем идущим и едущим, всем ищущим, всем тоскующим о радости. Эти кони должны были нести людям частички заветного Сокровища Мира — дар Ориона.

— Но откуда Зениц мог знать об этом обычае? — удивился я, недоуменно взглянув на Влада Стива.

— Вспомни, ведь Зениц, со слов знавших его людей, был увлечен поисками Шамбалы, отысканием дороги в эту чудесную страну. Он искренне верил в ее реальное существование. Значит, ему было известно и о Чинтамани, и о «конях счастья». Наверное, он часто бывал в горах и мог встретить там кого-то, кто так искалечил всю его жизнь.