Сергей Дмитрюк - Чаша огня

Что значит в двадцать девять лет осознать, что за спиной у тебя ничего нет? То есть совершенно ничего!.. Пустота и пыль, бездарно прожитые годы… Человек без прошлого, словно растворившееся в бездонной глубине неба облако, о котором уже никто и никогда не вспомнит. Все пошло прахом и будущего тоже нет! Все — надежды, чаяния, мечты… и даже любовь. Осталось только это далекое холодное небо, в котором я тону, как черные точки птиц, кружащихся надо мной.

Я повернулся на бок и приподнялся на локте. Крохотный островок растительности, на котором я лежал, обрывался справа, и пологий склон холма уходил вниз, туда, где вырастал белоснежный треугольник лестницы. Она вела на кольцевую эстакаду, за которой на фоне яркой зелени стояли такие же белоснежные дома, сверкавшие на солнце лентами застекленных галерей и громадными зеркальными окнами. Разноцветные точки людей мелькали под ажурными арками пешеходного моста: кто-то спешил по своим делам, кто-то просто прогуливался вдоль прозрачных оградительных барьеров.

Я снова лег на спину. Жизнь внизу шла своим чередом, и мне казалось, я уже так далек от нее, что потерял всякое право возвращаться в этот мир добра и справедливости. Трава на вершине холма едва слышно шуршала под ветром, и этот шорох был так же тоскливо одинок, как и нескончаемый бег облаков по небу. И снова, в который уже раз, перед моим мысленным взором возникло лицо Тосико, ее задумчивые и грустные глаза, такие, какими она смотрела на меня в ту минуту, когда я посылал ее на смерть… Она знала, что я не прав, и все равно подчинилась… ради меня… а я убил ее! Только я! Убил и Лама Хонга, и Торихаса… Убил своих товарищей!

О небо! Как несправедлива судьба, и как ужасно, что ничего уже нельзя вернуть назад — ничего! Впереди только пустота и неизвестность — целый век пустоты! Но самое страшное, что уже никогда не воскресить погибших ребят. А я живой, лежу под этим высоким, солнечным небом, не имея на это никакого права!..

Тяжело поднявшись с земли, я снова посмотрел на белоснежную эстакаду и дома за ней, и стал медленно спускаться вниз по склону холма.

В павильоне с матовой полупрозрачной крышей, затерявшемся в тени ливанских кедров в самой глубине парка было безлюдно. Я специально отыскал самую уединенную кабину с визиофоном, но и здесь я чувствовал себя неуютно, боясь попасться на глаза случайным прохожим. Поэтому мне пришлось подняться наверх, на открытую веранду, где тоже была кабина с визиофоном.

Экран вспыхнул голубыми искрами и тут же засветился ярким белым светом. В правом верхнем углу его читалась цифра «пять» и буква «А». Это означало, что автоматический информатор включен и готов к приему сообщения.

— Центр распределения трудовых ресурсов, пожалуйста! — четко произнес я.

Над пятеркой тут же загорелся красный огонек, затем на какое-то мгновение изображение на экране померкло и сразу же развернулось панорамой обширного зала со стеклянной стеной, за которой простирались необъятные дали голубого горизонта. Прямо по центру зала под изогнутым дугой крылом больших экранов сидели несколько девушек, одетых в одинаковые бело-голубые платья с эмблемой ЦРТР на груди. В следующую секунду камера приблизила одну из них — белокурую и загорелую, — и я оказался один на один с диспетчером распределительного центра. Девушка оторвала взгляд от небольшого дисплея на столе и подняла на меня большие васильковые глаза. Приветливо улыбнулась.

— Дежурный оператор Сандра Чейви. Слушаю вас!

— Я хочу отправиться добровольцем в какую-нибудь отдаленную звездную колонию Трудового Братства, где можно найти тяжелый физический труд.

— Вас, наверное, интересуют новые колонии? Из тех, что недавно заселены? — журчащим голоском поинтересовалась девушка-оператор.

Я, молча, кивнул.

— Прекрасно! — сразу же оживилась она. — Таких три. Хотите посмотреть?

— Н-нет…

На миловидном лице моей собеседницы отразилось легкое удивление. Впрочем, оно тут же уступило место деловой сосредоточенности.

— М-м… Мне хотелось бы поподробнее узнать ваши предпочтения, тогда я смогла бы дать вам более полную информацию. Но если вы не считаете нужным говорить, то…

— Простите, — вежливо прервал я ее. — Возможно, я был неточен. Меня интересует как можно более отдаленная колония, наличие там тяжелой работы и, по возможности, скорый отлет. Больше ничего.

На этот раз девушка-оператор не смогла скрыть своего удивления. Она посмотрела на меня с тревогой и ожиданием. Затем решительно сказала:

— Ну, что ж! Тогда вам подойдет колония СНР-646/12, в просторечии именуемая «Фаэта-2». Она находится в системе Омикрон Кита, двенадцать парсек от Земли — это почти на пределе расселения людей вне Солнечной системы. Там добывают кристаллы иридия, и как раз требуется тяжелый физический труд.

— Прекрасно! Меня устраивает.

— Но, к сожалению, — поспешила добавить она, — очередная группа добровольцев только формируется и отправится туда не раньше чем через три-четыре месяца. Вам придется пройти испытания на Учебном Полигоне вместе с остальными.

— Насчет этого можете не беспокоиться. Я имею специальную подготовку и допуск к самостоятельным полетам в космосе.

— Да? — Сандра Чейви взглянула на меня с нескрываемым интересом. Произнесла в раздумье: — Как же вам помочь? Может…

Видимо, какая-то мысль пришла ей в голову. Она снова посмотрела на меня.

— Знаете что? Восьмого сентября туда летит грузовой ракетоплан. Он доставляет продовольствие и научное оборудование. Может быть вы…

— Я согласен лететь на грузовом!

— Правда? Вот и хорошо! Значит, мы с вами все-таки нашли выход? — искренне обрадовалась девушка.

— Когда отправляется этот корабль?

— Восьмого, в двенадцать тридцать. Бортовой номер корабля четырнадцать пятьдесят три. Экипаж будет предупрежден о вас.

— Большое спасибо!

— Счастливого пути! — Синеглазая дежурная проницательно заглянула мне в глаза и ободряюще улыбнулась на прощание.

Тяжело вздохнув, я повернулся к лестнице, собираясь уходить, и тут заметил стоящих неподалеку людей. Я не заметил, как они поднялась на веранду, и сейчас растерялся, увидев их здесь. Остановился около кабины визиофона, не зная как поступить: толи убежать сломя голову, толи подойти ближе. Почему-то подумалось, что эти молодые ребята уже знают обо мне все, все, что произошло в Монастырском ущелье. От этих мыслей на душе стало еще тяжелее. Захотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть куда-нибудь, чтобы не встретить их презрительных взглядов. Но ребята тихо беседовали между собой, не замечая меня, укрывшегося в тени кабины. Они не спеша, прошли вглубь веранды и остановились там, около перил ограждения.