Василий Сахаров - Тор

— Доложить о потерях! — позабыв, что рации уже нет, потребовал я доклада.

Однако рядом находился только Хакаранда, а за ним лежали тела двух поисковиков, бывших наемников, которых раскромсали пули автоматического танка. Поэтому пришлось напрягать голосовые связки, и спустя минуту я уже знал, что потеряно семь человек, кого осколками снарядными посекло, а кого из пулемета танк положил. Потери серьезные. Ну, а что касается «Рокота», то Ривера обещал запустить его. Но ему требовалось время, и пока он возился с боевой машиной, я приказал поисковикам включить коммуникаторы и дополнительные радиостанции, если они у кого-то были. У меня, например, радиосканер в рюкзаке лежал, но пока хватало коммуникатора. Так что связь в отряде восстановили быстро. После чего трупы наших камрадов и оружие уложили в десантное отделение одного БТРа.

Наконец, «Рокот» завелся. Ривера развернул его, и я хотел отдать команду прыгать на броню и валить отсюда. Но опять над головой прошли три БПЛА, новое звено с КП корпуса, и одновременно с этим, отрезая нам путь к свободе, с правого фланга из леса выкатился новый автоматический танк, который прикрывали полтора десятка мехстрелков.

— Вот и все! — почему-то по-русски, выдохнул Хакаранда. — Кажется, попали.

Впрочем, нам улыбнулась удача. Староимперская боевая машина попыталась взобраться на остатки древнего шоссе, на котором мы находились, и забуксовала. Поисковики без команды погрузились на бронетранспортеры и «Рокот», которые отъехали с линии огня, так что можно было отступать. И все бы ничего. Да вот проблема. Наша броня и камрады на одной стороне дороги, а мы с Хакарандой на другой. Между нами метров двадцать пять, и все это пространство простреливалось карабкающимися по склону мехстрелками и танком. «Рокот» стрелять не мог, системы наведения погорели, а в следующую минуту беспилотники выйдут на цель и нанесут очередной воздушный удар. Ну и что было делать? Спасаться.

— Маэстро, — через коммуникатор я вызвал поисковика и вместе с Хакарандой спрятался за ближайшим деревом, — слышишь меня?

— Да, — пришел ответ.

— Уходите! Срочно!

— А вы?

— Попытаемся прорваться самостоятельно.

— Понял тебя. Будем ждать вас неделю в точке, откуда начали рейд.

— Хорошо. Ждите.

Бронетранспортеры и наш танк, со всей возможной скоростью, прикрываясь кронами раскидистых дубов вдоль тропы, начали движение. Хакаранда высунулся из-за дерева и послал в приближающихся мехстрелков длинную очередь. Тянуть было нельзя, по неизвестной нам причине пауки-пулеметы нацелились конкретно на нас двоих. Они стали окружать прикрывшее нас дерево, и я крикнул Раулю:

— Бежим!

Мы рванулись в сторону спасительного леса. Взгляд шарил по земле, мин здесь много, а уши улавливали звуки поскрипывающих мехстрелков, которые двигались медленнее нас. В крови бурлила смешанная с адреналином кровь, а мозг искал выход из сложившейся ситуации и не находил его. Нас гнали в сторону объекта, словно дичь, и мы все больше углублялись в нехоженые дебри.

Спустя час мы все еще были живы и остановились. «Охотники» немного отстали, и я спросил Хакаранду:

— Как думаешь, выберемся?

— Надеюсь, — он пожал плечами: — Но странно все как-то выходит. Слишком аккуратно нас гонят. Я два раза под выстрел мехстрелка попадал, а он не выстрелил.

— Может случайность?

— Вряд ли. Ты тоже спину подставлял, и в тебя не стреляли.

— Так и что, предлагаешь развернуться и попробовать мехстрелков в лоб атаковать?

— Ничего я не предлагаю. Но если хочешь знать мое мнение, то надо дальше бежать. Глядишь, укрытие найдем, собьем погоню со следа и потом постараемся обратно к отряду прорваться.

— Это понятно.

Прерывая нашу беседу, позади вновь послышался скрип ржавого механизма, и мы опять побежали.

Подъем по склону на горку. Спуск. Лощина. Проскочили и снова карабкаемся наверх, взбираемся на вершину и снова скатываемся вниз. Погоня не отставала, а силы были на исходе. И когда я уже был готов сбросить с натруженных плеч тяжелый рюкзак, мы уперлись в тупик. Слева и справа крутые склоны. За спиной гора, на хребет которой вскарабкался первый мехстрелок. Ну, а перед нами узкая горная речушка, над которой навис скальный карниз, и под ним пещера.

— Идем.

Я потянул за собой Рауля. Бывший наемник послал назад очередную гранату из подствольника, снова попал и последовал за мной.

Мы вошли в темноту, а мехстрелки, которых на вершине было уже несколько, начали спуск. Кажется, выхода нет и все, что нам оставалось, сидеть в пещере и держать оборону. Но когда наши глаза привыкли к полумраку, то я разглядел стальную дверь, над которой мигала светодиодная лампочка. В душе появилась надежда на спасение, и я подбежал к ней, нашел ручку, дернул и она отпала. После этого я обнаружил перед собой надпись «Аварийный выход Љ12-бис», а под ней еще одну «Вход и выход только по допуску высшего приоритета».

«Все пропало!» — промелькнула паническая мысль, а руки работали сами по себе. Рывком я скинул рюкзак, распустил горловину и достал радиосканер, в котором был забит спецкод покойного сержанта «барсов».

— Ну, последний шанс, — сам себе сказал я и послал сигнал.

Со скрежетом дверь аварийного выхода открылась. После чего вместе с Хакарандой я влетел внутрь небольшого, но очень пыльного помещения, из которого имелось сразу два выхода. Как раз в этот самый момент передовой мехстрелок начал входить в пещеру. Его железные паучьи лапки громко цокотали по камню, а дверь за нами никак не желала закрываться, наверное, механизм заклинило.

— Гранаты! — подал я команду Хакаранде и добавил: — Ручные!

У каждого поисковика в моей группе имелась одна противотанковая граната. Осколков от нее немного, а мы в укрытии, так что не боялись, да и расстояние метров тридцать, причем основной удар взрывной волны должен пойти наружу. Правда, стоило опасаться звуковой волны, но если спрятаться за углом и уши закрыть, пострадать мы были не должны.

Тяжелые гранаты, каждая весом в шестьсот пятьдесят грамм, оказались в наших ладонях. Одновременный рывок колец на себя и гранаты покатились по полу в сторону выхода. Над головой просвистели пули и мы, зажимая уши руками, спрятались в уголке.

«Раз. Два. Три. Четыре. Пять, — отсчет про себя. — Семь. Восемь. Девять».

Взрывы! Пол уходит из-под ног и грохот, который, несмотря ни на что, врывается в голову и больно бьет по барабанным перепонкам. Но вскоре все успокаивается и замирает. Выход завален и клубы пыли волнами перемещаются по воздуху подземелья, но мы этого не видим, а чувствуем, поскольку вокруг темно и только под потолком еле-еле мерцает лампочка аварийного освещения.