Сурен Цормудян - Огненный зверь

— Я не о таких подробностях спрашивал, черт вас дери! — поморщился Элдридж.

— А вы потерпите и послушайте, пан эмиссар. Это ведь все ваши подопечные, которых вы курируете. Очень милые господа, я вам доложу…

— И Складковский?

— Видите ли, в чем дело… Насколько я знаю, последний вылет на охоту был совершен прошлой весной. И Складковский там был. Однако… — Анджей вдруг скривился. — Однако, знаете, у меня спина уже затекла от сидения на вашей мине.

— А вы не напрягайтесь. Откиньтесь на спинку. Мина взорвется, только когда ваша задница приподнимется более чем на пару дюймов.

— Ох, вы так добры и заботливы, — саркастически заметил Мирович. — Может, вы ее отключите все же и уберете?

— Что-то мне подсказывает, что это было бы преждевременно, — снова нахмурился Элдридж.

Посетитель вздохнул:

— Ну, хорошо. Дело в том, что эта последняя охота окончилась весьма плачевно.

— То есть?

— Погибли все охотники и их так называемые гончие. Это помощники из числа обслуживающего персонала «Сафари-икс» и личные телохранители. Погибли все, кроме Юзефа Складковского. Жертва, та самая дичь в человеческом обличье, перебила хорошо вооруженную и экипированную группу. И знаете, ходят слухи, что охотились они в тот раз именно на женщину. Если он ее и трахнул, то весьма дорого ему это стоило.

— Сколько было охотников?

— Вместе с нашим общим другом, — произнеся слово «другом», Мирович изобразил пальцами кавычки, — еще трое. Все высокопоставленные чиновники нашего Оазиса. Я сейчас назову фамилии, а вы проверьте по своей базе данных. — Гость кивнул в сторону большого стола, на котором лежал рабочий ноутбук Элдриджа. — Все трое числятся умершими с мая прошлого года. Строго говоря, так и есть. Но официально двое погибли в автокатастрофе. Один умер от… как бы банально это ни звучало, от острой сердечной недостаточности. Ну, нельзя же будоражить общественность и уж тем более раскрывать всем, в том числе и своему руководству, что три влиятельных человека поплатились жизнью за весьма и весьма предосудительные шалости.

Малколм Элдридж чувствовал себя так, словно это под ним находится проклятая ампутационная мина, которая вот-вот взорвется. Вертолет! Охота на женщину! Складковский! Отпечаток ладони женщины… той самой женщины со сверхспособностями!!! Вот они, фрагменты, складывающиеся в жуткую мозаику! Уж неизвестно каким образом, но высших чиновников Сопотского Оазиса заманили в ловушку. Перебили всех, кроме самого ценного — шефа разведдепартамента. И этого парня, имеющего доступ к секретам самого высшего уровня, она в итоге очень крепко взяла за яйца! А раз на ее ладони осталось его семя, то… это уже, черт возьми, не метафора!

Он протянул руку и раскрыл ноутбук:

— Называйте фамилии.

Мирович перечислял, а пальцы Малколма бегали по клавишам. Поляк не лгал. Трое. Дата смерти — май прошлого года. А еще эти фамилии совпали с фамилиями любителей поохотиться, о которых рассказал пилот Ежи Войцеховский.

— Все сходится? — Анджей выдавил великодушную улыбку.

— Сходится, — хмуро ответил Малколм, глядя в монитор. — А кто управлял вертолетом?

— Это существенно?

— Не отвечайте вопросом на вопрос. Кто пилотировал в тот день?

— Этого я не знаю, пан эмиссар. — Гость осторожно развел руки. — Да и не интересовался, если честно. Меня интересует только Складковский. А еще больше — петля на его шее. Я слышал, что Ост-Европейская компания практикует повешения. Это правда?

— Чистая правда. И гильотина у нас есть, между прочим.

— О! Эстетичная казнь — гильотинирование. Но я бы предпочел, чтоб его повесили. Ведь висельники в момент смерти выпускают в свои штаны все, что способен выдать организм. И мочу, и дерьмо, и сперму.

— Вы просто не видели, что происходит с туловищем, от которого отлетает голова, господин Мирович.

— И не стремлюсь, простите, — поморщился Анджей. — Я лишь парикмахер. Человек мирной профессии, не получающий удовольствия от насилия. Но для пана Складковского я бы сделал исключение.

— Какая у вас еще есть информация?

— К сожалению, это пока все. Наверное, вы ожидали услышать больше, но… Подумайте хорошенько. Чем занимается человек, которому достался такой ответственный пост. И подумайте, почему он единственный не погиб. Может, все не так просто? Это лишь мои домыслы. Возможно, у вас больше информации. Но я дал вам кое-какие штрихи к общей картине.

— Что ж, я благодарен вам за это, пан Мирович.

— Подождите. У меня к вам один вопрос.

— Что за вопрос? — Элдридж захлопнул ноутбук и внимательно посмотрел на собеседника.

— Вы знаете, что иногда устройство, блокирующее считывание ваших разговоров с оконного стекла, отключается?

Элдриджу показалось, что под ним самим взорвалась мина.

Однако профессиональная выучка сработала, ни один мускул не дрогнул на лице эмиссара.

— Да, я знаю об этом.

— Ага. — Анджей улыбнулся. — Значит, вы делаете это специально? Потчуете нас дезинформацией?

— А вот это, господин Мирович, уже не ваше дело.

— Да нет, что вы. Я и не настаиваю. Просто, грешным делом, подумал… Приятель мой сказал, что отключения происходят, когда трое помощников находятся здесь, с вами. Я на всякий случай решил предупредить. Вдруг один из ваших игроков норовит забить в свои ворота? Но раз уж вы в курсе…

— Благодарю, пан Мирович. Я ценю вашу расторопность и внимательность. Но здесь все в порядке, и это действительно не ваше дело.

— Конечно-конечно. Я могу идти?

— Можете. — Элдридж кивнул.

— Простите, а мина?

Эмиссар усмехнулся:

— Вы сели на портсигар, который захлопнулся при этом. Нет никакой мины.

Мечислав Новак смотрел сквозь толстое стекло, отделявшее его от просторного зала. В нем было заключено так называемое место силы — аномалия, через которую выходила на поверхность непостижимая мощь, генерируемая планетарным ядром. Воздух в зале дрожал.

Они побеспокоили аномалию. Новак бросил взгляд на экран, светившийся цифрами и диаграммами.

— У нас рассинхронизация полей. Дайте еще две единицы тока на вторую и четвертую катушки, — сказал он в торчащий из приборной панели микрофон.

Вибрирующий гул зазвучал чуть громче, но в то же время ровнее. Две линии на экране сошлись в одну.

— Хорошо. — Мечислав кивнул. — Выходим на номинальную мощность. Тридцать секунд.

— Приготовить объект, — сказал в свой микрофон его ассистент, стоявший по левую руку.

В потолке зала раздвинулись створки люка, и лебедка медленно стала опускать тот самый объект. Это была обыкновенная свинья. Правда, истошно визжащая — ее пугал гул и отсутствие тверди под копытами.

— В Оазисе лимит на потребление мяса для граждан четвертой категории, а мы тут пышных свинок в аномалии бросаем, — усмехнулся ассистент.