Евгений Прошкин - Война мертвых

Колонна, чуть замедлив ход на месте гибели двести семьдесят седьмого, прошла по колее и оказалась по другую сторону леса.

Поселок против всех правил градостроительства был расположен в низине, в петле какой-то убогой речушки. Круглая форма определила его радиальную структуру: от центра с относительно высокими зданиями разбегались три магистрали, переходившие в шоссе. На окраинах стояли разноцветные одноэтажные домики индивидуального назначения. В целом архитектура напоминала нечто старинное и чрезвычайно вымороченное. Тихон бы не удивился, если б заметил в городе автомобиль на дизельном топливе или еще чего похлеще, но Табанум пустовал.

Дорога вела под уклон и, выныривая из-под холма, вливалась в пригород с юга. Весь путь занял около двадцати минут. Машины спускались строем, с тактической точки зрения это было не правильно, однако чутье Тихону подсказывало, что угрозы здесь нет. Конкуры каким-то образом нашли маяк, оставили рядом засаду и накидали мин. Но из города враги ушли, он им ни к чему. Человеческие жилища конкурам не подходят, они предпочитают строить собственные.

Покойников на улицах не было, и это вселяло надежду, что люди спаслись. Мостовые застилал толстый слой пыли, вздымавшейся под траками и повисавшей коричневым туманом. Исколесив половину пасмурного города, отряд наконец разыскал станцию. Карта опять врала: металлический бокс с унифицированным обозначением переноса находился вовсе не там, где ему надлежало быть. Это уже выходило за всякие рамки. Платформа изначально координируется в пространстве, и подобные сведения не устаревают.

Ангар открывался простой кнопкой, на случай же отказа энергооборудования был предусмотрен обыкновенный штурвал, но оба средства выглядели насмешкой. Окажись на месте танков человек, пусть даже ребенок, он справился бы с этой задачей шутя, однако отсутствие рук сделало ее неразрешимой.

Тихон подал назад и приказал Филиппу стрелять самой малой мощностью. Тот глухо выругался и прожег в воротах широкую дыру, как раз для въезда машины.

Внутри ангар был пуст, и не просто пуст, а идеально чист, будто все, что в нем хранили, это кубометры воздуха. Ни платформы, ни аппаратуры, ни единого проволочка.

Только теперь Тихон обратил внимание, что бокс расположен подозрительно неудобно: не на главной улице, а рядом с крошечным прудом, в котором и ноги-то не вымыть. Если эта сточная яма и служила городской зоной отдыха, то зачем здесь станция?

Тихон отправил один из экипажей к тому месту, где платформа была обозначена на схеме, и вскоре оператор доложил, что видит цветник, а в нем – серый прямоугольник голого фундамента.

– Взяли и переместили станцию переноса, – сказал Игорь. – Анекдот какой-то.

– Куда они дели начинку? – вслух подумал Тихон.

– И кто именно “они”, – уточнил Игорь. – Это поважнее будет.

– Пост, как себя чувствуете? Связь восстановлена? Мне бы командующего.

– Ну, говори.

– Мы вошли в Табанум, нас девять машин. Только чего нам здесь делать, если платформу эвакуировали?

– Что ты мелешь?

Тихон уже собирался охаять командование за вечную неразбериху, но осекся. Подвинуть станцию – значит сбить всю настройку. Платформа превращается в бесполезную металлическую плиту. Кому это нужно? Никому. Никому из людей, по крайней мере.

– Она у конкуров! – взволнованно крикнул Тихон. – Ты меня слышишь? Они ее захватили.

– Тебя это не касается, лейтенант.

– Ладно, высылайте транзитку.

– Транзитной камеры не будет, планы изменились. В принципе вы на Шадане больше не нужны, можете отлипать.

– Да ты!.. – Он запнулся, сортируя лексику на искреннюю и дозволенную, последней попадалось намного меньше. – Мы здесь... А ты там...

– Ну, разболтался! – рявкнул командующий. – Под кару лезешь? Кому ты указываешь, клубника? У нас семь транспортов погибло. Тысяча “УТ-9” – вся! Вся сгорела. Хочешь воевать – воюй, недалеко от вас звено “перистов” сшивается. Давайте, молотите, пока есть возможность, – закончил он уже спокойней.

– Будем возвращаться? – обратился Тихон к отряду.

– Ты что, сто семнадцатый?! – возмутился Игорь. – Зачем мы сюда тащились?

– Правильно. Сколько-нисколько прикончим – все впрок, – поддержал его миноискатель.

– Командующий, обеспечь связь с летунами и скоро нас не жди.

– Но предупреждаю: конкурских войск на территории вашего района практически нет. В основном – простые колонисты.

– Это же совсем другое! – возразил Филипп, но в эфир его реплика не попала.

– Не страшно, – ответил Тихон. – Вот и мой стрелок говорит, что ему все равно. Конкур – он и есть конкур.

– Ты что, сволочь?! – взбесился Филипп. – Ты что себе позволяешь?!

Тихон ощутил, как напарник вводит себя в транс, намереваясь задействовать механизм самоликвидации. Тема была все та же, сугубо анатомическая. Незаметно подобравшись к сознанию Филиппа, он доказал беспочвенность его страданий. Изобретать аргументы нужды не было, они хранились в собственной памяти стрелка, на почетной полочке.

Филипп получил назад свои сладкие воспоминания о Марте. Все то, что он с такой бравадой демонстрировал Тихону, теперь вернулось к нему. Тихон преподнес это не как утешение, а как черную зависть, и напарник поддался.

Простенькая конструкция его ненависти к жизни, основанная на комплексе неполноценности, затрещала и рассыпалась. В душе у Филиппа по-прежнему копошились сомнения, но, лишившись базы, они не тянули даже на легкую грусть. Это был самый короткий и самый эффективный сеанс за всю историю психоанализа, однако терапевтическая сторона Тихона не интересовала. Еще до того, как покинуть личность стрелка, он понял, что погубил неплохого оператора. Способность влипать в КБ Филипп сохранил, но о самоликвидации речи уже не шло. Для этого он был недостаточно несчастлив.

– Я отказываюсь убивать колонистов.

– Траками подавим, – безмятежно молвил Тихон. – Эй, насекомые! Вы нас слышите?

– Ползучим от окрыленных – большой воздушный привет! – отозвался Влад.

Как ни странно, Тихон узнал его сразу. На Глори они едва перекинулись парой фраз, гораздо больше он общался с сержантами, но те давно из памяти выветрились, а Влад почему-то удержался.

– Есть возможность поразмяться, – сказал он. – Мы тут развод очку провели, кой-чего обнаружили.

– Конкретнее, пожалуйста.

– Пожалуйста. Поселение конкуров, выглядит как временное, особей на пятьсот-семьсот. Нас всего пятеро, да и ресурс у “периста” не бесконечный, а вот вам раздолье.

– Лабиринт они случайно не строят?

Нет там никакого лабиринта. Просто живут.

Тихон запросил координаты и пометил на карте место в центре голой равнины, вдали от дорог, лесов и водоемов. Чем на этой пустоши конкуры собирались заниматься, для людей было загадкой, впрочем, разгадывать ее они не имели ни малейшего желания. Врага следовало уничтожать, и не исключено, что карательный рейд был более оправдан, чем столкновение с боевой техникой. Если конкуров убедить, что спокойной жизни в захваченных колониях не предвидится, то, возможно, охота воевать у них пропадет.