Евгений Прошкин - Война мертвых

– Сто семнадцатый? Ты?! Ладно, ребята, я уже не возражаю. В таком обществе можно и переждать.

– Ждать будем дольше, чем ты думаешь. Так где?

– На Шадане, Тихон, на Шадане. Меня потом замучили, всем хотелось узнать, какой ты.

– Да, на Шадане. Ты был сержант, а представился лейтенантом. Засранец. Напарник против этого не возражал?

– Я его уломал, – сказал Генрих, и Тихон вспомнил, каким образом уговаривал Филиппа сам.

– Ну что ж, оператор. К чему шел, к тому и пришел. Осталось всего четыреста километров.

– И?..

– Здесь друзья, Генрих, – вмешалась Алекс. – Не стой на месте, двигайся. А то затянет.

– Все, что со мной могло случиться дурного, уже случилось.

– Никогда так не говори! – суеверно воскликнула она.

– Значит, еще не все, – в его голосе звучало мрачное любопытство, граничащее со спортивным интересом.

Спустя два часа, раньше, чем Генрих успел появиться на радарах, прибыл еще один. Этот был какой-то тихий, неприметный. Без лишних слов покинул платформу и поплелся к озеру. По дороге два раза спросил, не сбился ли с курса, в ответ ему велели ориентироваться по солнцу – вот и весь разговор.

Через три часа после Генриха он приехал. Это был Зенон. Милый человек, с которым Тихону было так уютно. Маньяк, ради протеста умертвивший половину поселка. Он ничуть не поменялся, был все таким же рассудительным и невозмутимым. Кажется, Зенона не очень-то и заботило, куда он попал и что с ним будет дальше Его машина затерялась среди прочих, а сознание плотно вписалось в общий фон Генрих еще повествовал о своих ратных подвигах, в пылу месил песок, искрил разрядниками и этим до тошноты выделялся, а Зенон уже стал частью целого.

Вскоре вранье Генриха всем надоело, и танки постепенно переключились на другие линии. Он по инерции выдал пару общеизвестных эпизодов и, убедившись, что никто уже не слушает, умолк.

Внезапно где-то в самой гуще раздались выстрелы. Машины молниеносно развернулись к центру конфликта, но предпринимать что-либо не решились. Бестолково поездив по кругу, все наперебой стали вызывать Алекс.

– Я вам что, чародейка? – раздраженно бросила она. – Кто сцепился?

– Феклиста с Танком.

– А, это в порядке вещей. Растолкайте их, что ли, в стороны. Побьются ведь, идиоты.

– Здесь и такое бывает? – спросил Тихон.

– Всякое. Да нет, это Танк, он все время Феклисту задирает. Недалекий он тип, вот что. Эй, ну растолкайте же их!

Две машины стояли друг напротив друга, угрожающе ревя и постреливая в воздух предупредительными вспышками. Наконец у одного из операторов не выдержали нервы, и он ломанулся вперед, нарываясь на лобовое столкновение. Второй виртуозно уклонился и обжег ему спину неопасным, но обидным сполохом. Нападавший, взметнув тучу пыли, остановился и медленно, словно собираясь с духом, навел на него бойницы.

– Хватит, кретины! – крикнула Алекс. – Заигрались! Разнимет их кто-нибудь или нет? Где вы, бойцы, где вы, гордость Конфедерации? Я бы и сама все сделала, но если что – без дальсвязи останемся.

Несмотря на ее укоры, встревать никто не торопился. Реальная смерть против мнимой гибели с датчиком на лбу, да еще от залпа какого-то психа, была малопривлекательной. Тихон почувствовал, что первого шага все ждут от него, но решиться было непросто. Суицидная истерика закончилась, и он худо-бедно начал привыкать к своему новому положению. Дальнейшее существование виделось чрезвычайно тоскливым, но теперь ему было, что терять.

Танк с Феклистой разъехались и вновь заняли исходные позиции. На этот раз они пошли навстречу одновременно – никто не увернулся, никто не затормозил, и две машины слиплись в скрежещущий тандем. Броня, царапаясь, выла, как истязаемая кошка. Из-под траков летели хлесткие струи песка – еще немного, и кто-то из драчунов точно пальнет, благо противник под самым носом, и целиться не нужно.

Продолжать бездействовать Тихон не мог, это становилось неприличным. Заводясь, он грубо оттолкнул какую-то машину – его поняли и не сказали ни слова – и выехал на импровизированную арену. Еще бы узнать, как их расталкивают, а то зажмет самого...

– Не надо, – еле слышно сказал теплый голос. – Я их сделаю. В сторонку, пожалуйста.

Тихон с огромным облегчением подал назад и попытался угадать в толпе машину Зенона. Он относился к нему все с тем же предубеждением, однако был признателен за эту отсрочку. Тихон не сомневался, что у маньяка с дерущимися танками ничего не получится, но уповал на то, что те передумают сами.

Зенон не умел шутить, будучи усатым дядькой с внешностью служащего, не научился и сейчас. Два параллельных голубых ручья обогнули сверху корпуса зрителей и ударили в бодающиеся машины.

От неожиданности “волки” замерли. В следующую секунду они должны были ответить, но Зенон им такой возможности не дал. Последовал еще один залп, потом еще. Неистовством здесь и не пахло. Зенон точно рассчитывал мощность и, когда стало ясно, что танки больше не двинутся, сразу же прекратил стрельбу.

"Волки”, устроившиеся вокруг, зачарованно попятились – в центре манежа, на стеклянном блюде, остались два одинаковых огарка.

– Всем видно? Кому не видно, можно подойти ближе, – медленно и жестко проговорила Алекс. – Теперь пусть каждый посмотрит на соседа. Мы что, чем-то отличаемся? Отличаемся или нет?! Я спросила!!

– Нет... Нет...

– А изнутри?

– Нет... Нет... Нет...

– Тогда почему? По какой причине? Что нас заставляет грызть друг другу глотки?

– Да мы-то что, Алекс? Это Танк. А Феклиста – ты же в курсе, кем она была прежде. А мы – ничего.

– Ладно, первый памятник у нас уже есть – Памятник Глупости. Будем надеяться, что других не появится.

– Первому памятнику – салют! – блаженно заорал Генрих и выпустил в небо длинную очередь.

– Салют! Салют! – отозвалось несколько операторов, и вверх полетели новые залпы. В веселье приняли участие не все, однако и возражений тоже не возникло. Те, кому это пришлось не по душе, тихо отъехали в сторону.

– Девка была психически неуравновешенна, а следовательно, непредсказуема, – равнодушно заметила Алекс. – Дурачок, возомнивший себя идеальным солдатом, напротив, ужасно предсказуем. И бесполезен. Туда им и дорога, – заключила она. – А ты всегда такой?

– Какой? – удивленно спросил Зенон.

– Радикальный. Похоже, всегда. А правда, что тебя приговорили к абсолютной каре?

Зенон находился метрах в ста от Алекс, но Тихону показалось, что они стоят чуть ли не впритирку. Его это разозлило. В конце концов, что такого героического совершил маньяк-инфекционист? Убил двоих? Это мог сделать любой. Убить – это самое простое.

– Тихон, вы, кажется, знакомы?

– Да, вместе воевали.

– Ты знаешь его историю?