Святослав Зайцев - Семицвет: молодость богов. Части 1-2

Было сразу понятно, что это искусственная структура — смотрелось необычно. Разлом создавали для каких-то невообразимых экспериментов с водой. Сон так и не понял, в чем была их суть, но отсюда брали воду для технических целей четвертого города, где отковывалось оружие. А кузнецам воды надо много.

Автобус развернулся между водопадами и замер.

— Следующая станция Разлом. Уважаемые пассажиры, держитесь за поручни. Начинаем снижение. — Произнесла диспетчерша. И автобус стал опускаться прямо в центр бушующей стихии.

Внезапно ему стало пронзительно страшно. Справа и слева бушевали потоки воды. Стало темно — но тут, плавно засветились фары по периметру автобуса. Падающая вода заполнилась голубым неоном.

Снижение длилось недолго — минуты три наверное. Автобус приземлился. Сон выдохнул. За окном располагался какой-то университет. По-видимому, это был остров, но за полторы минуты стоянки, он так и не разобрался.

— Уважаемые пассажиры, мы начинаем взлет, держитесь за поручни. Следующая станция — город мастеров.

— А тетя Катя на работе. — сказал мальчик из соседской квартиры, повиснув на ручке двери. Сон несколько опешил. А вроде обещала тут быть. Он задумчиво постоял перед дверью, соображая, что же делать. Наверное, стоило позвонить. Cон достал планшет, но за спиной мальчишки, как спасение, появилась его мама. Или сестра. Нет, наверное, мама все-таки.

— А вы по какому поводу? — осведомилась она, вытирая руки о полотенце — стряпала.

— Котенка забрать. — ответил Сон.

— Ах, котенка… Я ей сейчас позвоню.

Она куда-то ушла и вернулась с ключом.

— Её срочно вызвали на работу. Извинялась. Попросила разобраться… Трубку сразу бросила. Видно занята. А котенок то просто бешеный! — сказала она, боязно открыв дверь. — Кс-кс-кс… — позвала она и зашла в комнату. Внезапно мимо её ног проскользнуло что-то белое — выбежало на площадку, поозиралось и вбежало в их квартиру.

— Да что ж ты за… — растерялась девушка. — Меня Оксана, кстати зовут.

— Приятно познакомится. — Он пожал ей руку, — Сон.

— Сон?

— Да, сударыня, Сон.

— Интересное имя. Англосакское?

— Что?

— Ты англичанин? Американец? В городе полно иностранцев. Горячее местечко. Хорошо по-русски говоришь… Да ты проходи. Вместе ловить будем.

— Я из Японии, сударыня. — Сказал он шутя, вспомнив про свой официальный документ.

— Правда? — удивилась та.

Дом был завален камнями! Повсюду валялись булыжники, кристаллы и мешки с песком. — Я кузнец. — Объяснила она, — геолог-металлист. Хорошая коллекция — да? Это только небольшая часть. Основное на первом этаже и в подвале… Хорошо, что я туда дверь заперла… Так, я знаю что нужно. — она куда-то убежала и быстро вернулась неся швабру. Затем наклонилась под шифоньером и стала там шваброй шуровать. Потом встала, зажмурилась и чихнула — быстро и три раза подряд. Комбо!

— Пыльно. Давно не убиралась. Там нет кошки. Идем в комнату. Она под кроватью, точно.

В комнате было не лучше — камни занимали все место, оставляя небольшой проход к письменному столу с кучей пробирок.

— А где ваша наковальня? — спросил Сон.

Оксана, шуровавшая среди камней, на мгновение остановилась.

— Какая наковальня?

— Ну, вы же кузнец.

— А… Это. Нет у меня наковальни. Зато есть пробирки. И минералы. Много!

— О, пирит! — он схватил огромный золотой кристалл.

— Наполовину состоит из меди. — сказала Оксана, и стала отодвигать кровать. — Помоги мне, парень. Обойди с той стороны…

— У меня был огромный кристалл — двойной. — похвасталась она, — Двойной кристалл — двойное энергетическое начало. Тяжелый. Я вывела из него всю медь — до последней молекулы. И отковала нож. Мне, правда запретили такую штуку в качестве дипломной, поэтому придется классический нож отковать. Медь, никогда не бывавшая чистым металлом обладает уникальными свойствами. Пару месяцев назад отдали ювелирам… Я полагаю, он достанется достойному воину.

Они сделали усилие и на «три-четыре» отодвинули кровать.

Юная кошка — совсем белая, пушистая, а глаза синие — как Разлом. Сидела в пыльном углу, вся в крови и с чем-то живым и кровавым, трепыхавшимся в зубах.

— Мышь! — взвизгнула Оксана.

— Попалась, — подумал Сон.

Он проснулся от крика чаек, перевернулся и накрылся одеялом. Чайки просыпались перед рассветом. Значит, было около пяти утра. Можно спать ещё час — в шесть ему надо было вставать.

Шла третья неделя.

За окном, который день лил тоскливый дождь. Тренироваться и бегать в такую погоду было неприятно, но все же лучше, чем в жару. А в дождь хотелось сидеть в школе и смотреть стереовизор. Правда, пока дойдешь до школы — промочишь все ноги до колен. У него было немного одежды, а форму он надевал только на уроки Тысячелистника. По каким-то там малопонятным правилам её требовалось таскать постоянно, но Сон её, форму, тайно боялся. Она была странной, таинственной и вела какой-то свой образ жизни. Странный и таинственный… И даже промокшие по полено джинсы не были более привычны чем эта тряпка. А надевать её замучаешься!

Н накануне вечером он приволок домой психованную кошку. Поездка её нешуточно напугала. Она не давалась в руки, не мявкала, а только громко шипела, и, забившись в угол коробки, вздыбивала шерсть. Затем шустро сиганула на пол и спряталась под кровать — в самый темный, далекий угол, не желая оттуда выходить. Сон заглянул под кровать, позвал несколько раз — и махнул рукой.

У него и без того было много работы. Во-первых, программа тренировок — которая пугала его больше, чем кошка. Во-вторых, новый предмет — биология, и ему становилось страшно при одной мысли о многостраничном учебнике, если бы учебник по биологии был бумажной книгой — то вероятно был талмудом, и не одним. Никаких тебе научных фильмов, развивающих стереоигр — все как в университете. И ведь никто не поможет, никто не поддержит — какой там! Ещё и пинка даст.

Он перевернулся на спину — спать не хотелось. Ему вообще не хотелось никуда идти. Внезапно он осознал, что не понимает, для чего тут находится, что здесь делает и чем все это закончиться — а ведь он провел тут уже несколько недель. Ни одного родного человека, ни одного доброго друга, никого кто бы позвал за собой — и ни одной причины оставаться здесь, кроме, может быть, феерических размеров стипендии. Но деньги никогда его особенно не привлекали.

Можно было бы сбежать отсюда. Вот только куда? У него ведь даже документы какие-то нелепые. А можно вести себя как захочешь. И что они все сделают? Выгонят его? Отправят в дом ребенка, где его усыновит какая-нибудь семья?

Краем глаза, он заметил, как из-под кровати высунулась кошка, повертела головой, принюхиваясь, и опять забралась обратно под кровать.