Павел Корнев - Дивизионный комиссар

И, кинув гильотину на полку, я отправился в ванную. Постоял под тугими струями душа, вытерся полотенцем, оценивающе посмотрел в зеркало.

Физическая форма отличная, хоть сейчас на ринг, а вот лицо усталое, осунувшееся. Под глазами тени залегли, хорошо хоть волосы пока еще седеть не начали. Но чувствую, этого недолго ждать осталось…

Подавшись вперед, я уткнулся лбом в холодное зеркало, и качнувшийся на цепочке обломок прозрачного камня весело звякнул о стекло.

Звякнул и напомнил об отце, которого я никогда не видел.

Маме этот осколок, с выпуклой стороны оправленный в серебро, с остальных — ломано-неровный, оставил папа, и в детстве я часто представлял, как мы когда-нибудь встретимся и он узнает меня по камню. Мы сложим два обломка, и все сразу станет хорошо, вернется на круги своя. И будет нам счастье.

Лет до семи я действительно верил в эту ерунду. Потом повзрослел и выкинул все из головы.

Но вот встретились ведь! Кто бы мог подумать…

Когда вышел на крыльцо парадного, был полностью собран, выбрит и наряжен в лучший костюм, новую сорочку и до блеска начищенные туфли. Будто не на работу, а на танцы собрался.

Отчасти так оно и было: пусть столик в ресторане и заказан на девять вечера, вовсе не факт, что после работы получится заскочить домой и переодеться. А Томас Соркин меня и так не одобряет, не стоит давать ему лишних поводов для выражения этого неодобрения вслух.

Так-то плевать, просто не хочется испортить Анне праздник.

Поглядев на подернутое белесыми перьевыми облачками небо, я нахлобучил шляпу, поправил ее и спустился к стоявшему перед крыльцом служебному автомобилю. Новому автомобилю.

А вот водитель остался прежний. Несмотря на пару ссадин и заклеенную пластырем шишку на лбу, Артур Левин на больничный уходить не стал и был готов отвезти меня куда потребуется.

Ехать требовалось в кафе.

— Знаешь «Принцип» на Кленовом бульваре? — спросил я, усаживаясь на переднее сиденье.

— Да.

— Поехали.

«Принцип» был излюбленным местом сборища пишущей братии, там имели обыкновение время от времени появляться сотрудники всех мало-мальски известных газет. Спортивные и светские обозреватели, криминальные репортеры, биржевые аналитики и фельетонисты захаживали в это кафе съесть стейк, выпить чашечку-другую кофе или чего-нибудь горячительного и обменяться сплетнями со своими всезнающими коллегами. Эта публика полицейских не жаловала, посматривала косо и по любому сколь-либо значимому поводу норовила затеять свару, но сейчас газетчики уже убежали по делам, а официанты их классовой неприязни к легавым не разделяли. Неважно, кого обслуживать, лишь бы чаевые оставляли.

— Я подожду, — произнес Артур, припарковав автомобиль перед входом в кафе.

— Перестань! — даже не стал я ничего слушать. — Идем! Желудок испортить еще успеешь.

— Но я так выгляжу…

— Нормально с тобой все! Видел бы ты местных завсегдатаев на следующий день после получки!

Парень глянул на свою помятую физиономию в зеркало заднего вида, выбрался из-за руля и, захлопнув дверцу, без всякой охоты поплелся вслед за мной.

В кафе мы уселись за первый попавшийся столик, неторопливо продефилировавшая по проходу официантка принесла два меню и отправилась обслуживать одинокого посетителя в дальнем углу.

Артур принялся с кислым видом изучать ассортимент, а я выудил из своего меню записку, развернул ее и досадливо поморщился.

Кай Дворкин перенес встречу на вечер.

— Мне яичницу и чай, — первым попросил Левин вернувшуюся через пару минут официантку.

— Стейк и двойной капучино, — сделал я заказ, достал портсигар и полюбопытствовал: — Ну и какие впечатления от первого дня? У Петра было интересней?

Артур лишь неопределенно пожал плечами.

— Пока сложно сказать, — ограничился он нейтральным замечанием, кивнул выставившей тарелку девушке и принялся кромсать яичницу тупым столовым ножом.

— Где он тебя отыскал? — стряхнув пепел, поинтересовался я, желая получше узнать своего подопечного.

— Нигде, сам пришел, — прожевав, ответил Левин. — С детства хотел в полицию поступить. У меня и дед был полицейским, и отец.

— Семейная династия, значит?

— Получается так. А у вас?

— Не думаю, — покачал я головой, вспомнив о вчерашней находке в банке.

— А почему тогда? — пытливо глянул на меня парень. — Почему решили стать полицейским?

— С такими способностями либо в полицию, либо в гангстеры. В полиции социальный пакет лучше. — Я отложил сигарету в пепельницу, глотнул кофе и придвинул к себе тарелку со средней прожаренности стейком. — Петр сказал, у тебя тоже талант?

— В смысле? — удивился Артур, но сразу кивнул. — А, да! Я чувствую Вечность, да, — подтвердил он. — Даже заходил один раз, когда в подземке упавшего с перрона вытаскивал.

— И как впечатления?

— Жутко было, — смутившись, покраснел парень. — Потом два дня трясло. И не запомнил толком ничего.

— Привыкнешь. На курсы в академию тебя записали?

— Да, но группу еще не набрали.

— Наберут.

Тут по тротуару перед кафе прошелся Алекс Бриг, я поспешно прожевал последний кусок мяса, вытер салфеткой губы и поднялся на ноги.

— Жди в машине, — попросил Левина и, выложив на край стола стопку мелочи, подхватил шляпу и вышел на улицу.

— Не самое подходящее место для встреч, не находишь? — проворчал Алекс. — Здесь всегда полно газетчиков!

— Можно подумать, нам есть что скрывать, — усмехнулся я и зашагал вдоль дороги.

— А можно подумать — нет! — Бриг пристроился рядом, достал из кармана пальто пухлый газетный сверток и протянул мне. — Как некогда говорили мои подопечные, твоя котлета. Десять кусков.

— С чего бы это вдруг?

Десять тысяч — это две мои годовые заработные платы со всеми надбавками, премиями и компенсациями.

— Советник Гардин расщедрился на сто штук, — пояснил безмерно довольный собой Алекс, — двадцать останется нам при любом раскладе, но надо изобразить какую-нибудь деятельность. Займешься сегодня грузчиками?

— Постараюсь. — Я сунул сверток с деньгами в боковой карман пиджака и придержал Алекса, уже махнувшего рукой медленно катившему по дороге такси. — Стой!

Бриг обернулся и, подняв воротник пальто, спросил:

— Что-то еще?

— Слышал о вчерашнем налете на банк?

— «Симеон и сыновья», так?

— Именно. Там было найдено тело, оно сейчас в морге. И еще есть оторванная рука, ее изъяли позавчера как вещественное доказательство.

— Ну и?

Я поправил едва не сдернутую порывом ветра шляпу и уставился на медиатора:

— Какова вероятность того, что кто-нибудь из судебных медиков, ставя свою подпись, ошибется строчкой и отправит их в крематорий?