Анна Гурова - Последний воин Империи

— Аскель, до меня дошел один слух. Девчонки в башне болтают, будто ты скоро уезжаешь? Это правда?

Тот кивнул.

— Вот как, — пробормотала она упавшим голосом. — И когда?

— Завтра, — в голосе Аскеля зазвучало ликование. — Отец нарочно из Глориана приехал, чтобы забрать меня! Учеба закончена, Инги! Я уезжаю с ним на Межземное море! Я поступаю на флот!

Он смотрел сквозь девочку, будто уже видел вдалеке сияющую синеву моря и неба. Если бы он мог увидеть отчаяние у нее в глазах…

Инги шел тринадцатый год. Она подросла, но не слишком изменилась — по-прежнему маленькая, тощая и чахлая с виду. Особенно это было заметно рядом с ее ровесницами, которые уже начинали расцветать, превращаясь в девушек на выданье. Инги давно привыкла, что ее считают в замке страшилищем, но с некоторых пор собственная некрасивость начала ее беспокоить. Когда никто не видел, она подолгу рассматривала себя в зеркале и старательно расчесывала редкие пепельные волосы, чтобы они лежали попышнее. Пару раз она тайком пыталась нарумянить щеки и накрасить губы, но каждый раз получалось так, будто она напилась крови, а утереться забыла. Обитательницы девичьей башни вдоволь повеселились, прозвав ее между собой «упырихой», в придачу к «ящерице». Но ни одна из насмешек до Инги не дошла. С некоторых пор с ней боялись связываться даже взрослые парни.

Зачем же Инги мечтала стать красавицей? Да вот она, причина: золотоволосый Аскель, старший сын и наследник Робура. Ему исполнилось шестнадцать, и по нему сходили с ума все без исключения девицы в замке, включая даже нескольких уже просватанных. Аскель был самый привлекательный юноша в замке: стройный синеглазый красавец, веселый и любезный, неизменный победитель на соревнованиях и турнирах. Его боевое искусство, похожее на смертоносный танец, завораживало всех — даже тех, кто ничего в этом не понимал.

Глядя на свое отражение, Инги с унынием думала о том, что из всех девиц замка она — последняя, кто мог бы стать его избранницей. Но с самого детства повелось так, что она не привыкла себе отказывать в том, что действительно хотела заполучить. Кроме того, Аскель всегда был к ней добр. Сколько она помнила его, он ни разу ее не обидел. А на обиды у Инги память была долгая…

И вот ее герой, дружески ей кивнув, удаляется по коридору, и в глазах у него уже плещется Межземное море. Неужели всё кончится, даже не начавшись?!

«Сейчас я признаюсь ему, — решила Инги, стиснув кулаки. — Я скажу ему… скажу (вот и баллады пригодятся): „Откройте мне ваше замерзшее сердце, мой воин, — я согрею его теплом своей любви!“»

Инги нахмурилась, протянула руку к затылку, вытянула из-за воротника «хвост» и тряхнула головой, распуская волосы по плечам. В балладах часто повторялось, что нет ничего более привлекательного для мужчины, чем «водопад волос златых». Пусть не совсем златых, и не водопад — так, чахлый ручеек, но уж лучше, чем мужская прическа…

Сын Робура уже дошел до поворота, когда крепкая рука Инги схватила его запястье:

— Аскель, подожди! Отойдем на пару слов!

Они отошли от двери в сторону и свернули направо, остановились в глубокой оконной нише. За решетчатым окном чернел лес, вдалеке сверкали снежные вершины Вагаровых гор. Луч солнца пробрался сквозь решетку, в волосах Аскеля вспыхнули золотые искры.

— Ну, чего ты хотела?

Инги сладко вздохнула, не сводя с него глаз. Слова баллады она, конечно, сразу забыла. Всё, что она слышала в девичьей башне, вдруг показалось ей ненастоящим, нелепым и даже смешным…

«В самом деле, зачем мне слова?» — подумала она.

Слова — шелуха. Они для библиотек и старых учителей. Всё, что ей от него нужно, можно выразить без слов. Только вот вопрос: а что ей нужно-то?

— Аскель! — произнесла она единственное слово, не утратившее свое значение, и взяла его за руки, заглядывая в глаза снизу вверх. — Не уезжай…

Инги приникла к нему; он ощутил прикосновение ее маленькой груди и костлявых бедер. Ничего женственного в обычном понимании — но у юноши голова пошла кругом. Блестящие глаза девочки неожиданно оказались совсем рядом. Вблизи они не казались уродливыми. Они были нечеловеческими, волшебными.

— Инги…

Он попытался деликатно ее отодвинуть, но Инги только сильнее приникла к нему. Аскель почувствовал, как ее пальцы зарываются в его волосы на затылке и с силой нагибают его голову, а его губ осторожно касаются ее губы.

— Что ты делаешь!

На этот раз он решительно попытался оторвать ее от себя — но ничего не вышло. Инги оказалась попросту намного сильнее его. Она его даже не услышала. Блестящие глаза заволокло дымкой. Их губы едва соприкасались — последние мгновения перед грозой, напряженное затишье…

Аскель чувствовал себя беспомощным, словно угодил в капкан. В первый раз он попал в такое нелепое положение. Нет, он никогда не терялся с девицами. Он знал, как произвести впечатление, рассмешить или очаровать, а девушки всегда вели себя одинаково. Благородные — предписанная этикетом скромность и утонченное кокетство, томные взгляды из-за спины матери или наставницы. Простолюдинки — хихиканье в рукав и откровенные ухмылки. В сущности, те же самые милые уловки — цветочек, что подманивает к себе, распуская лепестки и чаруя ароматом. А тут в роли цветочка неожиданно оказался он сам. Его держат в руке, бережно, но крепко; вдыхают аромат, касаются губами, словно пробуя на вкус… И самое ужасное, что ему это нравится!

Вдалеке послышался звук шагов. Аскель отпрянул назад.

— Кто-то идет!

Инги моргнула и разжала руки. Аскель, воспользовавшись этим, выскочил в коридор и скрылся, чуть не сбив с ног трех девушек, что шли навстречу. Они едва успели расступиться. К Инги обратились недоуменные взгляды. Но она их даже не заметила. С застывшей на лице блаженной улыбкой она прошла мимо девушек и направилась к себе.

В отличие от всех прочих обитательниц замка, Инги обладала собственной комнатой на втором этаже девичьей башни — исключительно потому, что никто из ровесниц не хотел делить с ней покои. Комната была тесная и темная, больше похожая на чулан, но Инги это вполне устраивало. Она вошла и села на кровать, глядя перед собой и улыбаясь. Снова и снова она вспоминала самое чудесное событие, какое только случилось в ее жизни. Аскель поцеловал ее! Он ее любит! Теперь всё переменится… Что именно должно перемениться, Инги не совсем понимала. Но всё ее безрадостное прошлое вдруг показалось ей мрачным и темным пространством, которое осталось позади. Что же будет теперь?

«Теперь мы поженимся», — подумала Инги, холодея от восторга.

Это было совершенно очевидно. Все любовные баллады кончались именно так.

«О да, поженимся, и Аскель будет моим, и только моим — навсегда! А потом…»