Евгений Константинов - Смертельный мир

Княжий остров остался позади. Карета катила по извилистой лесной дороге, на которой почти никогда не проходило серьезных боев. Разве что могли проявиться мелкие шайки разбойников. Не успел Манай подумать об этом, как из-за очередного поворота навстречу выскочили три всадника, резко осадивших лошадей.

– Спокойно, лейтенант! – предостерег кардинал Молдавеца, в руках у которого оказался заряженный арбалет.

Волноваться и в самом деле не было необходимости. Если разбойники все-таки и могли по забывчивости, либо по отчаянию рискнуть напасть на карету, то предводитель троицы, князь Кырда, которого узнал кардинал, на такое кощунство ни за что бы не осмелился. Хотя бы потому, что в свое время Манай благословлял Кырду на венчание.

– Ваше преосвященство! – без лишних церемоний обратился князь к кардиналу. – Может быть, вы знаете, что происходит? Сегодня в Женском монастыре должно состояться венчание моего сына, князя Ембека. Такова была договоренность царицы Гущи с князем Низлым! Но старая карга не открыла мне ворота. Мне – отцу жениха!! В чем дело, Ваше преосвященство?

– Когда начинается война, все известия доходят с некоторой задержкой, князь, – немного снисходительно сказал Манай. – Но я направляюсь в Женский монастырь именно для проведения обряда венчания. Непонятно, какая шлея попала под хвост царице, но вскоре все станет ясно…

– А не могли бы вы передать старой…

– Я не веду, переговоров, князь, – перебил возмущенного Кырду кардинал. – Для этого существуют парламентеры…

– Что ж, парламентеры ей могут очень понадобиться! – повысил голос князь и поскакал со своими людьми прочь.

Женский монастырь, или как еще по другому называли обитель царицы Гущи – Октаэдр, на самом деле не являлся октаэдром, как таковым. Да монастырь имел восемь башен и восемь стен, но стены эти были построены по замысловато-изогнутой линии, две из них уходили в сторону, к обрывистому берегу озера, внутреннее же пространство было заключено среди шести стен, построенных под разными углами. Такова была прихоть Творца, сорок лет назад построившего Октаэдр собственными руками и окрасившего стены монастыря в бирюзовый цвет. Со временем стены, конечно же, потускнели, но оставались не менее прочными, чем после постройки.

В отличие от князя Кырды, карету Маная пропустили в Женский монастырь без малейшей задержки. Царица Гуща лично вышла встречать кардинала. Им обоим было что вспомнить, о чем поговорить. Так же, как и князь Низлый, они более сорока лет назад вместе познали «прелести» жизни в мире настольном. Тогда Тамара прямо-таки сияла своей восточной красотой, и не только Артур Манаев был в нее влюблен. Но именно он повлиял на ее судьбу в мире за стеной, упросив Творца при одном из первых своих обратных преобразований, сохранить Тамаре жизнь и возвеличить, произведя в царицы. Старушка Гуща никогда об этом не забывала.

Впрочем, сейчас для воспоминаний не было времени. Тем более кардинал Манай забыл обо всем, когда увидел тех, кого ему предстояло сегодня обвенчать. Во-первых, должно было состояться не одно венчание, а два. А во-вторых… Молодожены, которые предстали перед ним первыми, оказались никем иными, как принцем Ащуком, левая кисть которого была забинтована, и дочерью Гущи – царевной Векрой! Когда-то ему уже доводилось ее венчать, причем дважды, и вот – опять? Да еще и с кем!

У кардинала возникло желание протереть глаза. Неужели царство объявило войну Лесному королевству только для того, чтобы освободить Ащука и породниться с королем Халимоном? Породниться и – объединить военные силы? Царство всегда было союзником Лесного королевства, а теперь оно, словно в тисках окружено с двух сторон. В таком случае короля Гурлия и всех лесных ждет неминуемый крах! Эти мысли промелькнули в голове Маная, прежде чем он обратился к невесте:

– Царевна, я не буду спрашивать, любите ли вы своего суженого. Ответьте лишь – почему вы выбрали именно его?

– У принца Ащука оказался очень вкусный мизинец, – ответила Векра, не моргнув глазом. – А еще мне понравилась его задница. На ней такой симпатичный шрам…

– Принц! – тут же обратился кардинал к Ащуку, которого знал с пеленок, и который при упоминание о шраме заскрипел зубами. – А вы, конечно же, берете царевну в жены благодаря неожиданно возникшей любви?

– Нет! – ответил Ащук, бросив быстрый взгляд на Векру. – Благодаря давно возникшей ненависти. Ненависти к Лесному королевству! Которое после объединения наших с царевной усилий, должно прекратить свое существование!

– Благословляю вас на мир, э… – кардиналу захотелось поправить самого себя и вместо «на мир» сказать «на войну», но он сдержался, – и любовь. Отныне вы муж и жена. Можете поцеловать друг друга.

Манай успел подумать, что молодые не последуют его предложению, а если и поцелуются, то наспех, формально. Но неожиданно Ащук и Векра слились в долгом поцелуе, перешедшем в обнимания, тисканья, страстные вздохи, и лишь когда царевна, теперь уже – принцесса, впилась пальцами муженьку в зад, тот вскрикнул и отпихнул ее от себя…

Да, таких молодых кардиналу венчать еще не доводилось. Но он тут же забыл об Ащуке и Векре. Во втором женихе он ожидал увидеть князя Ембека, о котором так беспокоился отец. Вместо князя под ручку с молоденькой цесаревной Купафкой к нему подходил тот самый пришлый Фролм! Так же, как и у Ащука, левая кисть его была перебинтована, а значит, осужденный на смерть беглый убийца тоже пожертвовал своим мизинцем и тоже венчается. Да еще с кем!

Кардинал встретился с Фролмом взглядом. Пришлый был даже не столько спокоен, сколько флегматичен. Казалось, происходящее ничуть его не волнует. Но кардинала Фролм узнал, Манай понял это по легкой ухмылке, скользнувшей по губам приближавшегося к нему преступника.

Но где же князь Ембек? Кардинал обернулся, кивком подозвал стоявшую поблизости царицу Гущу и задал ей этот вопрос.

– Молодого князя убили лесные, – сообщила Гуща. – Не исключено, что самолично граф Винсепто. – И, видя, что нахмурившийся кардинал, о чем-то сосредоточенно думает, добавила:

– Кстати, Ваше преосвященство, вам известно, что младший сын Гурлия, принц Читко тоже убит?

– Вот как? – Манай не удержался от того, чтобы с усилием потереть ладонями лицо. – И это может означать только…

– Войну не на жизнь, а на смерть, – с улыбкой пожала плечами царица.

– А князья?

– У меня с Низлым был заключен договор об объединении наших усилий, – призналась Гуща. – Они идут войной на горных, мы – на лесных. Залогом союза должно стать венчание наших потомков: его внук должен был обвенчаться на одной из обитательниц царства, предположительно на цесаревне Скорпе, моя младшая внученька Купафка – выбрать в мужья кого-нибудь с Княжеского острова. Купафка женишка себе нашла, пусть и не из князей, но с виду крепкого. А вот князек Ембек, увы, ушел в мир иной. А здесь ни с того ни с чего и дочуре моей страсть взыграла. Чем, мол, я хуже дочери, тоже, мол, венчаться хочу. Да не абы за кого, а за самого принца! А что – ее право! Да и выгодно это венчание и царству нашему, и королевству Горному.