Тимур Свиридов - Дар Дерзкий

Верхом на какоре он не мог противостоять дромовым всадникам, даже дотянуться до их ног не мог. Однако на земле оказалось много воинов, жаждавших расплаты. Но после этой бесконечной бойни, после сотен и сотен павших от его руки врагов, Дар уже не чувствовал азарта боя. Сердце в его груди будто замерзло, а на лице застыла гримаса оскала. Он, скорее, автоматически парировал удары нападавших отаругов, с холодным безразличием перерубая шиташи, руки и налобники, оставляя после себя усеянную трупами землю. Слышал победные кличи хуураданцев и а'зардов.

Его темя, будто чуть прогнувшись и помягчев, наконец, пропустило чужие звуки, и он начал понимать речь противостоящих ему бойцов. Они кричали не слаженно, поодиночке, но слова всегда были одни и те же:

– Великий с'Энфарп!

– Великий с'Энфарп…

Когда стало чуть светать, элитары устало сошлись вместе обсудить прошедший бой.

Настроение было – хуже некуда.

Охранение, выставленное перед еще дымящимися останками взрыва, то и дело отражало слабые атаки подходящих и подползающих врагов – не желавших расставаться с жизнью иначе, чем от шиташа в бою.

– Они были славными воинами! – хмуро прогудел Док-Атор, глаза его сверкали. – Они показали пример храбрости и воли. Мои отаруги и я чтим их несгибаемый дух! Латниры останутся на их телах нетронутыми!

– Мы тоже, – согласно кивнул Куаргир.

– Это были достойные отаруги, – добавил Саудрак. – Они сделали честь своему клану, каков бы он ни был.

«Еще бы», – как-то безразлично отметил Дар. – «Такое количество латниров все равно не унести… Да и незачем…»

– Я все хотел спросить, – снова раздался голос Док-Атора. – Тут все твердили: латнир б'рванца крепче камня. А я бы сказал – да он мягче дерева!

– Это не б'рванцы! – отрезал Саудрак.

Куаргир яростно сплюнул в сторону.

Дар посмотрел на них хмуро, встречая не менее тяжелые взгляды элитаров.

– Не б'рванцы? – удивился Док-Атор. – А с кем же мы тут бились в этой Эбирройской степи?!

В наступившей тишине стало слышно, как, еще тихий, нарастает тяжелый гул, всегда сопутствующий приближению большого отряда всадников…

Плеск близкой воды был мягким, шепчущим в уши, навевающим даже не сон – негу. Прохладный влажный воздух ласкал тело, задубевшее после жары и сухости степного перехода. Мерное дыхание спящих дромов и далекие мягкие вскрики птиц подчеркивали тишину и умиротворенность окружающего. Даже илзяни – проклятье побережий – были бессильны пред теми, кто ночевал в шатрах.

Ночь разливалась спокойствием и безмятежностью.

Но все равно заснуть не удавалось.

Где-то далеко, почти на пределе слышимости, бухали редкие глухие удары, то ли огромного барабана, то ли гигантского топора. Это рождало ощущение временности, обманчивости покоя.

Со стороны лесов будто нависала тяжелая угроза… Нарастающая угроза…

Тотай-Тору не припоминал подобного на своем веку. Несколько раз выходил ночью, с тревогой вглядываясь сквозь мрак в темную полосу на другом берегу медленных вод Эрны. Ни костров с высокими дымными хвостами, ни шума выбора вождей… Будто с той стороны не сходились в орды лесники. Но ведь еще вечером он видел несколько скаутских групп на здоровенных коричневых дромах!

Что там происходит?

Взволнованный, он пошел проверить плоские баржи, просто чтобы успокоиться, убедиться что все на месте. Массы скрученных рабов, тяжко дыша, плотно сидели в круглых загонах. Так тесно, что едва бы смогли шевельнуть рукой. Сколько их было? Тысяча? Две? Здесь царило отчаяние и ненависть побежденных, да одуряющая вонь.

Охранные тут же подскочили навстречу, метнулись, как скех на добычу. Но, признав элитара, склонили головы.

Похвалив за осторожность, Тотай-Тору потребовал чаще поливать рабов деревянными ведрами. Благо, воды полно. Они все нужны ему бодрыми, а не издыхающими от жажды.

Все как будто тихо. Как будто хорошо… Но сердце было неспокойно. А может, то была цнбр, что чувствовала пока недостижимое?

Вернувшись в шатер, Тотай медленно растянулся на двойной дромовой коже, расслабил мускулы и тихо заглянул в себя. Его душа, его мягкая внутренняя цнбр тут же ответила, скользнув теплом по нервам и жилам. Она существовала здесь, в глубине его тела, как второй мир – помогая чувствовать клан, помогая ненавидеть и побеждать врагов. Тихая в дневной жизни, мудрая и чуткая – в ночной. Незаметная, но незаменимая. Он спросил молча, не то себя, не то ее – «что там?», и перед глазами снова пронеслись медленные воды и темная щеточка леса вдали. Неясная тревога поднялась из глубины, заполняя его грудь. Ей было тревожно, его траве. Но она чувствовала его беспокойство, знала его нужду расслабиться. Будто легкой волной прокатило сверху донизу тело, вымывая, вычищая беспокойство. Это был не настоящий та-атсин, для настоящего нужна своя пещера. Но все же, Атсинбирг легко смогла успокоить его. Тотай-Тору уснул нервным, острым сном без сновидений, словно провалился в омут…

Топот быстрых лап дрома – вот что его разбудило. Поднявшись и плеснув воды на глаза, он выглянул из шатра. Было почти светло. Молодой воин уже спешился и быстро подходил к стоянке. «Хвост» рудвана плясал за его нашлемником от скорого шага, щеточка перьев по верхнему краю латнира была черной. По цвету «хвоста» было ясно, что это гонец Круга Эгиббардов. Интересно, что за новости потребовали такой спешки?

Тотай вышел, оправляясь и оглядываясь. Его дромаруги уже стояли в готовности, с надетыми оружейными перевязями, в наручах. Похоже, не только он волновался ночью. На помятых жестких лицах за внешней суровостью проглядывали вопросы в глазах. Воды Эрны за их спинами были так же сумрачны в эту рань, будто не вода, а гладкий свинец…

Рудван четким шагом подошел к Тотай-Тору и звонко ударил наручем в нагрудный латнирный щит, который у него был черного, кх'отрового цвета:

– Вечная жизнь б'Рвану!

– Вечная жизнь б'Рвану! – тут же донеслось от воинов вокруг с отчетливым синхронным костяным стуком.

– Вечная жизнь б'Рвану! – ответил Тотай, с легким звуком касаясь своего нагрудного, ныне столь редкого светло-серого ю'линнорского щита. – С чем пожаловал?

– Последняя новость войны! Круг призывает тебя быть осторожным, ибо сегодня в первой трети ночи большой отряд с'энфарпов перешел Эрну вблизи Поррахора. Их не смогли удержать ни у реки, ни дальше.

– Что-о? Как?!

– Никто не знает, как. Но вода на стремнине была дромам только по горло, а люльки седоков могли держаться на плаву, привязанные к ним. Враги перешли реку вброд, смяли приречный отряд и все ловушки, после двинулись в степь.