Владимир Корн - Дариус Дорван. Наемник

«Все, отбегался, навеки увечным на одну ногу останусь, — с тоской подумал он. — Если вообще жив останусь».

Не открывая глаз, он прислушался к звукам вокруг. Судя по всему, бой уже давно закончился, а если учесть, что вокруг слышались только чужие голоса, победа досталась не им.

«Как же неудачно все получилось! И откуда взялись эти люди? И почему сложилось именно так? Нас же больше было. И как мы могли проиграть?

Зря я принял такое решение. Как поначалу, кстати, казалось, появились эти наемники, чтобы проверить своих. Эх, вернуться бы на полдня назад. Или хотя бы в тот момент, когда я их только увидел».

Сандер продолжал лежать с закрытыми глазами — попытка открыть их ничего кроме нового приступа боли, не принесла, и слушал, как рядом с ним кто-то топчется. Затем он уловил шум приближающихся шагов, судя по звукам — двоих человек, и все же нашел в себе силы глаза открыть. На него смотрел тот, после схватки с которым он и оказался здесь, на земле, и в таком состоянии. Рядом с ним стоял второй, ростом больше, чем на голову. Высокий смотрел даже как-то весело, а вот взгляд его спутника был холодно-равнодушным.

— Откуда вы? — поинтересовался тот, что выбил его из седла.

Попытка сказать хоть слово принесла Сандеру очередную порцию боли. И пока он ловил ртом воздух, верзила слегка задел его изувеченное колено носком сапога. Легонько так задел, едва прикоснулся, но Сандер, не выдержав, взвыл, настолько острая пришла боль.

Он чувствовал, что поверх колена нога у него перетянута, и понимал, что это не милосердие, а желание сохранить ему жизнь ровно настолько, насколько понадобится, чтобы узнать от него все, что им хотелось бы узнать.

Уловив новое движение ноги, Сандер помимо своей воли выпалил:

— Мы из Кандестуда.

— Куда направлялись? — незамедлительно последовал новый вопрос.

— В Халевит.

— Где это? — Вопрос Дариуса предназначался подошедшему к ним Кабиру, белеющему свежей повязкой на лбу.

— Халевит? Есть не так далеко, на землях барона Эдвайстела, одно местечко, рудничок серебряный, — качнул головой тот. — Ближе вон к тем горам. — И он взглядом указал на синеющие призраки гор на востоке. — Боюсь, что даже его величество король Фрамон о руднике не ведает, уж больно там все в тайне держится. Думаю, — словоохотливо продолжил Кабир. Бой закончился, но возбуждение его все еще не покинуло, слова у него вырывались сами собой, — что, если бы с рудником у них все удачно получилось, — он указал подбородком на лежавшего с мучительной гримасой на лице пленника, — барон даже жаловаться никому бы не стал, лишь бы не узнали о серебре: кому хочется лишние налоги королевской казне платить. А сейчас, когда все войска к столице стягиваются, самое удачное время туда наведаться. Откуда же они могли знать, что мы здесь по своим делам проезжать будем. Так что господин барон должен быть нам очень благодарен, — хохотнул он.

— Все ясно, — кивнул Дариус, отлично понимая словоохотливость Кабира. Самому ему в такие моменты больше всего спать хочется. А еще чаще зверский голод просыпается, прямо как сейчас. Главное, он узнал — это разбойники, никому другому напасть на рудник не придет в голову.

— Он мне больше не нужен, — уже через плечо бросил он, уходя.

Кандестуд — давний враг Фагоса, совсем как Энзель его родному Фаронгу, и уж кому как не Кабиру сделать то, что все равно кому-нибудь придется сделать.

Погибших — Кларса, Карчинга и Челея похоронили в общей могиле. Гибель Кларса и Карчинга Дариуса сильно не задела, смерть в бою среди наемников — дело обычное, да и не успел он к ним привязаться, а вот Челея действительно искренне жаль. Вовсе не потому, что все они лишились хорошего кашевара, от которого так много зависит в любом походе, нет. Челей был удивительно душевным человеком, а такие среди наемников встречаются очень-очень редко.

— Семья у него большая? — с грустью спросил Дариус все у того же Кабира.

Тот ответил не задумываясь:

— Нет, из близких никого не осталось. Может, и есть какая-то дальняя родня, но я о них не знаю.

— Тоже долузсцы? — решил Дариус.

Среди его людей оказалось несколько воинов, кто пострадал от них, так что откликнулись наемники на призыв барона Эдвайстела не только из-за денег.

К его удивлению, Кабир догадку не подтвердил.

— Нет, от мора все умерли. Уже несколько лет как.

Тогда мор прошелся по всем землям широко, и Фаронга коснулся тоже. Вон и семья Ториана от него пострадала.

Дариус положил в остро пахнувшую землей могилу рядом с телом Челея арбалет, которым тот так дорожил. Наемник и погиб-то из-за него: ему бы подставить арбалет под удар вражеского меча, так нет, пожалел оружие, надеясь уклониться. Не вышло. Оставайся у него семья, следовало бы арбалет им отдать. А там бы уже вдова сама решила, что с ним делать: сыновьям оставить или продать. Сейчас же только и оставалось поступить так, как он только что поступил.

— Что будем делать, гонорт? — задал вопрос уже сам Кабир, отвлекая его от грустных мыслей.

Дариус посмотрел по сторонам, задержавшись взглядом на изловленных и стреноженных лошадях. Три лошади из них его, законные, — добыча. Так что будет ему теперь на что Басура выменять. А конь ему достался отличный, недаром же он ему с самого первого взгляда приглянулся. Приласкать его надо бы за то, что с ним не так давно вытворял, когда не до всяких нежностей было.

— Какое здесь ближайшее селение? — поинтересовался он у Кабира, глядевшего на него с ожиданием.

— Да мой родной Визарант и будет, — охотно ответил тот.

— Ты же говорил, что от него ничего не осталось.

— Говорят, есть в нем люди. Конечно, не столько, сколько прежде, но несколько семей живут.

— Ну, значит, туда и отправимся, — решил Дариус. — Коней и добычу там оставим, да и раненого Онкира негоже за собой повсюду таскать.

Хотя вряд ли Онкиру судьба выжить, слишком уж тяжела у него рана — Бист на вопрос Дариуса только покачал головой, не сказав ничего.

«Нет, — горестно размышляла Элика, — редко у какого мужчины с умом полный порядок. Вот и Дариус тоже не исключение».

И девушке не удалось сдержать тяжелый вздох. Конечно, вздох ее был в большей степени нарочитый, и сердце билось значительно чаще обычного, но все поводы так думать у нее имелись.

Первые дни Элика все время поглядывала в ту сторону, где за поворотом дороги скрылся человек, отныне так много значивший в ее жизни.

«Вдруг, — думала она, — им по какой-либо причине придется вернуться. Вдруг они забыли что-то очень важное, без чего нельзя обойтись, или с одним из его людей (только не с самим Дариусом, святая богиня Ширла!) случилось что-то такое, что требует немедленного возвращения. И хотя это будет всего лишь отсрочкой перед новой разлукой, но как же замечательно было бы снова увидеться с ним, пусть и всего на один день».