Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде

Когда головная машина наехала задними колёсами на последнюю кучку сухой каменистой крошки, которой японцы засыпали взрывчатку, командир кивком дал команду лежащему поодаль сержанту. Одновременно крутанули ручки ручных генераторов. Слабенького тока с лихвой хватило замкнуть электродетонаторы.

Получив пинок под зад, первая машина на передних колёсах, не касаясь задними взлохмаченного дорожного покрытия, словно взбрыкнувшая лошадь просунулась метров на восемь. От удара у сидящих в машине сместились позвонки. Высунувшегося по пояс сверху, стоящего за пулемётом рядового, как куклу сначала бросило назад, переломив надвое, затем обратно, ударив лицом о станину М134. А потом полыхнул лопнувший бак с топливом. Солярка горела нехотя, но покалеченный экипаж был не в состоянии покинуть медленно занявшуюся огнём машину. Два следующих бронированных автомобиля подбросило на метр и опустило, перетряхнув все кости рейнджерам.

Одновременно, слева и справа от дороги, японцы открыли шквальный огонь. Но крупнокалиберные пули с уцелевших машин быстро заставили умолкнуть японских автоматчиков. Кого на время, а кого и навсегда.

Собственно невредимым и боеспособным остался только сержант Сигеро Камура. Прекрасно понимая, что ему нужно уйти из сектора обстрела, он, распластавшись, срываясь на панику, отползал, не обращая внимания на ободранные о камни колени и локти. Машины сдали назад, объехав с левой и с правой обочины пробку, двинули вперёд. Автоматы японцев не смогли повредить бронированную технику. Рейнджеру за пулемётом первой машины повезло — пули свистели мимо, щёлкали о щитки, разлетаясь звенящим рикошетом, а вот майора задело. В запале боя он почувствовал болезненные тычки в спину. Бронежилет! Потом обожгло руку. Линк сполз вовнутрь. Его место тут же занял другой боец. Эта небольшая пауза позволила Камуре убраться из зоны видимости американцев. В его самолёте ещё оставалось топливо, и он, задыхаясь, бежал, всё ещё надеясь взлететь.

— «База один-один». Это «Чарли-сто». Подверглись нападению. Имею потери. Продолжаю движение. Приём.

— «Чарли-сто» это «База один-один» Вас понял. Выслали подкрепление. Вертолёты. Время прибытия 8 часов 40 минут.

Пока контр-адмирал Д. Бизел ехал в машине в штаб, он мысленно уже сто раз пропесочил этого лейтенанта Харриса и в гриву и в хвост, точнее под хвост. Не любил он этих блатных выскочек, папеньких сынков, сидящих в тёпленьком местечке. Войдя в зал центрального управления, Бизел уже успокоился и не видел в предоставленной ему информации ничего сверхпугающего. Бегающие глазки лейтенанта уже не вызывали гнева, только призрение.

— Скажите, родной? — Не смотря на рабочий шум в зале, ближайшие операторы услышали негромкое, вкрадчивое обращение контр-адмирала. Когда он так говорил, ничего хорошего это не предвещало и они, переглянувшись, заулыбались.

— Скажите, родной, почему вы сразу мне не сообщили, когда прошло сообщение о подводных лодках?

— Так, когда корейская подлодка… — заблеял лейтенант, вызвав новое радостное оживление у операторов.

— Когда корейская подлодка месяц назад, — перебил Бизел, — только подошла, замечу вам, к нашим территориальным водам и была обнаружена, то сразу всплыла после гидроакустической атаки, и обозначила себя, как заблудившаяся, а не улепётывала как эти.

Контр-адмирал уставился тяжёлым взглядом на подчинённого:

— В общем, лейтенант, кое о чём мы с вами поговорим завтра утром, точнее уже сегодня, — взглянув на время, сказал контр-адмирал, — а теперь более подробно обрисуйте, что тут у вас происходит.

Что-что, а говорить Харрис умел. Служи он в бывшем Советском Союзе, на должности замполита, срывал бы овации у каких-нибудь членов политбюро.

…— таким образом, я думаю…

— Думать у вас получается плохо, — прервал его Бизел, делая знак, будто набирает номер на дисковом телефоне одному из операторов и снова повернулся к провинившемуся, — почему вы не позвонили, например, на базу в Сан-Диего?

— Так, связи нет, помехи…

— А проводная связь, — недобро ухмыльнулся контр-адмирал в оторопелое лицо офицера.

Бизел видел, что блатного офицера в очередной раз по крупному подставили. Этот дурак и половину не знал из того, что должен знать.

Если бы контр-адмирал и вверенные ему офицеры, хотя бы на четверть понимали всю серьёзность ситуации, то убоявшись, действовали быстрей. Вообще, не смотря на довольно не спокойную зону ответственности (тут тебе и северокорейцы, и малазийские пираты, и весьма активный Китай), переставший быть опасным, почивший в бозе СССР настолько расслабил американских военных, что, например, все сейчас находящиеся в зале центрального управления, напоминали сборище эмоционально скучающих идиотов, у которых, как будто не было другой задачи, как потопить папенькиного сынка.

К тому моменту системы связи буквально взорвались паническими сообщениями. После ряда поступивших, порой истеричных докладов, поставив в уме, а потом и на оперативной карте флажки и галочки, вице-адмирал оценил диспозицию, как спланированную провокацию. А поскольку местное время было уже 01 ч. 00 мин, а по Нью-Йорку пять тридцать утра, провокацию следовало назвать — нападением!

Тут уж в штабе USPACOM начали потеть и отрабатывать зарплату всерьёз.

Ужас и паника медленно выветривались из головы. Чёрный призрак, возникший из воды, остался перед глазами тёмным пятном, бесформенным и безликим. Михаил перешёл на шаг — выдохся. Вспоминать произошедшее и тем более что-либо понять совершенно не хотелось, а алкогольная эйфория под действием адреналина как назло отпустила. Ему срочно потребовалась выпивка, однако, потыкавшись по тёмным углам, он понял, что напрочь забыл, где припрятал свою заначку. Небольшой бар, где можно было разжиться алкогольной продукцией, был чёрт знает где, и тащиться туда не имело смысла.

— Докорячишься туда, а он ещё и закрыт окажется, — ворчливо шарился Михаил как ищейка обнюхивая каждый закоулок, где он мог оставить своё пиво. И что интересно нашёл! Нашёл наверно по тому особому чутью, которое помогает всем «любителям» или «закоренелым» находить спрятанный или просто доступный алкоголь.

К дому он подходил снова на изрядном веселе и совершенно беспечным, почти поверившим, что ему всё привиделось, а если сердитая супруга не спит и устроит ему выволочку, то пьяному, как говорится, море по колено.

— Делай что хочешь, а там будь что будет, — допив остатки пива, развязно произнёс Михаил, сам того не подозревая что переиначил одну известную фразу.