Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде

Взять америкоса в набравшем воду лётном костюме, запутавшегося в тине, казалось не то чтобы очень сложно, но это гад не выпускал пистолет из руки, нацелившись в их сторону. Капитан чувствовал растущее напряжение — верное лёгкое дело, становилось уже опасным. Окияма почему-то больше переживал за молодого матроса, которого он взял с собой. Коротко скосив глаза, удовлетворённо кивнул — парень не обращая внимания на пропитавшуюся водой форму и довольно стылую погоду, почти лежал на животе, хорошо замаскированный кустарником. Встретившись взглядом с командиром, он выразительно чуть приподнял ствол автомата, давая понять, что только ждёт команды.

Сухой щелчок пистолетного выстрела прозвучал неожиданно. Пальнул пилот поверх их голов. Ветер над заливом был довольно сильным, основательно колыхая ветвями, шумя камышом и сухой листвой. К своему стыду капитан даже не услышал, как к берегу вышел его солдат из пулемётного расчёта — не предупреждённый (ошибка командира), он неудачно высунулся прямо под пулю. Ничего не оставалось, как разрядить всю обойму „Намбу“ в американца. Лишь раз промазав, вздыбив фонтанчик воды справа от головы притихшего янки, Окияма видел как ярко брызнуло красным. И почти сразу потерявшее управление тело всплыло, принимая в себя уже наверняка лишние шлепки свинца.

С этим делом всё было кончено. Капитан поднялся в полный рост. Вода стекала ручьями вниз, пистолет на вытянутой вниз руке, показался вдруг тяжёлым и оттягивал руку от самого плеча. Вдруг в ноздри ворвался, словно не замечаемый ранее, пьянящий запах, который может возникнуть только в контакте моря и берега — запах гниющих водорослей и мелкой прибрежной живности, так похожий на запахи детства. Притихшие от выстрелов птицы, как будто дожидались паузы, и вновь загомонили где-то в камышах. Тело пилота, подхваченное течением, потащило от берега на глубину. С канонерки отчалили шлюпка. Он почувствовал, что чертовски устал.

„Интересно, хотели матросы с канонерки взять пилота живьём? Если нет — глупо погиб солдат. Проще сразу было пристрелить этого янки“.

Посвятивший всю свою жизнь войне, капитан, никогда даже в юношестве не задававшийся вопросом о смысле жизни вообще, вдруг подумал:

„А есть ли смысл в войне? — И сразу мотнул головой, отгоняя крамольные мысли, — наверно бессмысленная смерть солдата навеяла“.

Как потом на канонерке ему сказал капитан Яно:

— Хотел лично наказать, лётчика! Вёрткие, маневренные, под завязку вооружённые самолёты плотно насели на наши морские дивизионы и отряды десанта, потопив не один корабль.

Окияму неприятно удивило, что капитан судна был слегка пьян, хотя это не мешало ему чётко изъясняться и быть профессионально подтянутым и собранным.

Как выяснилось из радиоперехвата, предоставленного капитаном Яно: 1-й дивизион патрульных кораблей капитана 1 ранга Нисикавы проник в глубь Чесапикского залива почти к Балтимору. 500 человек из 5-го Йокосукского полка Специальных наземных сил флота, высадившись с кораблей 5-го дивизиона канонерских лодок капитана 1ранга Камиямы, уничтожили заслон на мосту через залив. Это дало возможность 16-тысячному контингенту генерал-лейтенанта Киодзи Томинаги прорвался к Аннаполису. 2-е специальное соединение морской пехоты Майдзуру — брейд-вымпел капитана 2 ранга Мурота, высадившись на полуострове Делмарва, провели диверсию, затопив тоннельно-мостовой переход через Чесапикский залив, соединяющий восточный берег Вирджинии с основной частью штата. 2-й батальон полковника Итики из 28-го пехотного полка 7-й дивизии Императорской армии, совместно с морскими охранными отрядами десантировались на берег и подбирались к южной стороне Аннаполиса.

— Капитан, нам бы тоже надо на тот берег и желательно где высадились люди полковника Итики, — попросил Окияма.

— Конечно, я вам помогу, правда, по заливу стало опасно передвигаться. Сами видели, как наседает их авиация. Я лично наблюдал, как эсминцы, расстрелявшие военно-морскую авиабазу в устье реки Патаксен, едва успев высадить десант, все до единого были уничтожены ракетами. Эффект неожиданности прошёл, начинается избиение, — подвёл нерадостный итог капитан корабля, — и это при том, что основные их силы оттягивает армия генерала Ямаситы.

— Мост взорвали сами американцы?

— Да, и армия Ямаситы застряла на полуострове Делавэр. Кстати, предлагаю вам за время перехода подкрепиться и накормить своих людей, — критически оглядев обмундирование капитана, морской офицер по-мальчишески усмехнулся, — да и обсушиться некоторым не мешало бы.

Канонерка имела небольшой тоннаж, каюта капитана была довольно тесной, обстановка выглядела ещё скромней, если бы не небольшой столик, уставленный закуской и выпивкой.

— У вас всегда такие изыски и обилие в еде, или это только ради нас? — Удивлённо воскликнул Окияма.

— Рано или поздно, но каждый индивид обречён на поражение, — философски заметил капитан, — возраст, болезни и, в конце концов — смерть. Наше звание воинов в какой-то степени предопределяет нашу судьбу. Я не знаю, сколько нам ещё удастся продержаться, поэтому предпочитаю радоваться выделенной мне второй жизнью.

— Я об этом как-то и не задумывался — для меня война превыше всего, — осторожно прокомментировал Окияма, — самураю пристало избегать…

— Большого количества сакэ, великой роскоши и-и-и… чрезмерной гордости, — перебив продолжил капитан, — всё правильно! Была возможность, выполняя долг, взять наряду с лучшим японским оружием прекрасную еду с островов — я этим воспользовался. И команда моя получает всё самое лучшее. Не нравится сакэ? Имеется замечательное фруктовое вино. Какое вы предпочитаете? Вишнёвое?

Капитан, улыбнувшись на озадаченный взгляд Окиямы, небрежно махнул рукой:

— Говорю же вам — не сегодня, завтра меня или кого-то из моих людей могут убить, или хуже — тяжело ранить. Почему бы не скрасить или заглушить боль прекрасным алкоголем?

— Вы весьма практичный человек, капитан Яно. Пожалуй, от вина бы я не отказался, и если вам будет не жалко, прихвачу с собой на берег бутылку сакэ.

— А я распоряжусь, что бы выдали вина и вашим людям.

— Капитан, — недоумевал Окияма, — а не повлияет это на дисциплину.

— Людям надо снять психологическую нагрузку и взбодриться перед боем.

Обед затянулся на целых две опорожненных бутылки вина. Окияма почувствовал лёгкое расслабляющее головокружение и приятную тяжесть в ногах. У захмелевшего хозяина каюты развязался язык:

— Знаете, мне довелось много повоевать в той войне и много где побывать. Портовые города, оккупационные власти. Вы понимаете, о чём я? — Капитан, увидев, что Окияма непонимающе пожал плечами, пояснил, — у меня было много женщин. Китаянки, кореянки, хм…, монгольскими самками я побрезговал. А интересно было бы попробовать американку. Они тут все, — он потёр подбородок, вспоминая нужное слово, — как это раньше называлось? Суфражистки! А ныне…? Вспомнил — феминистки!