Александр Афанасьев - Отягощенные злом, ч. 1

Он поднял трубку и направил на ближайшего

Сами немцы — и в самом деле расслабились.

В экипаже Сикорского, который Мессершмидт — пять человек летного персонала и два — наземного. Из летного — пилот, штурман, он же второй пилот, канонир правого борта, канонир левого борта (это тебе флот, а не сапоги) и бортмеханик. С тех пор, как на аппарели установили еще один пулемет — он еще и хвостовой пулеметчик, а так он за десантирование отвечает. Полезный член общества, в общем.

В отличие от остальных кораблей Флота открытого моря — на Баварии экипажи были слабые. Она считалась учебной — и здесь постоянно было полно зеленых салаг. К тому же — именно эти экипажи учились скоростному тралению а не доставке и эвакуации групп за линию фронта. Моряки все-таки достали Ирлмайера — дали ему два наименее опытных экипажа. Не стоило хамить.

На бой смотреть было скучно, тем более что сначала палили по ним, а потом развернули автоматический гранатомет — и бой быстро сошел на нет. Очевидно, сейчас будут переговоры, потом найдут решение. Так что — трое канониров собрались перекурить...

— ... Так вот, лежу я и вижу — мы с Гретой на Кильской регате. Ее отец кого-то там приветствует, на нас не обращает внимания. Грета смотрит в сторону отца и вдруг я чувствую, как она кладет мне туда руку...

— Да пошел ты.

— Кильская регата, еще чего придумаешь...

— И тут я чувствую, что куда-то лечу...

— Преждевременная эякуляция — со знанием дела заявил бортмеханик, старше стрелков на пять лет

— Нет. Шуцман Адольф. Я сижу на полу, моя кровать перевернута, а он стоит и орет — Подъем, скотина!

— Ха-ха-ха...

Это действительно было смешно. Вот только... рассказчик поперхнулся, закашлялся...

— Эй...

И начал вдруг как то ложиться... прямо на аппарель.

— Чего с тобой. Эй, Клейн. Поперхнулся что ли?

— Подожди...

Бортмеханик включил фонарик, засветив зрение, ослепив и себя и товарища. Канонир правого борта был белый как мел.

— Что с ним?

Палец к артерии — пульс был.

— Аптечку.

Две тени были уже совсем рядом. Два на два — любо плюнуть, снятие часового — едва ли не первое, что изучают. Гораздо сложнее — снять врага так. чтобы он остался жив...

Несколько секунд — и вот в отключке уже трое. Одна тень — проникает в вертолет. Другая — тащит лежащие на аппарели тела дальше, в вертолет...

— Хенде хох!

Вертолетчики — каста, что в армии, что на флоте — особенная.

Вертолет — едва ли не самая сложная техника для использования. Пилотирование боевого вертолета — официально считается самой сложной дисциплиной, пилот боевого вертолета имеет жалование больше, чем у летчика — истребителя. Поэтому — за штурвалом вертолета встречаются даже генералы, полковник или старший майор (подполковник) в качестве командира экипажа — дело обычное. И тыкать пистолетом в лицо — этого нельзя делать, даже если ты враг.

Пилоты вертолета — находились на месте, потому что устав запрещал им сходить с места и покидать машину. Первый пилот, полковник Шталмайер — как раз грыз подсоленный сухарь, чтобы перебить аппетит, а штурман, майор Гауге — решил перекусить по-взрослому. Как раз за рагу из термоконтейнера принялся, и тут...

— Что?

— Ни слова по рации, все равно бесполезно! Тревожная... у вас нет.

— Какого черта?! — Шталмайер бросил недогрызенный сухарь в приоткрытый блистер.

— Не двигайтесь, иначе смерть.

Неизвестный — протянул руку и выдернул оружие самозащиты — пистолет-пулемет МР7А1 из кобуры на груди полковника. Пилоты носили такое оружие на груди, оно должно было им помочь, если собьют над вражеской территорией — продержаться до подхода спасателей.

— Франк!

Гауге попытался одновременно ударить неизвестного и не выпустить рагу — но неизвестный ударил майора согнутым локтем по голове и так же лишил его оружия.

— Что происходит?!

— Происходит то, что вертолет захвачен. Будете делать то, что говорят — останетесь в живых. Если нет...

— Что он говорит?!

— Черт, больно...

— Вертолет захвачен. Мы не хотим убивать вас. Нам надо просто убраться отсюда, ясно? Вывезете нас — и все будет нормально.

— Что? Куда вывезете?

— Пункт назначения я вам скажу позже.

— Вашу мать, это какая-то проверка? Вы что, идиот?

В десантном отсеке был кто-то еще. Он услышал голос — но неизвестный говорил, смотря на них.

— Все чисто. Трое упакованы.

— Вторая птичка?

— Сигнал получен. Я в отсеке.

— Переоденься. Один ростом с тебя. Сыграем.

— Есть.

Пилот вспомнил этот язык — русский. Русский надо было знать. Русские были союзниками.

— Что вам нужно? — спросил он по-русски — это вертолет германского флота, вы понимаете это?

— Еще как понимаю, полковник — неизвестный ответил тоже на русском языке — я же сказал, нам надо убраться отсюда. Вывезете нас — и останетесь живы сами. Нет...

— Да пошел ты. Хочешь — убей меня, кусок дерьма. И кто тогда поведет вертолет? Тебя просто пристрелят как собаку.

Неизвестный ткнул полковника стволом пистолета

— Вертолет подниму в воздух я, полковник. Я умею управлять вертолетом, и мои люди — тоже, нас хорошо учили. Возможно, я умею пилотировать не так хорошо как вы — но все-таки умею.

Можно было не верить этому — мало ли кто что скажет. Но полковник поверил. Потому что краем глаза, только когда поворачивался, в самом начале — заметил, куда бросил взгляд незнакомец, перед тем, как начать разбираться с ними. Туда, куда и он сам посмотрел бы, оказавшись в незнакомом вертолете. Запас топлива, температура и обороты турбины, горизонт смотреть смысла нет — стоим на земле. Значит — он и в самом деле умеет обращаться с вертолетом и возможно — при необходимости сам может взлететь. Конечно, по правилам в кабине должно быть двое — но второй только контролирует. Опытный пилот — вполне способен взлететь в одиночку.

И неизвестный — странный, не похож на бандита. Правильные фразы, богатая лексика — это либо его родной язык, либо он его очень хорошо учил.

— Что замолчали? Обдумываете свое положение?

— Нет.

— И правильно. Нечего тут обдумывать. Бывают ситуации, когда надо просто подчиниться. И это — не самая худшая из них...

Мы опоздали. Сколько раз нам вбивали в голову в училище: опередил — победил. Если хочешь победить— опережай противника, кто опережает тот назначает будущее. Но здесь — мы опоздали, немцы успели первыми, и теперь — предстояло расхлебывать заваренную кашу.

Нас было шестнадцать человек, четыре экипажа. Два вертолета Сикорский — 59, легких и скоростных, в специальной комплектации. Самые опытные экипажи, которые только были — в конце концов, это была группа, охотящаяся за генералом Абубакаром Тимуром, лучшие из лучших. И все равно — примерно к середине нашего пути до хорватского берега — я вдруг понял, что мы реально можем и не долететь.