Александр Афанасьев - Отягощенные злом, ч. 1

У Дарьи был старший брат, профессиональный биржевой игрок, настолько удачливый, что к двадцати пяти годам он мог позволить себе собственный дом, и младший брат, который уже в детстве выказывал задатки гениального математика и дополнительно занимался с профессорами в Санкт-Петербургском политехническом. Была у нее и мать — конечно же, неработающая домохозяйка. Проблема была в том, что на фоне братьев Дарья была обычной, пусть и красивой девчонкой — но без особых талантов. Отец отдал ее на юридический факультет, с расчетом того, что она поработает сначала в прокуратуре, потом выйдет замуж и станет адвокатом. Возможен был и другой вариант: у красивой и своенравной Дарьи были поклонники, в их числе был сын председателя правления Санкт-Петербургского биржевого банка, и еще один — сын товарища военного министра. Беда была в том, что Дарью не интересовали поклонники из высшего света, ей хотелось чего-то такого, что щекотало бы нервы и заставляло бурлить кровь.

С теорией и практикой экстремизма ее познакомила Малена. Красавица полька, на тот момент вероятно одна из первых красавиц Петербурга. Ее отец, дворянин, граф Священной Римской Империи, прозорливый человек отправил ее в столицу из Польши с тем, чтобы оградить от дурного влияния польских националистов и дать ей подобающую профессию. На юридическом факультете Малена познакомилась с Дарьей, дочерью высокопоставленного чиновника, которой хотелось «чего-то этакого». Беда в том, что и самой Малене хотелось «чего-то этакого», и с переездом это желание не пропало, наоборот — усилилось. Так — две красивые девушки начали искать приключений.

Начали они, как водится с разночинцев. То есть — интеллигентов, если выражаться на современный, англоязычный манер. В Санкт-Петербурге их было немало — но восторг по поводу бравых, откровенно вызывающих речей, произносимых в студенческих кабаках и бурсах — быстро сменился горьким разочарованием. Молодые разночинцы были безденежными и постоянно клянчили деньги у них, ни к чему не годными, они плохо одевались, и от них пахло козлом. Воспитанных в приличных семьях девушек, привыкших к вниманию — буквально коробило от развязных манер разночинцев, от их слабости к алкоголю, от неумения и нежелания пользоваться столовыми приборами, от мелких краж, которые они совершали в богато обставленной квартире на Мойке, которую Даша и Малена снимали вскладчину. С разночинцами они порвали почти одновременно — по разным причинам. Малена порвала со своим, потому что они пошли на дискотеку (за ее счет) на выходе к ним пристали какие-то, и кавалер красавицы Малены едва не обоссался от страха. Он что-то бессвязное бормотал сначала нападавшим, а потом, когда появился казачий патруль — то и казакам, и все это было настолько мерзко, что и не выскажешь. У Даши было еще хуже — она переспала с парнем, который запросто цитировал Бакунина с любого места — а потом выяснилось, что он «голубой» — то есть содомит, и хуже того — обслуживает богатых содомитов за деньги. Таким образом — она стала посмешищем всего учебного заведения.

Немного погоревав, Малена предложила обратить внимание на бунташных поляков, колония которых имелась в Санкт-Петербурге — но это тоже не кончилось ничем хорошим. Поляки шлялись по злачным местам, пили горькую, произносили бунташные речи — но на этом все и заканчивалось. Хотя нет, не заканчивалось — почему то они решили, что Даша и Малена согласны обслуживать всю их веселую компанию как бесплатные проститутки.

Поляки — они тоже были слабые. И еще они были под надзором полиции. Закончилось все вот чем: в веселой компании созрел план ограбить банк и на следующий день после зарождения сего плана, освещающий компанию осведомитель донес об этом в полицию. Полицейские — узнав, что в деле замешаны дочери высших чинов — сочли нужным наведаться в Министерство юстиции и сообщить родителю одной из влиятельных чиновников, что его доча связалась с подозрительными в политическом отношении субъектами — которые еще и намереваются ограбить банк, и полиция, в связи с этим — намеревается произвести аресты. Дарье пришлось пережить несколько неприятных дней — отец в ярости отобрал ключи от квартиры и сказал, что дочь будет ночевать только дома. Совместными усилиями — мать и дочь уговорили отца семейства отпустить беспокойную душу на покаяние... то есть в собственную квартиру. Не последним аргументом, которым маман убедила хозяина дома, был тот, что если дочь будет жить с ними — то так никогда и не выйдет замуж. А отец все-таки хотел добра дочери, да и этих паразитов арестовали, кого осудили, кого в административном порядке выслали. Потом он будет кусать локти за проявленную слабость — но будет слишком поздно...

Так две красавицы снова оказались одни в квартире в центре имперской столицы. У них было много идей, много времени, квартира и почти нечем заняться — в девятнадцать лет убийственное сочетание.

И тут Даша познакомилась с Магометом.

Тут надо сказать, что в Санкт-Петербурге было достаточно арабов, достаточно турков, достаточно других мусульман. Дело в том, что Империя большей частью расширялась мирным путем, не уничтожая, а интегрируя в себя местные элиты и местные народы. Частью соглашений с ними — было признание местных элит элитой и вхождение ее на равных в элиту Империи. Даже грузинскую и польскую элиту — и там и там из-за самопроизводства военного сословья в дворянство дворян было непропорционально много, до десяти процентов от общего количества населения — даже их признали равными. Оттого молодые грузинские князья смущали своими титулами девушек в ресторанах — просто в Грузии было слишком много князей. Местные элиты — часто обживались в Петербурге, при дворе, покупали здесь дом или апартаменты, начинали на лето переезжать из южного Константинополя в Санкт-Петербург вместе с двором. И конечно, старались отдать своих детей в русские университеты в Москве или Санкт-Петербурге для того, чтобы они получили такое же образование, как и русские сверстники — аристократы. Для мусульман — была Казань, где был старый, с традициями, уважаемый светский университет, где можно было учиться светским наукам, оставаясь в полностью мусульманской среде, на земле ислама — но он то, как раз популярностью и не пользовался. Такой университет есть и в Константинополе, в Багдаде — но им хотелось, чтобы дети получили полностью светское образование в светском городе.

Магомет — правильно был Мухаммед, имя Пророка, но по-русски его все звали Магомет — был из совсем новой части Империи, из Персии. Он поступил в университет как сын погибшего полковника шахской гвардии — русские подбирали таких, брали под свое крыло, восстанавливали уничтоженную в кровавом безумии персидскую элиту. Для студента он был уже взрослым — двадцать пять лет — но Дашу привлекло не это... точнее не совсем это. Дело в том, что он был мужчиной. Не щенком — переростком, не «мужчиной» — а мужчиной, настоящим, всегда берущим судьбу в свои руки и не раздумывающий, как поступить в том или ином случае. Он был взрослым, по-настоящему взрослым, даже в чем-то взрослее, чем отец. Эта взрослость, биография — читалась в его глазах — и девятнадцатилетнюю девушку это привлекало как муху — привлекает мед.