Виктор Глумов - Мышеловка

Позади тебя – бездна, ты умер. Теперь это твоя жизнь и твой мир, нравится это тебе или нет. Ты еще можешь если не обуздать судьбу, то хотя бы направить ее в нужную сторону. Да, ты не достанешь врага и не спустишь с него шкуру, но навсегда отсечешь себя от реала и тем самым обезопасишь любимого человека.

Кулаки сжимались сами собой. Клокотал кислотный сплав бессилия и ненависти, выжигал душу. «Успокойся, Маузер. Пусть это будет твоя последняя потеря. Доставай датчик аномалий – и вперед».

Артюхов ждал его в лесу – лохматый йети с автоматом.

– Помни, что я тебе говорил, – Маузер убрал нитки с лица, сунул в рот сигарету, прикурил. – Не смотри так, еще одна – и все. В Наукограде не курю, чтоб злее быть.

– Кра, – ворон опустил голову с ветки.

Ему отстрелили хвост, только несколько перьев справа осталось.

– Запускай беспилотник, Дон Хуан, – сказал Маузер, выщелкнул окурок и задрал голову.

Ворон взмахнул крыльями и устремился вверх, исчез за покачивающимися сосновыми ветвями. Их тихий шелест убаюкивал, умиротворял и будто просил остаться здесь, лечь на спину, сунуть в рот травинку и смотреть в едва проглядывающую синеву.

– Держись, – Артюхов положил руку на плечо Маузера. – Мы должны это сделать и обезопасить хотя бы нашу реальность. У меня там, между прочим, тоже жена.

– Имел честь познакомиться. Красивая, – Маузер вспомнил Ангелину. – И тоже в линзах.

Артюхова перекосило, он в сердцах ударил кулаком по ладони:

– Не, ну не дура? Столько раз ее предупреждал… Без толку. Она думала, что я старый ретроград с манией преследования. Говоришь – умная. Баба дура не потому, что дура, а потому что баба.

– Моя – умная, – проговорил Маузер задумчиво и зашагал в глубь леса. – Единственное, с чем повезло, – с женой. Жизни не жаль, а вот ее терять…

Идущий позади Артюхов крякнул:

– Это не «повезло», это сам выбрал. Я – цацку безмозглую выбрал, так мне и надо. Вышибут ей мозги – не жалко… Стой!

Маузер остановился, глянул через плечо: Артюхов застыл, морщины на его лице разгладились, глаза закрылись – он обозревал окрестности с высоты птичьего полета. До чего же можно меняться даже с помощью мимических мышц!

Когда он пришел в себя, кивнул и сказал:

– Деревья. Ничего не видно сверху. Надо будет птицу засылать вперед и только потом самим идти. Все-таки безопасней.

Экран датчика аномалий вспыхнул алым, потух, замигала красная точка, побежала строка: «Аномалия “топка”. Расстояние – 10 м». – Маузер вскинул руку, крутнул ею и указал восточнее.

– Надо же, как оно работает, – вслух рассуждал Артюхов. – Иду и не верю. Кажется, обычный лес… А оно все – ненастоящее. Это я придумал и лес, и небо, и аномалии, которые теперь могут меня же убить. Иду и сам верю, – он зло рассмеялся. – Почувствуй себя Богом, запертым в сотворенном мире. Сам себя наказал.

– Так вот оно что, – проговорил Маузер и смолк. Незачем злить Артюхова, пока с ним по пути. Фрайб говорил, что создавался обычный мир, без мутантов и аномалий. Значит, врал паскудный уродец! Он вместе с Артюховым разрабатывал мир и ловушки. Вирт задумывался как огромный киллхаус, откуда никуда не денешься. Потом бери тело натасканного убийцы и используй его рефлексы.

– Вот что я думаю, – поделился мыслями Маузер. – Готовые бойцы есть, а Фрайб их порабощает, в прямом смысле переваривает сознания. Не правильнее ли сохранять личность, просто прописывать в цифровом сознании, чтоб человек беспрекословно повиновался? Наверняка ведь вы экспериментировали с этим? – он обернулся и посмотрел на Артюхова, но зеленоватые нити маскировочного костюма скрывали его лицо и был виден лишь полумесяц рта.

– Хочешь поговорить как циник с циником? Ладно. Слушай. Да, мы работали над этим, но, как ты заметил, цифровые копии… Они не совсем копии. Они по сути – те же люди со своими особенностями… Так вот, приживленная команда в девяноста процентах случаев вступала в конфликт с разумом, и цифровая личность необратимо разрушалась. Попросту сходила с ума.

Маузер сжал кулаки и промолчал. Да, он ненавидел человечество в целом. Легко презирать людей, запершись в своей крепости. Но презирать и расстреливать забавы ради – разные вещи. Он никогда не относился к своим бойцам как к расходному материалу, не пытался их подставлять, чтобы выслужиться, и терпеть не мог тех, для кого чужие жизни – фигуры на шахматной доске.

– Вот признайся, что в детстве ты сочувствовал не освобожденным узникам Дахау, а надсмотрщикам, которых расстреляли американцы, – не выдержал Маузер.

– Это ты к чему?

Маузер поаплодировал себе: уязвил олигарха, ага! Если б Артюхов обращал внимание на такие выпады, то давно свихнулся бы. У него кожа толстая, как у броненосца. Да ему польстит сравнение с комендантом концлагеря! Но молчать он не стал:

– Вы создали виртуальный концлагерь, где проводите эксперименты. Это даже хуже, чем концлагерь фашистов: там есть надежда на побег или что наконец подохнешь в газовой камере. Здесь же ты даже подохнуть не можешь… И ведь нет гарантии, что, когда мы оборвем связи, ты не попытаешься вернуть эту реальность.

– Не попытаюсь, – проворчал он. – Сыт ею по горло. Правда-правда. Это все равно что ядерную бомбу сделать – непонятно, когда рванет. А если технология врагу достанется, то вообще, – он махнул рукой.

Дальше шли молча. Маузер молился, чтобы скорее вечерело. Казалось, еще немного, и он сварится в собственном соку. Игарт молчал, не жаловался: когда его телом управлял Артюхов, он начинал по привычке сопеть и задыхаться.

Вскоре лес сменился заболоченной местностью: кочка, кочка, болотце, сосновый бор, опять кочки, ямы с черной водой. Теперь шли медленнее, чтобы не вляпаться в топь.

Донеслись голоса. Маузер замер, Артюхов вытянулся, как охотничий пес, почуявший дичь. Да, голоса. Кто-то шлепает по воде, и совсем близко. За стволами замаячили силуэты в черном. Маузер аккуратно снял автомат, положил его на мох и лег сверху. Игарт сделал так же. Издали посмотришь – замшелая кочка.

Черные двигались в сторону завода, было их точно больше двух.

Появился первый – молодой красавчик с совершенно растерянным лицом, затем второй – мужчина, похожий на португальца, и третий… Точнее, третья. Женщина, стриженная под машинку, с квадратной головой и плечами, каким позавидовал бы качок. На всех были черные комбинезоны. Португалец двигался прямо на Маузера, он уж подумал, что столкновения не избежать, но в последний момент черный сместился левее.

Странно, но оружия не было ни у кого.

– Но за что-то они нас постреляли, – проговорила женщина. – Просто так не стали бы.

– Вот и я думаю, мы что-то сделали и забыли, – поддержал ее красавчик. – Я вас совершенно не помню, но почему-то же мы очнулись вместе.