Николай Романов - Победитель

– Да, мне уже доложили… – Император перешел на галактос. – И с какой же целью вы так быстро сдались? Только не говорите мне, что глава Офиса Добрых Дел готов сотрудничать с оккупационными властями!

– А почему бы и не посотрудничать? Всяко лучше, чем валяться трупом где-нибудь в подворотне. Вы считаете иначе?

– В таком случае у вас должен быть предмет для сотрудничества.

– У меня имеется такой предмет.

Росский император внимательно изучал лицо Капитана.

Средства массовой информации не врали в своих картинках – ублюдок и в самом деле был достаточно молод. Вот только жесткая складка на лбу делала его старше своих лет. Да и взгляд принадлежал совсем не юнцу.

– Вы избежите подворотни только в одном случае – если укажете мне нынешнее местонахождение мистера Бедросо.

Ублюдок был подчеркнуто вежлив. Наверное, полагал, что выражаемые таким тоном угрозы более унизительны…

– К сожалению, мне не известно, где сейчас находится Вершитель.

– Тогда нам не о чем больше разговаривать.

– Зато я знаю, где находится ваша мать, – сказал Милтон.

Ублюдок и глазом не моргнул.

– И где же?

Взгляд у росского императора сделался таков, что у Капитана похолодела спина. Ему показалось, что Остромир видит его насквозь.

– Графиня Шувалова не здесь. Не в столице. Она сейчас на Южном континенте. Мы спрятали ее подальше.

– Ложь, – сказал Остромир. – Наши корабли просканировали с орбиты всю поверхность планеты. Генокод моей матери не зафиксирован.

Милтон нашел в себе силы усмехнуться.

– Он и не может быть зафиксирован! Мы – не идиоты! В мышечную ткань вашей матери трансплантирован симулякр глубокой маскировки. Так что без моей помощи вы вашу мать быстро не найдете! Как ни старайтесь… А люди, охраняющие ее, имеют приказ – немедленно ликвидировать женщину, если к завтрашнему дню я не появлюсь там, где она сейчас находится.

Император некоторое время разглядывал Милтона, словно пытался прочесть его мысли.

– Я не лгу, – сказал Капитан. – Должен же я был хоть как-то гарантировать свою безопасность. Кстати, допрашивать меня значит бессмысленно терять время, у меня стоит блок.

– У нас хорошие щупачи, мистер Милтон.

– Вряд ли ваши хорошие щупачи находятся здесь. Не думаю, что вы бы стали рисковать ими. А пока они прилетят с Нового Санкт-Петербурга, ваша мать запросто успеет умереть. – Милтон сложил руки на груди. – Но я готов обменять свою жизнь на ее жизнь. И готов привезти графиню сюда.

– Ну уж нет, мистер! – рявкнул император. – Вы отправитесь туда только вместе со мной!

– Хорошо, – кротко сказал Милтон. – Готов лететь хоть сейчас.

Полетели уже через два часа, на трансконтинентальном «орлане», раздобытом где-то подчиненными Остромира. В сопровождении взвода десантников и все той же черноволосой девицы с телекамерой на лбу.

Сам император был теперь в штатском.

Милтон усмехнулся про себя – лететь через полпланеты в неизвестное место и взять с собой для прикрытия только взвод да бабу…

А вдруг тебя в засаду заманивают?..

Впрочем, росский император ведь – «росомаха», причем отнюдь не бывший. Они угрозу задницей чувствуют.

Так, по крайней мере, доносили мерканские разведчики…

Во время перелета Остромир не отдыхал – у него была прямая связь, как показалось бывшему главе Офиса Добрых Дел, чуть ли не со всеми россами, присутствующими на Нью-Вашингтоне и рядом с ним.

Во всяком случае, император называл некоторых своих собеседников даже адмиралами – познаний языка Милтону вполне хватало, чтобы понять это.

Сам Капитан сидел в полудреме – спать он не мог, хотя после сумасшедших последних дней ничегонеделанье прилично расслабляло.

Когда они прилетели в Олбани, Милтон понял, почему был так спокоен Остромир. Пока они катили на реквизированном у кого-то водороднике до нужного адреса, на улицах то и дело встречались росские десантники в полном боевом облачении.

Никакой засадой для росского императора тут и пахнуть не могло…

Граждан Ордена в городе не наблюдалось – по-видимому, как и в столице, все отсиживались по своим норам, за семью замками, опасаясь неприятностей при личной встрече с завоевателями.

Наконец, добрались до места. Остановились за квартал от нужного адреса.

Император велел своим тонтон-макутам и журналистке оставаться на месте и ждать, пока он их позовет.

Дошли до дома.

Тут одного местного все-таки вытащили из норы – консьержа.

Поскольку, Капитан несколько дней назад передал пленницу своим агентам прямо в аэропорту, консьерж его не знал и настолько струхнул, что принял Милтона за росича, и тому пришлось некоторое время объяснять, что ему нужно.

Росский император терпеливо ждал окончания этих меркано-мерканских переговоров, хотя вполне мог бы позвать тонтон-макутов и отдать приказ выломать в здании все двери.

Впрочем, он наверняка понимал, что в этом случае его мать вполне успеют убить. Выстрел из лучевика в голову, и прощай, родная мама!

Наконец консьерж сообразил, кого именно разыскивают оккупанты в его доме, и показал незваным гостям квартиру.

Милтон подождал, пока он уйдет, прижал сенсор звонка и послушал мелодию, раздавшуюся за дверью.

– Кто? – послышался мужской голос.

Милтон произнес пароль, и дверь распахнулась.

– Добрый день, господа!

Агенты главу Офиса Добрых Дел в лицо знали.

Тем не менее они были явно настороже, с парализаторами в руках.

Открывший дверь, увидев начальство, успокоился, запихал оружие в подплечную кобуру. Шагнул в глубину холла.

Милтон вошел:

– Я не один.

Росский император последовал за Капитаном и прикрыл дверь.

Второй агент, не опуская парализатора, продолжал внимательно следить за гостями.

Молодцы, парни! Отлично знают свое дело…

– Как у вас тут?

– У нас тихо, сэр. Правда, ночью где-то поблизости шел бой. В городе – россы. Сеть отключена, однако мы видели, как по улице проехал открытый водородник с вражескими солдатами. Какова ситуация в столице?

– Напряженная, парни. Я вам смену привел. – Милтон кивнул в сторону росского императора, все еще стоявшего возле двери.

Остромир был в меру расслаблен.

Никаких подозрений он у хозяев не вызывал, и второй агент тоже спрятал парализатор.

– Где женщина, парни?

– В другой комнате. – Первый агент кивнул в сторону внутренней двери. – Мы ей на всякий случай снотворное вкололи. Чтобы не зашумела и не привлекла чужого внимания.

– Правильно! Сейчас время такое, что чем меньше шума, тем лучше.

Росский император по-прежнему был спокоен, и у Милтона даже мелькнула мысль – не попытаться ли нейтрализовать его.