Андрей Завадский - День победы

Бывший палестинский боевик все же дождался удобного момента. Вот он бредет неспешно, ничего не замечая вокруг, а вдруг бросается в узкий переулок со всех ног. Расслабившиеся соглядатаи пришли в себя спустя пару секунд, но и этого оказалось достаточно. Рузи пробежал извилистый переулок, промчался по нему, как ветер, отрываясь от преследователей. Слыша только шум ветра в ушах, да удивленные возгласы редких прохожих, палестинец выскочил на соседнюю улицу, и тотчас едва не попал под колеса массивного белоснежного Шевроле "Субурбан".

- Шайтан!

Хромированный бампер ударил палестинца в бок, словно тараном. От боли в глазах на миг потемнело, но беглец нашел в себе силы вновь подняться на ноги, в последний миг избежав участи оказаться под широкими колесами Шевроле.

Ясин Рузи отскочил в сторону, а из резко затормозившего внедорожника вдруг выскочили сразу четверо, в масках, черных комбинезонах, поверх которых были надеты бронежилеты, с компактными пистолетами-пулеметами Р-90 производства бельгийской "Фабрик Насьональ".

- Стоять! - В спину Рузи ударил злой окрик, и тотчас над самым ухом с визгом пролетела пуля.

Ясин рванул, что было сил. Прохожие в ужасе разбегались в разные стороны, в толпе было уже не укрыться, но палестинец не хотел сдаваться. Он слышал за спиной частые шаги, кто-то снова крикнул, приказывая остановиться, а затем что-то ужалило спину раскаленной иглой, а через миг тело пронзил электрический импульс.

Боец саудовского спецназа, сжимая в руках пистолет-пулемет, подошел к подрагивавшему в конвульсиях телу, из спины которого торчали два спиральных провода, соединявших гарпун-электрод с новомодной американской игрушкой, "Тазером", электрошоковым устройством дистанционного действия. Невесть в чем провинившийся мужчина явно был жив, пребывая в жалком состоянии. Спецназовец с омерзением скривился, увидев натекшую из-под мелко дрожавшего тела дурно пахнущую лужу.

- В машину его, - приказал приблизившийся к телу командир. - Быстро! Нас ждут!

Четыре крепкие руки подхватили безвольное тело, бросив его на заднее сидение "Субурбана", и машина, взревев мощным движком, сорвалась с места, бесцеремонно распихивая в стороны плотный поток многочисленных легковушек, буквально забивших улицу.

Понемногу Ясин Рузи пришел в себя, поняв, что его уж успели увезти куда-то в пригород. С обеих сторон сидели молчаливые крепыши в полной экипировке и опущенных на лицо масках.

- Что происходит? - осмелился подать голос Рузи. - Куда мы едем?

- Приедем - узнаешь. А пока закрой рот!

Ясин предпочел заткнуться, тем более, говорить из-за прикушенного языка и так было больно, и тело ломило, наверное, после удара. Молчать пришлось еще минут десять, пока "Субурбан", попетляв по улочкам, не остановился во дворе какого-то дома. Один из провожатых, сидевший слева от Рузи, выбрался из машины, а тот, что был справа, ткнул палестинца в бок стволом Р-90, коротко приказав:

- Выходи!

Ясин кое-как выбрался из салона внедорожника, и тотчас стоявший возле машины боец толкнул его в спину, указав в сторону дома:

- Иди!

У входа стояли еще двое, тоже в черном, в масках, бронежилетах, но вооруженные только пистолетами. Они чуть расступились в стороны, пропуская палестинца, за которым следом шел, тяжело дыша в затылок, безликий спецназовец.

Ясин Рузи оказался в большой, светлой, и почти совершенно пустой, если не считать пару стульев, комнате. И один из стульев был уже занят. Навстречу палестинцу поднялся незнакомый мужчина, бородатый и крючконосый, в полевой форме саудовской армии. Черный берет было аккуратно сложен и всунут под погон. Взглянув на его погоны, Рузи обомлел, едва увидев на плечах незнакомца короны и скрещенные сабли под двумя крупными звездами.

Саудовский генерал пристально посмотрел на обмершего палестинца, остановив взгляд на мокром пятне на его штанах и брезгливо поморщившись, фыркнув ругательство себе под нос. Рузи попятился, но вдруг почувствовал, что кто-то стоит за его спиной, близко, на расстоянии вытянутой руки. И в этой руке может оказаться все, что угодно.

- Не бойся, мой друг, - раздался вдруг позади знакомый, но давно забытый голос. - Здесь тебе ничто не грозит!

Обернувшись, Рузи не поверил своим глазам, увидев того, кого меньше всего ожидал встретить здесь и сейчас. Полковник Хашеми стоял перед ним, такой же поджарый, порывистый в движениях. Не узнать иранского инструктора, наставлявшего бойцов "Хамас" в лагере беженцев на берегу Иордана, было нельзя, хотя сейчас офицер Корпуса Стражей исламской революции был одет в новенькую, еще не обношенную толком, форму капитана королевской саудовской армии.

- Амир?! Откуда вы здесь? Что происходит?

- Благодарю, генерал, - Нагиз Хашеми между тем поклонился незнакомому офицеру, молча наблюдавшему за происходящим. - Это именно тот человек.

- Он и впрямь так ценен? Я вижу жалкое и запуганное до неприличной слабости ничтожество, полковник! Боюсь, вы в нем ошиблись, а ошибка, даже малейшая, может нам вскоре дорого обойтись!

- Он был совсем другим в Газе и Рамалле! И, да, он ценен и нужен мне!

Исмаил бин-Зубейд поморщился. Командир Первой бригады специального назначения Королевских сухопутных войск знал, что королевство нередко поддерживает террористов за рубежом, как было в Афганистане, Чечне, еще кое-где, но на своей земле король беспощадно боролся с любыми проявлениями экстремизма. И сам бин-Зубейд, командир элитной бригады спецназа, был разящим мечом в руках государя, но сейчас настоящий террорист, по локоть запачкавший руки в крови своих жертв, стоял перед ним, но вовсе не для того, чтоб быть казненным по жестоким, но справедливым законам этой страны.

- В кого ты превратился, Ясин? - с сожалением покачал головой Нагиз Хашеми, тоже окинув пристальным взглядом с головы до ног своего бывшего соратника. - Влачишь жалкое существование раба, лишь бы заработать несколько монет на кусок хлеба! Беглец, скрывающийся в чужом краю под чужой личиной! Ты больше не желаешь бороться за независимость своего народа, принесшего так много жертв во имя этой цели?

- Я не готов стать шахидом, амир, а иначе на родной земле мне жизни не будет. Яхуды бы меня нашли и убили, а я хочу жить, я не готов предстать перед Всевышним!

- Скажи, Ясин, помнишь ли ты, как я нес тебя на себе, истекающего кровью, как мы укрывались от израильских патрулей в грязных норах, в воронках от бомб? Или ты забыл обо всем?

- Я помню, амир! И ради тебя готов пожертвовать своей жизнью, она и так с того дня принадлежит тебе!

- Так далеко заходить, я надеюсь, не придется, Ясин, но нас все же ждут большие дела, и я нашел тебя, потому что нуждаюсь в верном и умелом помощнике. И мне нужны будут еще люди, здесь, в этой стране, ставшей для вас новым домом.