Андрей Завадский - День победы

- Тишина!

Это Алексей Басов. Полковник напряженно замер, даже глаза закрыл, прислушиваясь к доносившимся издалека звукам, и все остальные также застыли, боясь шелохнуться. Ничего. Не слышно стрекота приближающихся вертолетов или гула реактивных турбин из-за облаков, не звучат поблизости слова команд и крики преследователей.

- Кажется, вырвались, - сам еще не веря в такую удачу, выдохнул Басов, и на губах его появилась счастливая улыбка. - Оторвались, черт возьми! Сбросили хренов хвост!

Устало зарыв глаза, Олег Бурцев вспоминал события последних часов. он проклинал себя, что, пусть мысленно, посмел порадоваться, как удачно все у них получилось, когда группа уходила от взорванного нефтепровода. Гвардии старший сержант не был суеверным, но сейчас был готов поверить, что этими мыслями сглазил своих товарищей, один из которых остался где-то позади, наскоро присыпанный листвой и другим лесным мусором, второй - лежал рядом, на носилках, грудой остывающего мяса, в котором едва теплилась жизнь, а третий медленно истекал кровью, чудом находя в себе силы, чтобы идти на равнее со всеми.

Каждую пройденную версту приходилось оплачивать собственной кровью, жизнями своих братьев, и неведомо, сколько еще предстоит пройти и кого суждено потерять на этом пути. Группу, точнее, то, что осталось от нее, гнали, обложив со всех сторон, преследовали по земле и по воздуху. Им удалось каким-то чудом дойти до цели и выполнить свою задачу, но в то, что отряд выйдет к своим, вырвавшись из кольца облавы, верилось все слабее с каждой минутой, каждым пройденным шагом. Порой Олег начинал думать, что они так никогда не выберутся из этого леса, и пуля снайпера казалась не худшим выходом из ситуации. И снова взять себя в руки, заставив просто встать и сделать очередной шаг, становилось все труднее.

- И километра не прошли, - простонал Азамат Бердыев, свалив под ноги ту гору оружия, которую он волок на себе, и разминая затекшие ноги.

- Не раскисай, боец! До точки сбора уже недалеко, - произнес в ответ Алексей Басов. - Еще пара часов, и будем на месте. Мы выполнили свою задачу, с минимальными потерями разбили превосходящего нас противника, оторвались от погони, и теперь остается самая малость - немного прогуляться по этому лесу. Держитесь, парни, скоро все закончится! Там нас будут ждать, нам помогут, и Матвея подлатают, точно! Главное, чтобы нас никто не обнаружил!

Каждый понимал, чем грозит встреча хотя бы с парой американских солдат здесь, в этом лесу, где неоткуда ждать подмоги. Измученные долгим маршем, почти без боеприпасов, с двумя ранеными, один из которых не мог даже передвигаться самостоятельно, теперь они будут не более, чем мишенями.

- Азамат, - Басов окликнул партизана, усевшегося прямо на холодную сырую землю рядом с носилками. - Азамат, глянь, как там Матвей?

- Пришел в себя! - Неожиданно откликнулся бывший танкист. - Сюда, командир! Он очнулся!

Со стоном Басов встал и направился к носилкам, уже и сам увидев, что раненый боец слабо шевелится. Одного взгляда полковнику хватило, чтобы понять - его товарищ очень плох, и с каждой минутой, что там, с каждой секундой, становится все хуже. И для этого не нужно быть опытным медиком, достаточно хоть раз просто увидеть, как умирает у тебя на руках еще недавно живой, полный сил друг.

- Как ты, братишка? Жив? Держись, парень!

- Командир, - Матвей Осипов с трудом сфокусировал взгляд на лице того, кто склонился над ним, едва узнав Басова. - Командир, оставьте меня здесь! Все равно долго не протяну, а так хотя бы вы уйдете. Они же от нас не отстанут, суки, будут искать, и найдут!

Это не была бравада - человек, одной ногой уже стоявший за пределами мира живых, смирился с неизбежным, оставаясь верным до последней секунды своим товарищам, братьям по оружию. Он был готов остаться и умереть, чувствуя, как жизнь, капля за каплей, покидает его, умереть в одиночестве, но, зная, что остальные, те, с кем он делили все тяготы войны, будут живы, получат хоть какой-то шанс.

- Отставить, боец! - В голосе Басова послушалась злость, но не на Осипова - на самого себя, на собственное бессилие. - Русские не сдаются и на войне своих не бросают! Мы вернемся все, - жестко произнес полковник, и, уже намного тише, так, что никто не расслышал этих слов: - ... или все здесь останемся.

- Пить, - хрипло выдавил из себя Осипов. - Парни, дайте попить?

- Держи, - Басов поднес к губам своего бойца собственную флягу. - Осторожнее! Давай, еще глоток!

Полковник не заметил, как это произошло. Мгновение - и глаза Осипова закатываются, и он вновь безвольно обмякает на носилках, а струйка воды из фляжки стекает по небритой щеке. Басов торопливо коснулся шеи бойца - нет, все в порядке, пульс прощупывается, пускай и слабый. А это значит, шанс, что все закончится хорошо, еще остается.

Глядя на полковника, Бурцев не мог не испытывать уважения к этому человеку. Олег понимал, что творится в душе Басова, но для своих подчиненных командир все равно оставался собранным, решительным, уверенным в себе, заражая и других этой уверенностью. Просто полковник верил - верил в то, что сражается за правое дело, а, значит, просто обязан победить, если хоть немного справедливости осталось еще в этом мире. И еще он верил, что все они выживут, назло врагу или безжалостной судьбе, выживут, чтобы продолжить свою борьбу. Ну а для того, чтобы выжить, сейчас требовалась самая малость - двигаться, ведь движение это жизнь.

- Привал закончен! - отрывисто скомандовал Алексей Басов, резко, словно пружиной подброшенный, поднимаясь на ноги. - Встать, бойцы! Подтянулись! Олег, на раз-два, подхватили!

Азамат Бердыев, снова нацепив на себя весь свой арсенал, привычно занял место в голове колонны, готовый встретить первым любую опасность. А Олег Бурцев по команде полковника подхватил носилки, вновь услышав, как слабо стонет Матвей Осипов - бывший омоновец упрямо цеплялся за жизнь, но все реже и реже приходил в сознание. Уставшие руки пронзила ставшая привычной тупая боль - мышцы едва не лопались от напряжения, и недолгий отдых мало что изменил.

- Готов? - Басов окликнул Олега сзади - полковник, как обещал, поменялся с товарищем местами. - Двинулись! Азамат, ты наши глаза и уши! Смотри в оба и рук не снимай с оружия! Ничего еще не закончилось! Вперед!

Бердыев, забросив за спину висевший на плече стволом вниз РПК-74М, и поудобнее перехватив свой "калашников", чтобы немедленно открыть огонь в случае необходимости, снова оказался во главе отряда. Он честно старался помочь своим товарищам, пыхтевшим и сопевшим за его спиной под тяжестью четвертого выжившего бойца, который уже даже не стонал в ответ на не слишком аккуратные толчки и тряску. Людям, проделавшим огромный путь, успевшим побывать в бою, а вот отдохнуть нормально не успевшим, было тяжело, и с каждым шагом становилось отнюдь не легче. Они не забывали, что враг близко, но усталость брала свое, и потому никто из троих - Осипов был точно не в счет - не услышал слабое жужжание, звук, явно чуждый этому лесу. А когда жужжание превратилось в мерный гул, разорвав небо над их головами, оказалось слишком поздно.