Елена Звёздная - Любовь и магия (сборник)

– Вы имеете в виду вот это, святой отец? – Армандо кивнул в сторону скрючившегося в углу комнаты бедняги.

Фабио удивленно поднял брови:

– А что? Тебе такое не по нраву?

– Я представлял себе новую службу несколько иначе.

– Напрасно, молодой человек. Напрасно. Искоренение ереси – почетная обязанность. Мы вершим Божий Суд по воле Господа и гордимся этим.

– Я понимаю, но разве…

Фабио не дал договорить:

– Вот и хорошо, что ты все понял. Я думаю, ты справишься. Мне бы не хотелось, чтобы человек, рекомендованный епископом, сам оказался в теле «железной девы» или испытал на себе «кошачий коготь».

Фабио неестественно рассмеялся. Армандо опешил, а инквизитор продолжил как ни в чем не бывало:

– К тому же ты уже себя показал. Ведь именно благодаря тебе мы поймали одну из Tabula Matres.

– Но это ошибка! – пылко воскликнул юноша. – Та ведьма, донья Пилар, сказала, что девушка сбежала от них. Думаю, она не повинна в ереси.

Отец Фабио поднялся, приблизился к Армандо и обнял его за плечи:

– Tabula Matres – сборище нечестивых баб, владеющих секретами колдовства. Они дочери Сатаны. Не надо их жалеть.

– А что такое Fumantem carnis?

– Дымящая плоть? Девиз и главное заклинание Матерей. Они знают, что кончат свою жизнь на костре, и готовятся к этому. Раз в год они собираются на шабаш и приносят в жертву девственницу.

– Девственницу?

– Девушке пускают кровь и поят той кровью рогатого бога, которого называют Hircus naribus.

– Вот видите. Значит, девушка не виновата. Она должна была стать этой жертвой, но спаслась.

– Не все так просто, мой chico. Не все так просто. Девственница пьет колдовское зелье, танцует танец Матерей и много раз произносит заклинание: «Fumantem carnis!» При этом она сама становится ведьмой. Только одну из Матерей можно принести в жертву.

– Почему вы думаете, что она пила зелье? Может, она не успела?

Инквизитор зло усмехнулся, посмотрел в сторону. Было видно, что упрямство собеседника стало его раздражать.

– Ты нашел девчонку без сознания. Так? – сухо произнес Фабио.

– Да.

– Заклинание ты тоже услышал из ее уст.

Армандо кивнул.

– Колдовское зелье усыпляет девственницу перед ритуалом, значит, напиток она пила. Напиток действует не сразу. Порой избранная девственница часами танцует перед костром, не чувствуя боли, и лишь когда она падает обессиленная и засыпает, старшая из ведьм перерезает жертве горло и поит кровью козлоголового бога.

– Значит, следы на ее ногах – ожоги от костра.

– Ну конечно. Ведьм кто-то спугнул, и девушка сбежала. В лесу она впала в спячку, и ты нашел ее.

Армандо обреченно опустил голову. Руки юноши дрожали.

– Значит, вина доказана, – усмехнулся священник с женским лицом. – Но ты можешь порадоваться, пытать ее не станут, она просто сгорит.

Крупный мужчина с алебардой в руках стоял у входа в темницу, где держали приговоренных. Армандо рассмешил этот недотепа, который даже свое оружие сжимал в вытянутых руках, точно лопату.

«Деревенщину несложно прирезать, но лучше обойтись без кровопролития», – подумал Армандо и уверенно шагнул из темноты.

Бедняга-сторож чуть не выронил алебарду, отпрянул, но, видя, что незваный гость замер, немного осмелел и громким голосом произнес:

– Стой, не шевелись, а то проткну!

– Болван, ты что, не видишь? Я уже стою. Я должен переговорить с осужденными!

Охранник совсем растерялся.

«Если у Фабио служат лишь неопытные крестьяне, то тогда понятно, почему епископ направил сюда меня. Инквизиция нуждается в настоящих солдатах», – размышлял Армандо, слушая прерывистую болтовню собеседника.

– Я не должен никого пускать в камеру. Завтра их казнят. Может, вы, сеньор, отложите свой визит?

Армандо улыбнулся, видя, как дрожат руки бедняги. Юноше было по-своему жаль этого деревенского парня, которому судьба уготовила роль воина на службе инквизиции, но он твердо решил довести свое дело до конца.

– Ты же видел, что это я привел девчонку из Tabula Matres. Я новый помощник Фабио, и ты должен выполнять мои приказы.

– Но дон Силино, начальник стражи, говорил, что я не должен пускать никого без его разрешения.

– Ты совсем обалдел, дурень! Силино подчиняется Фабио, а я теперь его помощник!

При этих словах Армандо шагнул вперед, положив руку на рукоять кинжала. Охранник отшатнулся, выронив алебарду. Та грохнулась на каменный пол.

«Как бы этот недотепа не переполошил всю округу!»

Здоровяк прижался спиной к стене, а Армандо, оставив кинжал, схватил сторожа за грудки:

– Если ты, деревенщина, посмеешь мне перечить, я выпущу твои кишки, а то и того хуже, заставлю эту девку из Tabula Matres напустить на тебя порчу.

Здоровяк задрожал как осиновый лист. По-видимому, последняя фраза напугала его больше всего.

– Вы что, синьор, можете повелевать этими ведьмами?

– А как, по-твоему, мне бы удалось изловить одну из них и привести сюда?

Последняя фраза доконала здоровяка, но он все же решил сделать последнюю попытку:

– Может быть, я тогда схожу к дону Силино или к отцу Фабио, чтобы они подтвердили ваш приказ?

– Иди куда хочешь. Только я не удивлюсь, что отец Фабио прикажет тебя высечь за то, что ты разбудил его в такой час из-за пустяка.

Пока парень размышлял, как ему поступить, Армандо сорвал с его пояса связку ключей, отпер дверь и вошел в камеру.

Увидав человека с кинжалом, бедолага попытался спрятаться в углу. Он полз на одних руках, так как «испанский сапог», вне всякого сомнения, раздробил ему колени и щиколотки. Но Армандо даже не посмотрел на перепуганного калеку. Его интересовала лишь девушка. Она сидела в другом углу камеры, неподвижная и прекрасная. Куча соломы, которую «заботливые» тюремщики бросили пленникам, лежала рядом. Девушка сидела на холодных камнях, не чувствуя холода и сырости. Армандо упал на колени, сжал ладони бедняжки в своих, но не ощутил их тепла. Бледное лицо, посиневшие губы, безумные глаза. От нее веяло холодом, и Армандо попытался ее согреть. Он прижал девушку к груди, но не почувствовал тепла. Страдалица походила на тряпичную куклу, лишь карие глаза, наполненные пустотой, смотрели куда-то вдаль.

– Как же тебя разбудить? Проснись же, и мы уйдем! – В голосе юноши слышалось отчаяние. Девушка молчала. – Значит, эта ведьма Пилар расколдовала тебя не до конца. Ну и пусть, я сам унесу тебя отсюда. – Армандо положил руку на рукоять кинжала.

«Сторож должен умереть», – решился Армандо.

Он вскочил на ноги, рванулся к двери, но тут же отпрянул. Вместо обреченного на смерть деревенского парня Армандо увидел совсем другого человека. В дверном проеме стоял отец Фабио и с укором глядел на оторопевшего юношу. Женоподобное лицо священника стало еще тверже. Левая бровь поднялась еще выше, губы сжались в тонкую полоску.