Елена Звёздная - Любовь и магия (сборник)

– Надеюсь, ты пришел сюда, чтобы заставить девчонку сознаться в содеянном? А иначе зачем тебе было лгать этому юнцу, который сторожил преступников. Он, кстати, сейчас стоит за дверью, и не один, с ним дон Силино в сопровождении двух солдат. Так я прав? Ты хотел заставить девку покаяться?

Армандо отрицательно покачал головой. Его план рухнул.

«Ах, если бы девушка могла идти сама! Теперь время упущено», – обреченно вздохнул Армандо.

– У этого дурня не хватило смелости тебя остановить, но хватило ума донести командиру, – произнес Фабио, качая головой. – Значит, я все же ошибся. Ты хотел помочь девчонке бежать.

– Она невиновна, – прошептал Армандо сквозь зубы.

– Замолчи! Она ведьма, иначе чем объяснить, что ты готов ради нее совершить подобную глупость. Я в затруднении. Я понимаю, что рекомендация епископа дает тебе право на некоторые вольности, но решиться на такое… Не думаю, что мне нужен такой помощник.

– Я солдат, а не убийца.

Теперь и вторая бровь инквизитора поползла вверх:

– По-твоему, Tabula Matres невинны?!

– Одна из них убила моего коня.

– Вот видишь. Ты же сам все прекрасно понимаешь.

– Но эта девушка не одна из них. Она лишь жертва. Я не стану вашим помощником. Позвольте мне уйти и забрать ее с собой. Мы уедем, и вы больше никогда не услышите о нас.

– Fumantem carnis, – прошептали девичьи губы.

Оба мужчины посмотрели на пленницу. Та сидела, слегка покачиваясь из стороны в сторону, и продолжала повторять свое заклинание беззвучно, лишь одними губами.

– Ты это слышал? – Фабио немного успокоился. – Она одна из Матерей, и обратной дороги для нее нет. Отступись от девчонки, предлагаю в последний раз.

– Я все же настаиваю, святой отец. Я испытал к ней чувства, которых не знал ранее. Отпустите нас.

– Дурак! Она Fumantem carnis, ты же сам это только что слышал. Вы будете вместе, лишь если ты сам станешь «дымящей плотью». Убирайся, пока я не приказал арестовать тебя за ересь.

Армандо обреченно опустил голову и выбежал из камеры.

Его поразило то, как пахло от людей. И это был не просто запах, эта была жуткая вонь, заглушившая запах гари. Костер уже занимался, и Армандо решил поспешить. Он пробирался сквозь толпу. Люди кричали, улюлюкали и свистели. Кто-то торжественно распевал «Отче наш», а кто-то громогласно сквернословил. Женщины и мужчины, старики и дети – люди стекались на площадь с самого утра, чтобы не пропустить привычное веселье.

Откуда в этом маленьком провинциальном городке столько народу?

Даже дряхлые и хворые явились сегодня на площадь, чтобы поглазеть на публичную казнь. На помосте возвышались два столба, к которым были привязаны люди. У одного из столбов стоял бедняга с крючковатым носом и хищно поглядывал на горожан.

Второй была она.

Юноша напрягся, растолкал локтями двух тучных верзил и рванул вперед. Один из здоровяков попытался ухватить Армандо за куртку, но, получив локтем в нос, разразился бранью. Несколько зевак, оказавшихся по соседству, начали хохотать над неуклюжим селянином, и Армандо удалось ускользнуть. Последний рывок – и он у помоста. Только сейчас Армандо услышал проклятия, которые выкрикивал привязанный к столбу осужденный. Он проклинал толпу, священников и даже самого Господа, чем вызвал негодование возмущенных зрителей. Тухлые яйца, помидоры и просто камни полетели в незадачливого беднягу. Но не это поразило Армандо. Девушка, в чьей судьбе он принял такое большое участие, стояла рядом и молчала. Тело приговоренной повисло на веревках, которыми ее привязали к столбу, глаза смотрели в пустоту. Когда огонь добрался до осужденных, мужчина с крючковатым носом неистово завизжал и вскоре стал просить о прощении, чем вызвал очередное ликование толпы. Теперь яйца и камни полетели в сторону девушки. Та по-прежнему молчала.

«Неужели она совсем не чувствует боли? – подумал Армандо. – Нет. Я не дам ей умереть так».

Он решился. Рукоять спрятанного под плащом кинжала приятно охладила руку. Армандо шагнул вперед, оттолкнул одного из слуг инквизиции, который преграждал ему путь, и заскочил на помост.

Лезвие вошло в тело девушки и пронзило сердце.

Бедняжка дернулась, вся затряслась, глаза ее округлились. Армандо выдернул окровавленный клинок, отбросил его, обнял обреченную и прижался к ее рту губами. Он что-то говорил, но сам уже не помнил своих слов. Когда его тащили с помоста, били кулаками и палками, он не чувствовал боли. Он не позволил ей стать Fumantem carnis, и это было главное.

Когда его подвели к Фабио, тот смотрел свысока. Инквизитор подошел к Армандо, нагнулся, взял юношу за подбородок и прошептал:

– Хоть ты и послан епископом, но, если я тебя пощажу, эта толпа примется за меня.

– Это пособник Сатаны! На костер его! – заорала женщина в черном платке, стоявшая поблизости, и швырнула камень, который чуть не задел самого Фабио. Тот отпрянул.

– Нет! Сначала подвергнуть его испытанию водой, пусть выбьют из него признание, как положено!

Армандо поднял глаза и узнал в кричавшем того самого здоровяка, которому он несколько минут назад расквасил нос. Толпа стала надвигаться. Фабио снова нагнулся и прошептал:

– Я могу помочь тебе лишь так, как ты помог своей подружке.

Инквизитор поднялся и закричал:

– Это еретик! Он испортил вам веселье, так пусть сам и исправит то, что сделал! На костер его!

Ликующая толпа потащила Армандо к горящему помосту.

Когда огонь стал лизать пятки, она не ощутила боли. Она даже не почувствовала запаха гари. Она не слышала голосов ревущей толпы, не обращала внимания на брошенные в нее предметы, не замечала едкой горечи во рту от набившихся в него хлопьев сажи и копоти. Волшебный напиток стер все, лишив ее человеческих чувств. Ракель вяло шевелила губами и повторяла раз за разом заветную фразу:

– Fumantem carnis! Fumantem carnis!

Но страх сжимал ее сердце. Она боялась, причем сама не знала чего. Не смерти, нет. Ведь она уже умерла тогда, на празднике ведьм, когда отведала волшебного зелья Матерей. И лишь когда острый клинок пронзил ее грудь, Ракель дернулась и вернулась в этот мир. Пусть на мгновение, пусть на миг, но она испытала все чувства разом. Молодой красавец держал ее за руки, смотрел в глаза, и она вдохнула запах его волос. Когда он поцеловал ее, Ракель ощутила вкус его мягких губ.

– Я не хочу, чтобы ты уходила так. Одна, без меня, – произнес он, и Ракель услышала эти слова.

И пусть ее сердце ожило лишь на мгновение перед тем, как остановиться навеки, девушка поняла, что испытала новое чувство, которое оказалось сильнее любой магии, любого колдовства.

Ракель впервые познала Любовь.