Александр Бауров - Сумерки Эрафии

Когда массивные, не менее пяти ярдов в высоту, главные двери зала беззвучно разошлись и сомкнулись за спиной Синката, его взору предстала удивительная картина. Моандор ни разу не являлся ему в своем парадном обличье, и сейчас сумеречный чародей не сразу узнал его.

Нойон стоял к Синкату вполоборота, глядя на огромную, в два его роста, панель связи, возвышавшуюся перед ним. По астральному напряжению было ясно, что устанавливается канал высокой защищенности с кем-то, весьма далеким отсюда. Фигура Моандора пяти с половиной футов росту, казалось, парила над полом. Виной тому было его одеяние. Зеркальные сапоги, парадный доспех ослепительно-белого, как драконья кость, амальгана. Доспех этот обладал свойством личной текучести. Он знал своего обладателя, служил только ему. Он мог при необходимости стекать или покрывать тело своего хозяина, защищая туловище, ноги до голени и руки до локтя. Кисти покрывали энергетические боевые перчатки с острыми голубоватыми коготками. На плечи был накинут длинный неистлевающий плащ из кожи редчайшего дракона-альбиноса, украшенный бриллиантами и с большим вышитым золотом символом «N» по центру обода восемнадцатиконечной звезды. От всех предметов одеяния учителя несло такой астральной мощью, что Синкату казалось, что его взор выдавливают из параллельной реальности.

Единственная вещь, не вписывавшаяся в торжественный наряд нойона, был старый проверенный в боях фолийский шлем с маленьким черным рожком. Кроме пояса — единственный темный предмет в его одеждах. Этот шлем никакой магической силы не имел и, вероятно, служил для какой-то секретной связи, но Синкат не смел вдаваться в такие детали.

— Ты делаешь мне слишком много комплиментов, коих я не заслуживаю. И одет я так не по своей воле! В Агону важная встреча, Совет Круга, и мне приходится отдавать должное статусу…

Эти слова прозвучали в голове Синката с такой непередаваемой подкупающей симпатией, что у молодого мага выступили слезы умиления. Он не понимал, чары это или просто такой голос, вызывавший безумное желание его слушать. Порог магического давления стал быстро спадать. Видимо, Моандор осознал, что причиняет боль своему ученику одним только своим присутствием.

— Вы зря принижаете себя, вы великолепны, учитель! — искренне ответил Синкат.

— Хорошо, но не называй меня мысленно богом. А то в Агону на нас будут косо смотреть, будто мы стащили у них вывеску! — тихо рассмеялся Моандор, и в его глазах блеснул озорной огонек.

— В чем причина возмущения и встряски, что прокатилась по всему острову? — спросил вслух сумеречный маг. Обращаться через астрал ему было слишком тяжело, давление от присутствия истинного нойона еще до конца не спало.

— Не суть важно. Ты скоро сам все увидишь. Пройдем сюда. — Рукой он указал на одну из дверей, ведших в его покои.

— Здесь будут продолжать настраивать сложный канал. — При этих его словах в главные двери вошли трое темных послушников-аколитов — обессмерченных нойонами людей. Вошедшие сели на вылезшие прямо из пола кресла тягучего темного металла. Опытные в своем деле аколиты принялись плести сложную магическую паутину защиты и четкости связи, настраивая два параллельных канала. Вблизи них, как почувствовал Синкат, слабело астральное давление его учителя. Нойон не хотел мешать своим помощникам.

— Ты идешь? — совсем по-людски спросил истинный. Поклонившись, Синкат последовал за ним.

В небольшой комнате с высоким, терявшимся в темноте потолком не было ничего, кроме поднимавшегося на полфута из пола кругового возвышения с тремя когтеобразными выступами по краям.

— Зайди в круг и расслабь астральное тело. Не бойся и не напрягайся так, я тебе помогу!

При этих словах магическое давление на Синката резко спало, и он легко переступил границу круга, Моандор последовал за ним. Никогда еще они не стояли так близко. Сумеречный маг видел каждую трещинку на сером шлеме, каждую чешуйку плаща. Видел, как улыбается смерть на блестящей голубоватой рукояти «могильного клинка» — меча без лезвия. Если бы только знать, о чем он думает! В астрале стало так легко и светло, как никогда.

Вдруг его тело пронзило болью. Взглянув в нормальный мир, он не узнал комнату. Они находились на балконе, возвышавшемся над залом, который был освещен лишь несколькими негасимыми факелами. В центре на цепях, растянутый за конечности, висел человек в оборванных и окровавленных одеждах. Двое личей суетились около большого черного котла с кипящей маслянистой жидкостью. Под котлом в узком желобке текла раскаленная порода. На стене висели подвижные оковы — известное орудие пытки. Их захваты были в запекшейся крови, внизу рассыпана рыжеватая шерсть и длинные черные волосы. На бортике у стены были выложены крючья, зажимы и иглы.

— Тебе нехорошо? Разве я никогда не показывал тебе мой телепортер? — спросил Моандор.

— Да нет, я просто не был в местных камерах пыток, — пояснил некоторую неловкость Синкат. Его взгляд остановился на личах, что собирали и мыли забрызганные и испачканные ими орудия в небольшом корытце.

— Пройдем. — Моандор сошел вниз по лестнице. — Кто это, на твой взгляд?

Синкат прошел в центр комнаты, где был небольшой столик и два стула из железного дерева, точно таких же, как и у него в залах связи.

— Судя по единственному оставшемуся уху и легкому астральному возмущению вокруг, это эльф! — как можно более безразличным голосом сказал Синкат. Он хотел скрыть собственные эмоции, которые так часто мешали ему в работе с нойонами. Но от Моандора скрыть мысли было невозможно.

— Разве ты больше ничего не видишь?

— Нет!

— Значит, смотришь недостаточно пристально! Взгляни на его астральное тело.

И действительно, только после этого указания Синкат понял, что его удивляло во всей этой картине. Взглянув пристальнее, как и советовал учитель, сумеречный заметил, что астральное тело эльфа покрыто какой-то магической изолирующей защитой. Синкат попытался коснуться ее, и оболочка сама собой чуть сжалась. При этом в реальном мире эльф издал слабый сдавленный стон. Синкат тронул ее еще раз, та снова сжалась, и эльфа вновь передернуло.

— Что это? Я никогда ранее не встречался с такой защитой. Она уничтожает его при моем даже самом слабом прикосновении?

Синкат присел на стул, ноги почему-то отказывались его держать. Возможно, его так впечатлила неизвестная защита эльфа или же раздробленные человеческие пальцы, которые выловил из коричнево-бурой воды копошившийся у корытца лич. Вновь провернув воду, он вытащил еще один исковерканный кусок плоти в лоскутах сворачивающейся изодранной кожи. Собрав этот мусор в огромную ладонь, лич презрительно пододвинул стоявшее в углу ведро и швырнул туда всю эту скользкую требуху. Затем принялся мыть перчатку в большой кадке с чистой водой. Другой лич в это время следил, чтобы из котла не убегала довольно густая и пузырящаяся жидкость. Иногда он выбирал скапливающуюся на поверхности фиолетовую корку в ковшик и выливал смесь в отхожее ведро. Лава под котлом темнела и шипела под бурыми каплями, но все равно продолжала свой неумолимый бег, исчезая где-то в дальнем углу камеры. «Мы где-то очень глубоко под зданием», — решил маг сумрака.