Владимир Лавров - Солнечные дети тёмной планеты

Я долго вертел в руках ожерелье, гадая, что убило чудовище. Я подумал, что Китана немного волшебница и сделала мне защитное ожерелье из заговоренного дуба. Петя предположил, что это, скорее всего, кристаллическая структура бриллианта нарушила какие-то внутренние связи в Сгустке Тьмы.

— Из этого следуют крайне нехорошие выводы, — сказал Петя. Но какие именно, не признался.

В нашу пещеру мы прибыли к полдню шестого дня. Я был без сознания от температуры, до дома меня несли.

— Я пойду, — повторила я.

— Как можно? Я тебя не пущу. Я пойду, — еле слышно выговорил Серофан.

Я наклонилась к нему на ушко:

— Не ходи. Ты не обучен. Я обучена. Мне между завриками ходить как по спортзалу. Будешь должен мне желание.

Глаза у Серого стали круглыми — круглыми. Я насладилась их видом и начала пробираться к охотникам. Была у меня одна задумка…

— Да, да, женщина менее ценная, пусть она идёт, — загалдели охотники.

— Дайте мне шкуру медведя. Только предварительно сотрите с неё всё мясо и кровь, — потребовала я.

Охотники ничего не поняли, но принялись лихорадочно чистить шкуру. Иногда так приятно посмотреть, как мужчины работают…

Через десять минут я вышла из убежища, наклонившись и накинув шкуру медведя. Это должно было помочь мне пройти мимо летающих тварей. Кроме того, дедушка Артуал учил нас, что заврики очень быстрые, но из-за скорости не могут быстро поворачивать. Если крутиться на месте и рубить их копьём или ножом, то можно нарубить их сколько хочешь. Для меня это была сплошная теория, но почему-то казалось, что всё получится. Другие поучения дедушки я уже проверила на Таське и Нате — рыжем волке и собаке. Всё работало.

Заврики шипели, когда я проходила под ними, но так и не решились атаковать. Так и пришлось тащить тяжёлую шкуру до самой пещеры. При подходе к воротам воины в наступающей темноте решили, что на них двигается медведь — шатун, и засадили мне в правую руку стрелу из самострела. Руку обожгло болью, я упала и закричала им, чтобы не стреляли и чтобы отправили группу на помощь охотникам. Охранник, что выстрелил в меня, побежал к вождю, а второй подбежал бинтовать. Правильно первый сделал, я была такая злая на него, что точно сделала бы что-нибудь нехорошее. Потом меня отнесли к маме. Мама вызвала папу, тот откусил хвостовик стрелы и вынул наконечник с другой стороны (стрела пробила руку насквозь). Мама промыла рану, смазала бальзамом и ещё раз перебинтовала.

Через два часа пришел Серый. Я валялась почти без памяти, с высокой температурой. Серый пересказал маме, как было дело, потом подошел ко мне:

— Ты сегодня спасла всех нас. Меня точно. Я бы не прошел мимо стаи.

— Со шкурой прошел бы.

— А как ты придумала про шкуру?

— Логика, как в задаче. Если медведи живы, значит, заврики их боятся.

Лицо у Серого сделалось озадаченным. Как мне ни было плохо, я засмеялась.

— А как доказывается, что возможно только два прямоугольника? Мы так и не придумали.

— Очень просто. Посчитать площадь каёмки единичной ширины вдоль периметра и сравнить её с площадью всего прямоугольника. Это решение простой логикой. Поскольку площадь каёмки единичной ширины меньше площади всего прямоугольника всего на четыре клетки… дальше понятно. Или ещё проще — по формулам. Чем больше становится длина, тем тяжелее в удвоенную длину помещается длина минус двоечка.

— Ничего не понял.

— Иди думай сам. У меня голова болит.

— Всё-то у тебя просто. Так просто, что я завидую. Может, выйдешь за меня замуж, когда подрастём? С тобой я не пропаду.

Я засмеялась:

— Напомни лет через пять.

Серый пожал мне здоровую руку и ушел.

Заглянула мама:

— Что плачем?

— Это я смеялась. Получила предложение о замужестве.

— О…

Рука потом заживала три недели. Чтобы не ходить с некрасивой повязкой на руке, я изобрела себе накидку на плечи, спускающуюся треугольниками на грудь, лопатки и предплечья. Через неделю все девочки школьного возраста ходили с такими накидками разной формы и расцветки, ещё и спорили, какая из форм правильнее. До чего же легко возникают разные моды! Никто так и не понял, что я надела накидку по необходимости, из-за ранения.

Охотники ходили жаловаться к вождю на то, что я не отдала им законно добытую медвежью шкуру. Вождь долго смеялся и говорил, что они просто обязаны мне её подарить. Потом передумал и вызвал воина, который меня ранил, и приказал ему выкупить у охотников шкуру за полцены, а затем подарить её мне. Так охотниками и стражником мне была подарена шкура, которая с момента ранения и так была у меня. Кожевенник обработал её как положено, и я получила неплохое медвежье одеяло.

Когда Лейте вернулся, пришлось его лечить и отпаивать разными средствами. Рука почти не поднималась, что очень мешало. Лейте было так плохо, что он ничего не заметил. Когда он начал приходить в себя, то спросил о происхождении мехового одеяла.

— Да так, подарили, — небрежно ответила я. Лейте чувствовал себя плохо и уточнять не стал. Ранения на руке он не заметил. Мальчишки иногда такие невнимательные!

Парка тоже ничего не заметил. Он привёз с севера мне подарочек — маленький бриллиант. А потом долго хвастался, сколько девочек в других пещерах согласилось назваться его подругами по обмену. Я так и не поняла, то ли это он такой глупый, то ли все мальчишки хвастуны.

После путешествия на север Парка немного отдалился. Он так часто был занят, рассказывая товарищам о том, как на севере он ловил оленей, катался на собаках или носил руду, что на меня времени совсем не оставалось. Не могу сказать, что я особо огорчилась.

Первое, что я увидел, очнувшись — это как увеличенная копия Найвы подносит к моим губам кружку с отваром. (Впоследствии оказалось, что это не копия, а сама Найва. За время моего отсутствия она ухитрилась вырасти на пол-головы).

— Очнулся! — закричала Найва.

Рядом с Найвой появилась заплаканная мама, затем папа, а затем и Мася. Таська и Ната сами себя пригласили поучаствовать в приветствии, Туся и без того валялась у меня на груди. Оказалось, что я проспал целые сутки с тех пор, как разгрузили корабль. Домашние уже были в курсе всех слухов. Моряки понарассказали им такого, что они и не знали, чего бояться. Якобы я и хищных ящеров пачками истреблял, и Сгусток Тьмы насмерть загнал, и с тиграми обнимался, и стада оленей грозным видом разгонял.

— Всё было не так, — начал объяснять я, — хищный ящер был только один. Его я завалил. А вот Сгустков Тьмы было три, двух мы прикончили, одного прогнали. С тигром я не обнимался, с ним только девчонки обнимались, я ему только мясо на палочке протягивал. Оленей не я распугивал, они сами расходились, потому что с нами собаки шли и тигр тоже.