Сергей Абрамов - Медленный скорый поезд

– Ничего боле, – сказал Пастух. – Мы теряем время. Извините, Марина, но я вас запру в купе на полчасика. Береженого, как говорится… – Вышел и запер снаружи.

И вошел в купе к Стрелку.

Там его не было. Сосед Стрелка лежал на неразобранной постели и читал иркутскую газету.

– А где Стрелок? – спросил Пастух.

– Где-то, – лаконично ответил сосед. И тут же заинтересованно спросил: – А как вы поезд-то догнали? Расскажите…

– Обязательно, – согласился Пастух. – Другим разом. Когда шампанское принесут.

И порулил в купе проводницы.

Она всерьез читала цветной журнал «Караван» с портретом кого-то шибко знаменитого на обложке.

– Золото мое, – сказал Пастух, потому что не помнил имени женщины, – вы наше с Мариной купе запирали, когда мы отстали?

– Ясное дело, – малость обиженно ответила проводница. – Как поняли, что вы отстали… ваш товарищ о том сразу сказал… так и заперли. А как нагнали, так отперли. А что не так?

– Все так. Может, заметили, кто-нибудь в купе заходил… ну, перед тем как вы его заперли?

– Товарищ ваш заходил. Который из нашего вагона. Перед тем как нас предупредить, что вы отстали.

– У него было что-нибудь в руках, когда он выходил?

– А что, пропало что-то? – заинтересовалась проводница.

– Ничего не пропало. Спрашиваю просто. Ну, газета какая-нибудь в руках. Или книга.

Проводница повспоминала:

– Я как раз в коридоре была, окна протирала… Нет, ничего в руках не видела, точно.

– А потом?

– А что потом? – не поняла проводница. – Я купе заперла сразу и – все. Кто ж зайдет без ключа…

Стрелок, выходит, не при делах? Ох, не шибко убедительно это было! Трехгранный ключ достать в поезде – дело копеечное. И некого в том, кроме Стрелка, подозревать, ну некого просто!.. Кто еще мог знать о содержимом Марининой сумки? В принципе – тот, кому Стрелок сказал. Могли у него сообщники быть? Теоретически – могли. И тем более если за Стрелком и гипотетическим его сообщником есть цепочка, которая к кому-то далекому тянется. Который что-то про Марину знает. Или подозревает.

Пастух впервые подумал о цепочке. С точки зрения очень формальной логики она могла иметь место и, более того, должна. Но с точки зрения житейского здравого смысла – никак не складывалось. Пастух по-прежнему не видел в Марине объекта для подозрений. И хотел увидеть – ан не получалось! Ну ясная, внятная, открытая тетка. Ну не выходит найти в ней татя под маской веселой и явно не наигранной наивности! Или Пастух ни хрена не понимает в пожилых и веселых…

Стоит загнуть уголок – на потом. А пока – всерьез присмотреть за Стрелком. Где он, с кем он, зачем он… Не любить его – это одно, а второе и куда более важное – не прособачить ситуацию, которая становится плохо контролируемой. Хотя, если по-честному, в ситуации с нападением банды на поезд Стрелок вел себя вполне грамотно.

И еще одно «хотя»: а не с его ли ведома вертолетная банда напала на поезд?..

Но это уж совсем перебор, пора умерить воображение! Тем более что банда и прежде гуляла по поездам.

Вернулся в коридор, отпер дверь купе. Марина сидела у окна и очень внимательно изучала заоконные пейзажи. Пастуха она игнорировала. Впервые Марину обиженную увидел. Трогательно это было. И смешно.

– Кончайте дуться, Марина, – сказал. – Найдем мы пропажу. Хотите – поклянусь страшной клятвой?

Она немедленно повернула лицо, в нем интерес возник.

– Поклянитесь, – сказала.

Вероятно, она никогда прежде не слышала страшных клятв.

– Чтоб я до Москвы никогда не доехал!

Это и впрямь была ужасная клятва. Марина явно представила, как она прибывает в столицу одна-одинешенька, а Пастух один-одинешенек остается навеки на следующей станции Тулун, где их поезд стоит всего две минуты.

– Ладно, – согласилась Марина, – поверю вам. А где мы найдем капсулу?

Правильный вопрос, отметил Пастух. Не «как» найдем, а именно «где».

– В поезде, разумеется. Уверен, что она его не покидала.

– А кто, если не Стрелок?

Правильнее было ответить: никто. Потому что Пастух не представлял себе кого-то еще, посягнувшего на прах покойного ученого. Да и кто в поезде, кроме Стрелка, знал о существовании этого праха? Никто, конечно. А как и когда Стрелок увел сумку с капсулой из купе – вопрос седьмой. А вот первый – это куда он украденное заныкал? В его купе пошарить можно, но вряд ли он там что-то спрятал: слишком очевидный схрон. Тогда где?..

И еще один смешной вопрос: а все же что именно спрятал? Они втроем перерывали пепел, и, кроме пепла, в капсуле не было ни-че-го.

И, до кучи, уже заданный Мариной вопрос: кто, если не Стрелок?..

Самый простой вывод из перемученного: он, Пастух, здраво оценивая ситуацию, допускает, что есть, есть что-то кем-то где-то и вправду заныканное. Что именно – неведомо. Он, Пастух, понимает, что Стрелок кем-то пущен на поиски этого «что-то» и старательно его ищет. И еще вывод: Стрелок ищет и знает, что Пастух знает про «что-то», а уж Марина скорее всего знает все и морочит головы обоим.

Но у Пастуха имелась еще одна думка: никакого «что-то» не существует, это чья-то легенда, тактично и ненавязчиво предложенная отдельно Стрелку и – через него – Пастуху. Кем предложена? Зачем предложена? Ответов в общем-то внятных нет, разве что совсем придурочный: «легендой» про схрон в капсуле кто-то пытается отвлечь их внимание от чего-то более важного.

А кто этот кто-то?

Да кроме Марины, никого не видно.

Но это уж совсем бред!

Хотя…

Помнится, Комбат много лет тому говорил Пастуху и не однажды: никогда, говорил, не убеждай себя в том, что ты что-то там понял и раскусил. Так не бывает. Вот на тропинке камень лежит, говорил Комбат. А ты уверен, что это камень, а не мина, под камень закамуфлированная? Так лучше обойди его. А вот зашел ты в деревню… ну в пуштунскую, например, или в фарсиванскую… а тебе тамошний пацанчик попить несет воды холодной. А ты уверен, что это просто вода, а не вода с дурью? Так лучше иди дальше и найди живой ручей… Ну и так далее. Принцип: не верь никому, кроме себя. Жить с таким принципом нелегко, но очень надежно… Комбат хорошо знал Восток, пробыл там, провоевал в разных местах едва ли не треть жизни и любил говорить о нем красиво. И если поглядеть с его точки зрения, то и Марина покажется подозрительной теткой с подозрительным прахом в подозрительной капсуле и муж у нее подозрительно покойный. А уж Стрелка и поминать нечего: в нем все подозрительно.

Но тот же Комбат сам себе иной раз прекословил, употребляя в речи где-то прочитанное или услышанное, но очень красиво звучащее: не умножай сущности без необходимости, Пастух.

Последнее было близко Пастуху и очень понятно. На Востоке говорят: если тебе нужен зверь, не трать выстрел на птицу, а соседний враг ближе и понятнее, чем далекий друг. У Пастуха никогда не было далеких друзей, а близких врагов он всегда старался избегать. Как минимум. Ну, на крайний случай ликвидировать. Много вообще-то было крайних случаев в его жизни…