Сергей Абрамов - Медленный скорый поезд

Невероятно! Хотя…

Ночью, помнил он, это было. Разве что светало уже чуть-чуть. Слим. «Тощий» в вольном переводе с английского. Или «хитрожопый» – в совсем уж вольном… Он стоял и курил что-то. Может, просто сигаретку, но скорее травку. Красиво стоял, красиво смотрел на красивый рассвет. А расстояние-то – ну, метров двенадцать, копеечное расстояние для хорошего стрелка. Тут-то Пастух и выстрелил. И видел, что попал. И как дернулся Слим, как успел повернуть голову, глянуть на Пастуха. И глянул, только сказать ничего не успел, потому что сложился, падая на песок.

На сухой, сухой белесый теплый песочек…

Бред какой-то. Сто лет прошло с тех пор, а тут – на тебе, просрал намертво похороненное в памяти дело, и, выходит, покойник жив остался… Профессионально если – то следует споро исправить старую ошибку… Хотя, помнится, никакой ошибки по всему не случилось: выстрел, упал, умер, пульса не было, Пастух подошел, проверил. Ну не было пульса! Ни на запястье, ни на шее. А кровь место имела: из дырочки в груди, слева. Куда целился, оттуда и кровь. Мертвым он был, мертвее не бывает! Но…

Но чудеса случаются, это факт. Хотя трудно назвать очевидный сегодня прокол Пастуха чудесным. Если б тогда командование узнало об этом проколе, Пастуху мало б не показалось. Если честно, ему и сейчас мало не кажется: спустя чертову уйму времени узнать о своем и только своем проколе. И гадать: как ошибся, из-за чего ошибся и, главное, почему ошибся, если стрелял с короткой дистанции и попал точно? Ну где здесь ошибка, где? С двенадцати-то метров плюс дырка в груди!.. Смех один… Выходит, переиграл тебя тогда Слим, устроил толковый театр и очень убедительно сыграл главную роль. А спектакль закончился – и никто не убит, ничто не убито. Как в театре и положено. Хотя стрелял-то он не понарошку… Да-а-а, блин…

Восставшие из мертвых – лучшие воины. Откуда фраза? А не вспоминается – откуда, слово сказано: Слим – лучший воин, не убиенный и не убиваемый. Первое – да, а вот второе необходимо опровергнуть. Время есть, время будет. Не убиваемых-то и впрямь не бывает.

Да, придется теперь исправлять собственную старую ошибку, это закон войны. Она имеет подлое свойство никогда не кончаться. Говенно чувствовал себя Пастух. Было дело: пас Слима, пас, пас, пас, выпас его в хорошую, тихую, безлюдную минутку, все сделал штатно – и на тебе: на колу мочало, начинай сначала.

А теперь он – здесь и сейчас, есть маза давнюю ошибочку исправить, исправить…

Хорошо б так случилось, что Слим все-таки не сошел с поезда, а впрыгнул в него на ходу. Даже если поезд малость раскатился. Это нетрудно. Впрыгнул, поцеловал в щечку проводницу с флажком – он всегда был галантен донельзя, хотя баб не любил, вернее, не баб любил, – и пошел себе. Только так. В Ангарске ожившему Слиму делать нечего. Да и то верно: киллер международного масштаба, официально убитый в Гвадаре, теперь реально живой – в Ангарске.

Две минуты стоянки поезда. Дыра мира, блин, с присутствием голимой небывальщины: мертвые там оживают!..

Выходит, он вошел – именно так: вошел! – в поезд в Ангарске?

И все ж вряд ли, занудно думал Пастух. Добраться на перекладных до Ангарска, чтоб сесть в экспресс Владивосток – Москва? Откуда добраться? На чем добраться? Не проще ли предположить, что Слим ехал на этом экспрессе от Владика, только не светил себя до поры. Выходит, пришла пора?..

Прикинем варианты. Он сел в поезд во Владике, не ведая, что в том же поезде едет его клятый и по сей день не стертый враг. То есть Пастух. Дорога длинная, монотонная, а Слим явно не в одиночку путешествует и не в свое удовольствие, а по нужде: кому-то где-то на кой-то хрен он понадобился. А и то: серьезные профи на дороге не валяются. Тем более на железной дороге.

Второй вариант. Он подсел только что. На последней минувшей стоянке. Опять же кому-то что-то спешно понадобилось от Слима и его людей. Даже в этой излишне замысловатой глуши – в дальнем далеке от центров международного терроризма. И еще раз опять же: Слим не должен был знать, что Пастух в поезде.

Третий вариант – навскидку, самый нереальный, но яркий для самолюбия Пастуха: все Слим знал, все просчитал, подсел куда и когда хотел, а теперь ждем выстрела. Как в старой песне: целься в грудь, маленький зуав, кричи «Ура!»…

Четвертый вариант, самый никакой. Ни хрена Слим не знал, сел в поезд по нужде и согласно купленному билету едет в Первопрестольную… Это как – свободное, что ли, время у него отыскалось в графике, чтоб пару-тройку ночей в вагоне поночевать? А то, что Пастух тоже здесь – простое совпадилово на руку пришлому татю.

Все – бредятина! Но говенно-то как…

Есть маза выждать, поскольку в наличии – голый и некрасивый факт. Слим, коли он чудесно ожил и тут как тут, наверняка знает, что Пастух в поезде. Кто-то же здесь наверняка бдит постоянно. Тот же Стрелок, например, который голову прозакладывает, что не играет на две руки!

Истина проста и годами испытана на прочность: никому нельзя верить. Посему Пастух и не верил Стрелку. Ничего личного. Просто – опыт.

Театр абсурда какой-то…

Вообще-то читал где-то когда-то Пастух, что Ангарск – не очень-то и дыра, а едва ли не самый благоустроенный город в Восточной Сибири, хотя эту благоустроенность сильно портит экологическая обстановка: «химии» там полно, как знал Пастух, нефтепереработки, ядерное топливо до кучи обогащают по ходу. Понятно, что поезд там всего две минуты стоит…

– А прежде ты Слима не видал? – спросил Пастух у Стрелка.

– Прежде?.. – Стрелок малость повспоминал. – Нет, Пастух, прежде – это разве что в Ираке. Да и говорили мне там, что ты его потом насмерть подстрелил… Может, здесь это был не Слим вообще? Может, это какой другой беловолосый был?

– Может быть, – сказал Пастух. – Но для дела и для безопасности куда полезней считать, что он все-таки ожил и – здесь. И сейчас. И в поезде. А что? Ты его увидел на перроне, а он намеренно там засветился своей башкой, подождал чуток и вспрыгнул на подножку… Ну-ка не поленись, Стрелок, прогуляйся по составу. Эдак незаинтересованно. И разгляди пассажиров краем глаза… Если Слим здесь, то вряд ли он далеко от нас.

– Сделаю, – сказал Стрелок и встал.

– Побереги себя, – серьезно сказал Пастух, – не светись. Человек ты не самый лучший, конечно, но я тебя давно знаю, и ты мне пока полезен.

– А как «пока» кончится, так ты меня и уложишь, да?

– Поживем – увидим, Стрелок, не гони картину. И постарайся ее не испортить. Шагай, воин, береги себя. Слим – это очень серьезно…

Что-то многовато нештатных ситуаций, странный какой-то транссибирский экспресс! Полпути «за кормой», а уж и страшилок накопилось – заикой станешь. От той милой парочки в начале дороги, что улетела на насыпь из тамбура, до пришельца с того света под ником «Слим», который то ли Пастуха пришел убивать, то ли по Маринину душу, а то ли хочет совместить эти два дела в удобной для того обстановке. И еще капсула эта распроклятая в большом не по-детски «термосе»…