Александр Козин - Кремль 2222. Край вечной войны (сборник)

Я улыбнулся воспоминаниям и мысли, что смогу вернуться туда, куда хочу. Будь неладны все эти проклятые земли и прочие острова дармового счастья. Тогда я еще был сталкером, а не перехожим между мирами. Спросите, что такое сталкер? Честно, не отвечу. Сталкер это не профессия, и даже не стиль жизни. Это, наверное, состояние души.

– Нет, Евлампий, такими играми не увлекаюсь, и никогда не интересовался. Любил я когда-то в развлечении участвовать – военно-полевые игры называется, так за то и прозвали.

– Это тренировки воинского искусства, что ли? – подозрительно прищурился Ерема.

– Ага. Они самые.

– Так какое же это увлечение? У нас они поди ж каждый день проходят, без них никак. Норма жизни.

В нормальный мир меня забросило, если тут военные маневры – норма жизни и никак без них не обойтись. Это дома я еще до сталкерства был военным, а тут, получается, самый обычный человек.

– Так откуда, ты говоришь? – не унимался Ерема.

«Оттуда, где Макар телят не пасет! – с досадой подумал я. – Вот же прицепился, как клещ, ничем его не отцепишь!»

Ответить ему я не успел – в дальнем конце улицы из-за фасада разрушенного здания появился еще один мохнатый обитатель здешнего мира. Расстояние для выстрела было великовато, даже несмотря на аномально повысившуюся меткость. Может, поближе подойдет, тогда и уложу его без шуму и пыли?

Но мохнорылый не бросился в атаку с куском заточенной арматуры наголо, а обернулся назад и издал рык такой мощности, что у меня зазвенело в ушах, а фенакодусы недовольно заржали.

– Живей! – крикнул Евлампий. – Ерема, в фургон, назад! Пришлый, ко мне давай. Выследили они нас!

А старик умеет командовать, несмотря на степенную манеру говорить и держаться. Я не заставил себя уговаривать и сиганул на ступеньку, а с нее на дощатое сиденье. Евлампий подстегнул фенакодусов, и телега весьма бодро понеслась вперед. Мне даже показалось, что она вот-вот развалится от столь стремительной гонки по кочкам и выбоинам. Но она выдержала, и мы пока довольно успешно удирали от преследователей, по широкой дуге объезжая котлован, из которого я появился на этот свет.

Кстати, о преследователях. Я высунулся из-за тента фургона, оглядываясь назад, и увиденное мне совсем не понравилось. Мохнорылых было больше десятка, тряска и их постоянное перемещение мешали сосчитать точнее. Скача следом, иногда на двух ногах, а иногда перебирая всеми четырьмя лапами, аки зверьё какое, они настырно нагоняли нас, помахивая в воздухе мощными дубинами и самодельными копьями.

Я выстрелил, не особо надеясь на успех, и снова полет пули показался мне замедленным, я, вроде, даже разглядел, как она впилась в мохнатое плечо, но это не остановило преследователя.

– Кто это? – выкрикнул я.

– Знамо кто! – ответил Евлампий. – Нео. Кто ж еще?!

Ага, точно. Нео… И как я сам не догадался! У них же на лбу написано.

– И чего эти нео хотят? – я перезарядил пистолет, решая, стрельнуть еще или поберечь патроны.

– Так знамо чего – человечинки! – в голосе старика слышалось явное удивление.

Час от часу не легче – то дубиной норовят зашибить, то пристрелить, теперь вот вообще сожрать решили.

– Что ж вы места такие для прогулок выбираете, где охота на людей в порядке вещей? – я снова высунулся из-за тента фургона и едва не схлопотал камнем по уху.

Слишком ретивого нео сшиб выстрелом из мушкета Ерема. Как все-таки это орудие называется, ведь точно я его где-то видел?

– Так отбились мы от обоза. Боярин Данила в крепость караван вел с оружием, и мы с ними. Так этот красавец… – Евлампий мотнул головой назад, подразумевая Ерему, – заснул. Ну и я спал. Заблукали, в общем, в темноте. Тут недалеко, но наши нео от крепости погнали, и те нам путь отрезали. Сутки по окрестностям шарахаемся, выхода найти не можем, такой мерзости насмотрелись…

Его прервал жуткий рык. Отдать должное – реакция и соображалка у старца были отменные. Он резко откинулся на спинку скамьи, освобождая мне сектор для стрельбы, чем я и не преминул воспользоваться. Мохнатый, почти догнавший телегу, нарвался на пулю, споткнулся и покатился кубарем по черной пыли.

– Ерема! – взревел Евлампий, не хуже недавнего нео. – Етить тебя, растудыть!

Впрочем, он тут же осекся и поправился:

– Негоже пожилому мужу сквернословить. Ерема, ты чего не стреляешь?!

– Стреляю! – В подтверждение раздался грохот очередного выстрела. – Четыре пули осталось, да пороха чуть.

– Выстрелов нет, пикой коли. А, ну да, мы же пику потеряли, когда от нео драпали, – буркнул Евлампий себе под нос. – Послал бог помощника.

Я призадумался – какое это оружие везет фургон, что его нельзя извлечь и использовать против врагов по прямому назначению?

Мы мчались, нео догоняли. Ружбайка Еремы громыхнула еще четыре раза и смолкла. Улица заканчивалась, и что нас ждет в конце, мне было категорически не известно.

– Слушай, а из чего другого Ерема не может стрельнуть? – спросил я старика, наблюдая, как устают фенакодусы, тянущие непомерный груз, и как приближаются мощные мохнатые фигуры. Теперь они не отвлекались на размахивание дубинами и гневные рыки, а дружно опустились на четыре лапы, сосредоточившись на преследовании.

– Так выстрелов нет, – удивился Евлампий.

– Так фургон же с оружием. – В подтверждение я ткнул локтем в брезентовую стенку.

– Не то это оружие. Не готово оно, – ответил Евлампий, понукая фенакодусов, хоть те и так неслись не пределе сил.

Позади рыкнуло – один из преследователей попробовал достать Ерему в прыжке, но тот извернулся и ткнул его саблей. Не сильно в общем, но нео остановился. Резко замерли и его товарищи, парочка даже кувыркнулась через головы, не справившись с ускорением. Не издав ни звука, мохнатая банда помчалась назад. Мне показалось это очень подозрительным. И не зря.

Не сбавляя хода, телега приближалась с странному образованию, находящемуся между разрушенными домами. Полукруглое нагромождение из обломков плит, камней и металлических конструкций, метра три – четыре в высоту, в равной степени могло быть оборонительным бруствером и гнездовьем титанической птицы. Или насекомого.

Перебивая мои мысли, Евлампий заорал:

– Био!

Интересно – у них тут все так коротко и ясно именуется или есть исключения?

В следующий миг мне стало не до размышлений, вечер по-настоящему перестал быть томным – из-за бруствера показались сначала передние лапы, а потом и весь владелец уютного гнездышка. Громадный паук выскочил на склон бруствера и замер, как заправский каракурт, выставив вперед стальные жала. И хоть на металлическом корпусе расползлись пятна ржавчины и вмятины, я ни на секунду не засомневался, что стальное насекомое растерзает нас троих вместе с фенакодусами и телегой. Теперь ясно, почему драпнули нео.