Евгений Логунов - Таулос. Книга первая. Северный ветер

Даргон поставил заварник на каменный пол и стал аккуратно наливать в него кипяток из котелка. Негодование охватило Сенгтая. Он поднялся на ноги и стал нервно расхаживать по пещере. Заварив чай, Даргон поставил заварник ближе к огню и посмотрел на мечущегося Сенгтая.

— С чего ты взял, что я не собираюсь тебя учить? — спросил старик, удивленно подняв брови.

— А что тут думать?! — возмутился Сенгтай. — Я прожил у вас уже полгода, но вы не дали мне ни одного урока, не ответили ни на один вопрос.

— А ты не думал о том, что не на каждый вопрос ты должен знать ответ?

Сенгтай посмотрел в упор на Даргона, но тот глядел куда-то в сторону.

— Я не совсем вас понимаю, — произнес Сенгтай, нервно улыбаясь.

— Именно поэтому я и не отвечаю на твои вопросы, — сказал старик, — потому что ты не понимаешь.

— А что же тогда с тренировками?

— Ты тренируешься каждый день. Ты ведь хотел именно этого.

— Вы полагаете, чистить снег — это то, ради чего я здесь остался? — спросил Сенгтай, с возмущением глядя на Даргона.

— Тебе необходимо научиться терпению, потому что на все требуется время, — произнес старик сухо.

— О каком времени вы говорите, господин Даргон? Я живу здесь уже несколько месяцев. Разве этого не достаточно для того, чтобы начать что-нибудь делать.

— Мы начали, ты разве не заметил? — раздраженно спросил старик.

— Ничего мы не начали, — огрызнулся Сенгтай, — вы затянули меня в болото, которому нет ни конца, ни края. Сколько еще нужно времени?

— Очень много, — ответил старик.

— Но у меня нет времени, вы понимаете? Меня ждут! — Сенгтай в отчаянии махнул рукой.

— Помнишь, я предложил тебе выбор? — спросил Даргон. — Ты его сделал, чего же ты хочешь?

— Получить то, ради чего я здесь остался.

— Я уже говорил тебе: немного терпения — и ты все получишь. Доверься мне, — сказал старик и уже собирался было вернуться в свое кресло, как вдруг Сенгтай произнес то, что заставило его остановиться.

— Доверие?! О каком доверии может идти речь, если вы не выполняете своих обещаний? Как я могу доверять человеку, который за полгода ни разу не взглянул мне в глаза?

Старик медленно повернулся. Тихим шипящим голосом, с нескрываемым вызовом, Даргон спросил:

— Ты хочешь взглянуть мне в глаза?

— Да, — твёрдым голосом произнес Сенгтай, упрямо глядя в лицо Даргону, — я хочу взглянуть в ваши глаза.

Задумчиво посмотрев на пол, старик ответил.

— Что ж, пусть будет так.

Сенгтай продолжал испепелять взглядом стоящего перед ним Даргона, ожидая, когда тот, наконец, поднимет голову, как вдруг кто-то коснулся его спины. Сенгтай вздрогнул, резко обернулся и…

Двадцать первый день месяца белой земли. 2852 год Четвертой Эпохи.

Проваливаясь по колено в сугробы, Ханами брел по ведущей в Таштак засыпанной снегом тропинке. Вот уже несколько дней он с невероятными усилиями пробивался сквозь снежные заносы. Неистовая вьюга пыталась остановить его, но Ханами был упрям.

На земле инаров зима бушевала в полную силу. Сильные морозы заставляли воздух звенеть как натянутая струна, а снегопады лишили леса дорог. Острые, словно заточенные каким-то неведомым существом снежинки впивались в лицо, стоило лишь ветру оторвать их от земли. К тому же вот уже четыре дня небо было затянуто серыми облаками, и хотя стало немного теплее, ночью в лесу было слишком темно без лунного света.

Но Ханами повезло — когда погода испортилась окончательно, его путешествие подходило к концу.

В ночь с двадцатого на двадцать первый день месяца белой земли Ханами, собрав последние силы, спешил в Таштак. То и дело он останавливался и вглядывался в темноту между деревьями: не стены ли Таштака возвышаются впереди? Однако после нескольких таких остановок он решил не терзать себя сомнениями и идти до тех пор, пока не уткнется лбом в городские ворота. Благо, что Ханами довольно хорошо знал дорогу и шел по ней уверенно даже в ночной темноте.

Было уже далеко за полночь, когда, наконец, собрав последние силы, Ханами все-таки добрался до главного города инаров. Ветер стих, и на какое-то время лес погрузился в тишину. В темноте Ханами нащупал тяжелое металлическое кольцо на воротах и несколько раз ударил им о дубовый створ. Глухой звук быстро растворился в тишине леса, однако никто кроме испуганной ночной птицы на него не отреагировал. Несколько минут Ханами стоял без движения, прислушиваясь, не идет ли кто к нему навстречу, но все было тихо. Ханами почувствовал, как волной накатывает раздражение. Схватив кольцо обеими руками, он снова изо всех сил ударил по воротам. Через несколько секунд в узкой щели между створками Ханами заметил слабое свечение факела, а еще через некоторое время услышал незнакомый голос, который грубо поинтересовался, кого это вдруг принесло в такую пору. Ханами незамедлительно ответил, не скрывая своего недовольства тем, что стража на воротах слишком медленно шевелится. На какое-то время за воротами воцарилась напряженная тишина. Видимо, стражник раздумывал, стоит ли вообще впускать этого незваного, да к тому же еще и грубого гостя, однако уже совсем скоро Ханами услышал лязг металлического засова и вслед за этим увидел недовольное лицо стражника.

Это был рослый мужчина лет сорока, с густыми усами и длинной бородой. Глубоко посаженные глаза и цепкий взгляд этого, судя по всему, бывалого стражника, заставили Ханами на секунду почувствовать себя неуверенно, здесь, в кромешной тьме, наедине с этим человеком.

Быстро прошмыгнув в приоткрытые ворота, Ханами отошел на несколько шагов и лишь потом остановился. Стражник с недоверием посмотрел ему вслед и, покачав головой, с силой навалился на ворота, закрывая их за нежданным гостем. Затем он медленно повернулся и, прихрамывая, медленно направился в сторожку по узкой тропинке, протоптанной среди высоких сугробов.

Маленькая избушка была единственной жилой постройкой в Таштаке которая стояла на земле. В ней, сменяя друг друга каждые три дня, несли службу стражники, в чью обязанность входило открывание и закрывание городских ворот. Эта незамысловатая служба ложилась на плечи старых воинов, которые в силу своих лет и состояния здоровья не могли более состоять в регулярном отряде. Брали на эту службу и воинов помоложе, например, тех, кто был серьезно ранен и еще не поправился. Тот, что впустил Ханами в город этой ночью, был как раз из таких.

Дверь в сторожку отворилась, протяжно скрипнув и выпустив клубы теплого воздуха, превратившегося на морозе в пар.