Константин Калбазов - Город в степи

— Второй десяток! Слушать внимательно! Забрасываем на гребень по одной гранате — и в укрытие, готовиться ко второму броску! Огонь!

Сергей легко выскочил из окопа. Теперь нужно действовать быстро и без суеты. Принять удобную стойку. Поджечь запал. Вывесить пращу. Несколько вращательных движений, и смертоносный снаряд уносится вдаль. Варакин, конечно, не местный и в детстве подобными забавами не увлекался, но за прошедшее время успел поднатореть в этом деле. Разумеется, охотиться на ворон и сорок ему еще рановато, но направить гостинец в нужную сторону и на примерную дистанцию он вполне способен.

Так и есть. Арачи легко распознали, что за светлячки появились на позиции рустинцев. Около Варакина с омерзительным вжиканьем пронеслось сразу несколько пуль. Задерживаться на открытом месте не только глупо, но и опасно. Словно в подтверждение этому он услышал болезненный стон, подкрепленный парой выражений, вполне соответствующих ситуации. Похоже, еще одному из парней не повезло. Не теряя ни секунды, Сергей солдатиком спрыгнул в черный провал своей ячейки.

Едва ноги коснулись дна окопа, как раздался первый далекий взрыв. Затем еще и еще. Сергей насчитал одиннадцать. Выходит, подорванный в окопе не из второго десятка, а раненый все же успел отправить свой гостинец адресату.

— Второй десяток! Приготовиться! Огонь!

Вновь противная свинцовая песнь смерти. Струйка мерзкого холодного пота, пробежавшая между лопаток. Унесшийся в ночь снаряд. Вроде бы повтор в чистом виде, и все же… Уже спрыгивая в окоп, Сергей поймал себя на мысли, что что-то не так. Что-то выбивается из общей картины. Но что?

Проклятье! Командир, в гробину душу, йок макарек. Да это же первый десяток вступил в бой! Нет, парни не ослушались и не нарушили приказа. В том-то и дело, что они стреляли в сторону реки. А еще в ночное небо устремилась красная ракета. Милош, командовавший обороной на причале, подавал сигнал Хору, что пришла пора старому речнику показать арачам, где раки зимуют.

Сергей вновь выглянул из окопа. На воде едва различимы несколько бесформенных теней. Не иначе как арачи опять защитили экипажи пирог неплохо зарекомендовавшими себя щитами. Однако на этот раз гранат им опасаться не приходится.

С позиций взвода их можно достать только пращой. Но в этом случае нечего и мечтать о достойном результате. Все же граната не шрапнельный снаряд, и рассчитать все с математической точностью не получится. Не достать их и с причала, по той же причине, а еще потому, что большинству защитников они попросту не видны, так как нападающих прикрывает высокий берег. Стрелковое оружие бесполезно.

Остается только Хор. Его пароход был укрыт выше по течению, в поросшей камышом заводи. Конечно, наличие парохода у городка пресекло бы на корню любое желание атаковать со стороны реки, но именно это-то и не входило в планы Сергея. Арачи должны были понести значительные потери, чтобы впредь и мысли не допускали о нападении на Домбас. А для этого нужно было дать им слегка увязнуть и уж потом ударить с парохода, на котором находился взвод наемников.

Но пока он дойдет, арачи успеют сделать свое черное дело и, бросив пироги, уйдут сушей. Какое дело? А простое и коварное. Расположившись в относительной безопасности, напротив обрывистого участка, арачи начали метать гранаты пращами. Позиция в легкой лодочке неустойчивая, но пинки всегда отличались ловкостью, а потому с ее помощью вполне компенсируют возникающие неудобства. Несколько секунд, и первые разрывы раздаются у крайних домов.

Для того чтобы метнуть гранату, пращнику приходится подниматься над щитами, а еще он демаскирует себя огоньком на запальном шнуре. По ним, разумеется, стреляют, вот только не понять, с каким результатом. Во всяком случае, криков раненых не слышно, а до арачей метров сто, не больше. Проклятая ночь, словно по заказу, хоть глаз выколи…

— Брыль, ты куда?

Мила ухватила мужа за руку, глядя так, словно тот собрался на плаху. Вот же, вроде и ночь, и ставни плотно закрыты, но шахтер видел выражение лица жены, как если бы в доме были легкие сумерки. Сердце невольно затрепетало. А он-то думал, что такого уж никогда и не будет.

За годы супружеской жизни Мила сильно переменилась, превратившись из бойкой и веселой девахи в вечно недовольную, ворчащую и клюющую в темя стерву. Но сегодня она была иной. Та девушка, казалось бы навеки потерянная, вовсе никуда и не думала исчезать, прячась глубоко внутри сильно располневшей женщины.

Что тому причиной — фильм о любви, который они смотрели вечером, или радужные перспективы на жизнь в Домбасе, — Брыль не знал. Но сегодня жена вдруг сама подкатилась под его бок и… Он не помнил такого даже в годы их молодости, когда оба были полны сил и надежд на будущее. Надо будет почаще водить жену на эти фильмы. Вон какая она. Ну да, вовремя, ничего не скажешь…

Вечером Михал обошел дворы бойцов своего десятка и предупредил, что, возможно, арачи захотят напасть на Домбас. Причин для беспокойства нет, им уж давали от ворот поворот, дадут опять. Но все мужчины должны помнить, что в случае тревоги или начала боя им надлежит действовать согласно боевого расчета. Для Брыля это означало, что он должен выдвигаться к реке, где на обрывистом берегу были оборудованы окопы. Направление считалось одним из наименее опасных, так как, чтобы атаковать эти позиции, противнику придется сначала прорваться у причалов. Зато они вполне смогут препятствовать этому, ведя фланговый огонь.

Однако, несмотря на предупреждение, услышав не такие уж и далекие разрывы и начавшуюся перестрелку, Брыль растерялся. Он как раз вскочил, силясь понять, что происходит, когда Мила ухватила его, и в этот момент им овладели спокойствие и решительность. Было дело, во время последней войны он рисковал жизнью за непонятные ему интересы. Сейчас вновь раздаются выстрелы и взрывы, он обременен семьей, но зато знает, за что будет рисковать. За ту жизнь, кусочек которой успел ухватить за прошедшую неделю. За вот такую, полную страсти и нежности жену, за детей, которых он любит больше жизни.

— Тятька, слышишь?! — словно ураган влетел в родительскую спальню четырнадцатилетний Вашек.

Вот именно, спальню. У них теперь такой большой дом, что имеются отдельные спальни — родительская, сына и дочерей. И это его дом. На то есть соответствующая бумага с подписью господина Варакина, где четко прописано, что дом, подворье и небольшой участок абсолютно безвозмездно переходят в дар Брылю.

— Чего скачешь как рыба на сковороде? — строго осадил сына Брыль. — Тебе что велено делать по сигналу тревоги?

— Снаряжаться и бежать к месту сбора, на площадь.

Никто и не думал отправлять подростков в бой, это родителям сразу объяснили. Ребята, начавшие постигать воинское дело, считались резервом последней очереди. Иными словами, их введут в бой, только если положение станет совсем уж отчаянным. Там же, на площади, должен был сосредоточиться еще один резерв, из взрослых. Так что вряд ли очередь дойдет до малолетних защитников.