Андрей Круз - Странник

Под крылом поплыли поля, ленты шоссе, прошли над двумя заводами, один из которых явно работал – видать, это «Хаски Энерджи» и есть, – а затем я увидел нечто странное – настоящую сеть дорог, разрезающую зеленый лес под нами на почти равные куски, и на каждом из таких кусков стояло какое-то сооружение, назначения которого я понять не смог.

– Что это?

– Это битумный песок добывают, – пояснила Настя, даже не глядя в ту сторону. – Здесь нефть из шахт, вот там ее и берут. Везут на «Хаски Энерджи», где уже выпаривают. За ее счет и живем здесь все.

Ну да, нефть – это все. Есть нефть и есть возможность ее перегнать – все остальное приложится, в любом месте и с любым климатом. Недаром все уцелевшие людские анклавы прижались к источникам нефти в этой стране, кого ни возьми. Даже федеральное правительство сдвинулось поближе к техасским нефтеприискам. И миллиардер Уоррен Блэйк, провалившись сюда, повел людей именно к нефти, за что ему пятерка сразу. Нефть и хлеб. Без нефти не будет достаточно хлеба, без хлеба некому добывать нефть. Если у тебя есть две эти составляющие, то ты точно выживешь.

Нефтеприиски остались позади, и дальше потянулся сплошной лес. Хвойный, насколько мне удавалось разглядеть с такой высоты. Время от времени в махровом зеленом ковре попадались тут и там разбросанные озера, много озер, местами видел просеки, но было понятно, что цивилизация в этом месте закончилась. Все, людей здесь нет и не было даже раньше, до Эпидемии.

В кабину заглянул Джон, спросил, сколько лететь.

– С полчаса, – ответила Настя. – Здесь рукой подать.

Действительно, самолеты, даже такие медленные как «оттер», поднимают понятие «поездка» на совсем другую высоту. Если землей, даже на хороших машинах, с Базы до Колд-Лэйка долгое и утомительное путешествие длиной в целый день, то самолетом можно слетать туда и обратно, и еще хорошо отдохнуть в промежутке между полетами.

– А чего там такого в Форт-Мак-Мюррее, что надо было усиливать полицию? – спросил я Джона, раз уж он все равно здесь.

– Там самое большое в мире месторождение нефти. В песках. В результате город стал бум-тауном [69], туда ехали чуть не со всего мира. Обычный работяга на карьере получал пятнадцать долларов в час и работал со всеми разрешаемыми сверхурочными. И делал в год больше ста двадцати тысяч, при этом, возможно, не окончив даже школу.

– «Золотая лихорадка»?

– Что-то вроде. Цены на недвижимость самые высокие в Канаде, несмотря на то что это медвежий угол с комарами, самый высокий подушевой доход. При довольно невысоком среднем образовательном уровне. Денег много, ума мало. Дальше сам думай.

– Наркотики, проститутки и прочее?

– Верно. А еще высокая преступность, тайные лаборатории мета в лесах и во всяких складах у карьеров, работающие на весь континент, много чего. В моей действительности начальство только начинало шевелить задницей на этот счет, а здесь, похоже, что-то уже сделали.

– Посмотрим.

– Посмотрим.

Дальше летели молча. Моторы ровно гудели, ковер земли продолжал тянуться снизу, вроде бы и небыстро, но толком и разглядеть ничего не успеваешь, небо было высоким и безоблачным. Почему-то вспомнилось упоминание комаров. А ведь в Колд-Лэйке на этот счет тоже все в порядке, вечером окон не открываем и включаем фумигаторы. Интересно, что будем делать, когда все эти сделанные в Китае фумигаторы будут подобраны мусорщиками на всех складах и распроданы? Да придумаем что-нибудь, наверное.

Вновь зеленый ковер разошелся огромной прорехой, а надпись на экране навигатора у синего пятна пояснила, что мы у озера Грегори.

– Подлетаем?

– Ага, – кивнула Настя. – Скоро к аэродрому выйдем. Сбрасываю скорость и зайду с востока, чтобы вдоль полосы.

– Хорошо.

Так, мы уже на месте. Действительно быстро. Волнуюсь. У меня и в Афганистане в свое время так было, если нас куда-то вертушкой тащили, – все хотелось, чтобы полет был подольше: вроде сидишь в «корове» у борта и как-то в безопасности себя чувствуешь. Смотришь в иллюминатор или через плечо стрелка у открытого блистера на землю и совершенно не испытываешь никакого желания туда спуститься. Черт его знает, что там тебя ждет. Летел бы так и летел, чего не лететь!

Самолет, теряя высоту двух сотен метров, описал плавную дугу, чуть завалившись на левое крыло, выпрямился, и я увидел перед нами серую полосу взлетки, вытянувшийся вдоль нее ряд ангаров, скопление, самое настоящее скопление легких самолетов. Видать, и вправду здесь со средними доходами было все хорошо.

– Свободна полоса, – сказала Настя.

– Я вижу.

Действительно свободна. Можно приземляться, никаких препятствий не вижу.

– Давай круг над окрестностями, оглядимся и затем вниз.

– Сделаю, – кивнула она.

Вроде чисто все вокруг, ни мутных пятен, ни тварей, ни людей.

– Пройти над городом?

– Не надо, нам в городе ничего не требуется, так что если кто есть там, то не будем будоражить.

В радио тишина, никаких переговоров внизу. Пусто здесь, похоже, мертвый город. Даже странный город, далеко от всех остальных, вокруг, кроме карьеров, ничего больше нет – ни ферм, ни поселков, только лес. Тайга скорее.

Пусто, пусто вокруг.

– Садимся, – скомандовал я и заглянул в салон, где сидели остальные: – Действуем по плану. Бобби Джо, ты с пулеметом остаешься в самолете, прикрываешь. Мы трое идем по ангарам.

Все поняли. В общем, все всё и так знали, мы же не совсем без плана. Другое дело, что много спланировать не удалось, информации мало. Определили маршрут по старым спутниковым снимкам аэропорта, да и все. А ангаров здесь до черта, искать придется долго, похоже. Хорошо, если есть что искать.

– Где будем стоять? – спросила Настя, направляя самолет на полосу.

– Напротив пассажирского терминала, оттуда лучше всего наблюдать.

– Поняла.

Ниже, ниже, уже видны заделанные трещины в полосе. Много трещин, на удивление. Земли здесь называются «мускег», то есть болота сплошные, много воды в земле, поэтому асфальт должен коробиться. Вот он и коробился.

Касание асфальта шасси, не резкий, а скорее сильный, безжалостный какой-то тормоз, отчего я даже повис на ремнях, скорость упала практическим мгновенно. Звук моторов стал заметно громче, отразившись от земли, машину слегка затрясло на стыках.

– Кабиной к терминалу, чтобы тебе самой видеть хорошо.

– Поняла.

Пусто, по-прежнему пусто, аэропорт выглядит заброшенным. Хоть бы все без приключений прошло. Если до шести вечера мы не вернемся назад, то сюда вылетит «сессна», нас искать. Если не найдет и не выйдет на связь, то сюда направится мобильная группа землей. То есть нас страхуют. Но лучше бы без этого обойтись, а все аккуратно сделать: подход, вход, выход, отход. Все. Nice and easy [70].