Олег Синицын - Астровойны

— И ты не знал, в чей пришел дом? — спросил Даймон, превозмогая боль.

В этот момент стаи птиц, летящие прочь от горящего леса, вдруг изменили курс и повернули в сторону белоснежного форта. Смешанные стада лесных животных хлынули из лесополосы в центр долины, к селению, которого всегда остерегались. Со всех сторон к форту, подчиняясь непонятному внутреннему зову, устремились звери и птицы… Бьющиеся за пределами силового щита штурмовики неожиданно ощутили в себе нечто странное. Не было никаких причин для этого изменения. Но чувство было таким, словно они оказали кому-то помощь. И от этого стало счастливо на душе.

Рап выдернул черный меч. Коса взвилась, хлестнув Даймона по лицу.

… оборви связь с черными дырами…

Левая рука, тренированная, чтобы ловить змей в момент атаки, ухватила колючий волосяной жгут.

Рап мотнул головой. Лязгнули зубы, но вырваться не удалось.

Мелькнул Могильщик, и Рап освободился.

Даймон посмотрел на обрубок тугой косы, который остался в руке. Перевел взгляд на каменные плиты возле своих ног. Paп тоже посмотрел вниз. И обнаружил то, чего был лишен тысячу лет.

Тень сенобита была длинной, густой и явственной. На пару дюймов она не доставала до сандалий Даймона. Сдавив ладонью проткнутый бок, юноша поднял ногу и наступил. И едва пята человека коснулась тени, как Рап вздрогнул. Его жизнь больше не была спрятана за пределами этого мира. Его жизнь вернулась в тело.

В черных глазах промелькнула растерянность.

А в следующий миг Зверолов ударил. Молча, сильно, сокрушительно. Защищающийся Рап поднял меч, но Могильщик без труда перерубил черный клинок.

Во время короткой паузы Даймон увидел, как по лезвию катаны пробежали цепи молний. На конце возник слепящий шар. И Даймон, сын Зверолова, вложил в удар все, на что был способен.

Могильщик насквозь пробил живот сенобита в месте средоточия энергии. И мечу удалось то, что не смог сделать кол.

Рапа передернуло, словно сквозь тело прошел мощный электрический разряд. Конвульсия распяла его. По краям раны выступила темно-синяя кровь. Могильщик завибрировал, и Даймон понял, что сейчас его меч упивается кровью сенобита.

— Твой клинок, — пробормотал демон, — жжется сильнее крюка!

Даймон бросил взгляд на далекие горы, за которыми небо светилось огненным заревом.

— Не существует демонов, — ответил юноша, — которые бы видели меня и остались в живых!

С этими словами он разрубил огромную фигуру Рапа от плеча до промежности.

Какую-то секунду сенобит не двигался, словно жуткая способность затягивать раны вернулась в него. Он даже посмотрел на Даймона.

А затем развалился надвое.

Даймон стоял над огромным разрубленным телом, застыв в позе, на которой завершился удар. Демоническая кровь была повсюду — на мостках, на зубце стены. От нее поднимался едкий пар… Удивительно, но Рап был еще жив. Угольные глаза двигались, лишенные губ челюсти раскрывались, словно хотели что-то сказать.

Даймон наклонился к изувеченному лицу и негромко произнес:

— Назови имя Темного Конструктора. Ему показалось, что сенобит усмехнулся.

— Оно мне неведомо. И я… даже никогда не видел… моего бога.

С этими словами Рап Бессмертный испустил дух.

Росплески темно-синей крови на мостках и стенах напоминали разлитые чернила. Имени Темного Конструктора в них не было, как ни старался Даймон его найти. Возможно, Иггдрасиль имела в виду метафору, иносказание, которое еще предстоит постичь…

От усталости юноша моргнул…

И увидел периферийным зрением, что расплескавшаяся по стене кровь сложилась в буквы. Вытянутые, похожие на иероглифы, древние… но Даймон смог их прочесть.

АВОГЕЙ

Даймон обернулся, чтобы рассмотреть надпись внимательнее, запомнить, и невольно вновь моргнул… Потеки крови потеряли любое сходство с буквами… Первая часть имени Темного Конструктора исчезла.

Голова Марии повернулась в сторону дивана, на котором покоилась Серафима.

— Если это возможно, — ответила Фрея на немой вопрос — Иначе твой яд убьет ее окончательно.

Змея скользнула по полу, проворно взобралась на диван и с подголовника потянулась к нежной шее девушки. Рот открылся, треугольные зубы точно вошли в багровые отверстия прежнего укуса.

Серафима вскрикнула, когда змеиные челюсти сомкнулись. И тут же девушка почувствовала, что ее кошмары, стоящие рядом с реальностью и нетерпеливо ожидающие момента, когда она вновь забудется, отступили во мрак подсознания. А Мария продолжала в нее впиваться, впрыскивая в кровь новые и новые порции антидота.

Нина Гата склонилась перед Фреей и поцеловала призрачную руку.

— Спасибо тебе, Нина. За то, что изо всех сил старалась сохранить мою дочь.

Суровая наставница выглядела растроганной.

— Это не стоит вашей благодарности, моя госпожа! Ни капельки не стоит…

Фрея приблизилась к дивану.

— Мамочка, — сказала Серафима, потянувшись к ней. — Я так мечтала увидеть тебя!

— Я тоже, доченька.

— Вернись к нам, — взмолилась девушка. — Мне тебя не хватает!

— Вернитесь к нам, Фрея, — просила Нина Гата. Мать Великой Семьи Морталес печально покачала головой. В этот момент ее красота казалась особенно божественной.

— К сожалению, это невозможно.

— Но как же мне быть! Кто мне даст совет, что делать дальше?

— Моя смерть есть начало твоего собственного пути. С этого момента ты перешла в мир взрослых, где сама будешь решать, что делать и как поступать. Ты — дочь Великой Семьи, этим все сказано. Даже если обрушится мир, ты объединишь народы Союза. В этом твое призвание.

— Я не смогу стать таким же символом добра для людей, как ты!

— Доченька… — Фрея нежно, по-матерински улыбнулась, и от этой улыбки у Серафимы зашлось сердце. — Не символы вершат события. А люди.

Это были последние слова, которые девушка услышала от матери. Фрея прикоснулась губами к челу дочери, а затем ушла туда, откуда появилась, в неосвещенную часть комнаты.

Нина бросилась к двери и распахнула ее. Желтый свет настенных прожекторов упал в помещение, выветрив из него мрак. За исключением Нины Гаты, Серафимы и змеи Марии, обвившейся вокруг плеча девушки, комната была пуста.

Он прижал ладонь к боку, пытаясь остановить кровотечение. Запрокинув голову и глядя на бесчисленных птиц, круживших в темном небе, глубоко вдохнул прохладный воздух. Затем посмотрел вниз.

Стояла пронзительная тишина. Сотни орков, заполнивших нижние ярусы, как один взирали на него. Злобные, с уродливыми лицами, в тяжелой броне, с неподъемным для человека оружием. Целые толпы, справиться с которыми он уже не сможет.

Будь что будет. Даймон поднял меч, готовый биться до последнего.

В тот же миг ярусы пришли в движение. Загремело оружие и доспехи. Орки закричали, заголосили. Он не понимал их речи, но терпеливо ждал, когда они придут к нему. А затем услышал раздавшийся из лифта вопль.