Олег Синицын - Астровойны

— Вы знаете, кто я? — спросил Балниган.

— Да, господин адмирал.

— Через двенадцать часов я прибуду в метрополию. Сразу по прибытии я хочу получить подробный отчет о положении дел в Бутылочном Горлышке. Количество кораблей и крейсеров, их дислокация, расположение заорбитальных крепостей и планетарных орудий. Кроме того, мне нужны стратегические планы обороны — как общие по флоту, так и объектные.

Напор, с которым адмирал произносил эти слова, приват офицера в чувство.

— Осмелюсь заметить, что полномочия старого главнокомандующего еще не утратили силу, а потому у вас нет прав, чтобы требовать подобную информацию.

— Приказ о моем назначении уже подписан президентом, и я, адмирал Михаил Балниган, с девяти часов утра являюсь главнокомандующим войсками Тысячелетнего Союза!

— Приказ пока не поступил в штаб.

— Мне повторить еще раз? Или процитировать положение устава о трибунале?

— Вы мне угрожаете?

— А разве похоже, что я поздравляю вас с днем рождения?

— Я буду вынужден доложить об этом разговоре Игнавусу, — холодно ответил офицер. — Приказ еще не поступил, а, следовательно, вы еще не включены в перечень допуска.

— Вы подчиняетесь не гражданскому лицу, а военному начальству. А с девяти утра таким начальством являюсь я!! — Его и без того узкие глаза превратились в щели. — К моему прибытию на Гею вы исполните приказ. Иначе, клянусь, я отправлю вас под трибунал за то, что вы препятствуете обеспечению безопасности союзных территорий!

Траян замешкался после этих слов.

— Это не так.

— Вот и докажите, — произнес Балниган; его угрожающий тон неожиданно пропал. — Подготовьте доклад.

Растерянный офицер отдал честь и вырубил передатчик. Некоторое время адмирал о чем-то думал, размеренно цокая холеными ногтями по темной матовой столешнице. Через шесть минут шаттл и его эскорт достигли реперной точки и вошли в подпространство, держа курс на Гею Златобашенную.

Материковые леса,

планета Рох, пограничная система Союза

Под тревожный звон неведомого колокола из зеркала вышли три создания и, казалось, заполнили собой всю каминную комнату. Три высокие фигуры, мрачные и темные, без приглашения вошли в тихий дом Звероловов, и сердце Даймона почувствовало злокозненность их намерений.

Двое первых в рогатых шлемах были ужасны. Но лишь когда третье существо, чью голову скрывал капюшон, ступило на дощатый пол каминной комнаты, парень ощутил, как исчезли все запахи. Именно при виде третьей фигуры его охватил безотчетный страх. Он хотел бежать без оглядки, но не чувствовал ног.

Пришедшие из зеркала существа заняли комнату с безразличием агрессоров, уверенных в своей силе. Первый из них, с темным отвратительным ликом, взял Даймона огромными ручищами за голову и приподнял над полом. Зверолов-младший закричал, но крик этот был слабым и жалким, а затем и вовсе угас, когда сильные пальцы раскрыли его челюсти.

— Катаргат, повелитель, — со смирением сказала тварь в рогатом шлеме.

Послышался неспешный и тяжелый шаг, под которым скрипнули половицы. Даймон увидел рядом с собой существо, лицо которого пряталось под капюшоном. Исходящий от него ужас, подобный густому смрадному запаху, стало невозможно переносить. Из глаз Даймона покатились слезы, он мычал и стонал, безуспешно пытаясь вырваться из железных рук, раздирающих ему рот.

Ледяные пальцы повелителя пришельцев опустились в его уста, и от соприкосновения с ними сразу отнялся язык. Пальцы бесцеремонно просунулись глубже, в гортань, что-то нащупывая, а в следующий миг юноша ощутил режущую боль, прострелившую от трахеи до поясницы. Он задыхался, конвульсии сотрясали его тело, но в глубине его сознания бился мучительный вопрос: что эти нелюди делают с ним?

Существо в капюшоне выдернуло из Даймона длинную нить, похожую на опустошенный кровеносный сосуд. На конце нити трепыхалось нечто нежное и алое, напоминающее кусочек живой плоти. В тот же миг Зверолов-младший ощутил, как страх и боль исчезли, а на их месте поселилась пустота.

Он смотрел на существ, занявших дом его предков, и не видел в их поведении ничего предосудительного. Он ничего не почувствовал, даже услышав шаги отца, который вбежал в комнату. Глаза Ротанга вспыхнули, а кулаки сжались, когда он увидел сына, болтающегося над полом. Казалось, что Зверолов-старший сейчас набросится на тварь в рогатом шлеме, видит Господь, он бы сделал это молниеносно… Но отец покорно опустился на колени и позволил направить на себя черный ствол бластера. А Даймону все казалось безразличным. Его чувства замерли, притаились, словно в ожидании чего-то важного и великого, стоящего над жизнью и смертью. Ступни коснулись пола. Огромные руки чернолицего отпустили его, и юноша теперь стоял, не смея шелохнуться, ощущая внутри себя гнетущую пустоту. Существо в капюшоне коротко глянуло в сторону отца, затем вытащило из складок мантии длинную прозрачную колбу и погрузило в нее живой комок, вырванный из чрева Даймона. В этот момент капюшон съехал с головы, и взору открылось страшное лицо, покрытое мелом; открылись ряды зубов, над которыми не существовало ни щек, ни губ — лишнюю плоть безжалостно обрезали в незапамятные времена. Глаза были черными, словно угли. Даймон лениво подумал, что такое лицо можно увидеть лишь один раз в жизни — перед смертью. И неужели этот момент наступил сейчас?

— Paп, отпусти моего сына, — произнес отец без страха в голосе. — Умоляю тебя!

Сенобит безучастно взглянул на Ротанга. Он либо не понял слов, либо они показались ему жалкими и недостойными ответа.

— Мы сделаем все, что ты прикажешь, — не унимался отец. — Только верни душу моему сыну!

На этот раз слова Ротанга зацепили сенобита. И он решил ответить. Из его горла вылетел раскатистый множественный бас:

— Это еще не душа, человек. Но фокус воли, координирующее средоточие души.

Он убрал частичку плоти и души Даймона в складки мантии. Шевельнул рукой, и его помощник, тот, что прежде держал юношу, опустился на одно колено и склонил голову. Второй орк упер ствол бластера в лоб Ротангу. Даймон стоял неподвижно в центре комнаты, не зная, что ему делать, и совершенно ничего не чувствуя.

— Войди через церковь Престола, — обратился Paп к своему помощнику и протянул ему приплюснутый перстень. — Этим снимешь печать.

Орк с почтением принял перстень и спрятал его в небольшую сумочку на крепком поясе. Paп указал на Даймона, и ноги юноши сами поднесли его к повелителю пришельцев, в конце уронив на колени. Глянув вниз, Даймон заторможенно отметил, что, в отличие от остальных, сенобит не отбрасывает тени, хотя нельзя сказать, что Paп был призраком. Наоборот, он казался донельзя материальным, мелкие тени исправно присутствовали на складках его плаща и на лице. Вот только на полу тени не было.