Геннадий Эсса - Огненный шар

Ник вернулся к кровати.

– Иди и ложись: стоишь как Аполлончик перед окном – увидят.

– Вот кому-то делать совсем нечего, как на меня только смотреть.

– Я же тебя вижу. Ничего? – смущенно сказала Лиза.

– А что такого? Ты своего видела? Я такой же.

– Хоть бы засмущался. – Лиза опять взглянула на голое тело Жана и попыталась прикрыть его одеялом, но тот так развалился, что у Лизы не хватило сил вытащить его из-под него. Тогда она прикрыла его попку ладонью. – Ну, Ник, ложись. Ин совсем без тебя замерзла.

Ник снова улегся на кровать, но уснуть уже не мог.

– Нравится Жан тебе? – неожиданно спросил Ник Лизу.

– Нравится. Я его люблю.

– Есть за что?

– Конечно. Я за это время чуть с ума без него не сошла. Как в тот раз вы меня оставили, я свою тетку долгое время просто ненавидела за то, что она разлучила меня с вами, с Жаном. С тех пор ко мне столько сватов засылали, кто б только знал. Отец с царем чуть врагами не стали. Но государь – человек понятливый. Он сразу заметил, что мое сердце принадлежит другому – вот ему, Жану, – и не стал больше засылать нам этих сватов.

– А если бы не встретились снова? – допытывался Ник.

– Я тетку свою просто достала, и она меня поняла. А то, что попали вы и я в этот семнадцатый год – видно, судьба была нам встретиться именно здесь, в нейтральном времени.

– Лучше б она тебя отправила в наше время, – сказал Ник. – А как она это делает?

– Я не знаю. Она магическая женщина. Она бессмертна. Мне она свои секреты не рассказывает.

– А тебе этот огненный шар не являлся больше после нашего исчезновения?

– Когда он появился в следующий раз, то я оказалась здесь, – пояснила Лиза.

– Он и у нас появился.

– И мы встретились?

– Я не могу ничего понять, – признался Ник. – Мне кажется, что все заключается именно в нем.

– Не пытайся ничего понимать, не поймешь. Я сама запуталась.

– Когда мы расстанемся в следующий раз, ты попроси ее еще о нашей встрече. Вот интересно, мы все из одного города, а благодаря твоей тетке уже второй раз встречаемся вместе, хотя не знаем друг друга в своем времени. Я там, у нас, встречаюсь с одной подружкой, ее Инной зовут, но чтобы такое было – это исключено. А здесь все так просто и легко. Сколько прошло времени с той, первой встречи?

– Я не знаю.

– Ну, сколько тебе сейчас лет?

– Почти шестнадцать.

– Жану семнадцать. Значит, прошло около года, – сделал вывод Ник. – Как хочется штурмануть этот Зимний дворец, – мечтательно произнес он.

– Еще успеешь. Что вас все куда-то тянет с Жаном, на какие-то подвиги? Я так боюсь, – призналась Лиза, – за Жана, за вас и за себя тоже. Эта история – вещь очень непонятная для меня.

– Точно. О нас не написано в этой истории, значит, мы простые смертные и ни от чего не застрахованы.

– Но раз вы живете в своем времени, значит, будет все в порядке. А я с вами.

– Тогда чего ты боишься?

– За Жана. Он вечно куда-то влезет. – Лиза снова взглянул на его тело и случайно обнаружила, что повязки у него на голове уже нет. – Ты знаешь, я так его люблю! Это такая прелесть. Я готова вот так с ним встречаться всю жизнь, если не судьба нас соединить вместе. Я б ему все отдала. А с головой у него что?

– Да не сумасшедший он, что ты! – заступился Ник.

– Я не об этом. Повязка куда делась?

– Он ее сорвал с головы, как только сюда зашел.

– У него все там нормально? Мне не разглядеть в темноте.

– У него всегда все нормально. Никаких следов не осталось. А как твои родители в восемнадцатом веке поживают?

– Хорошо. Отец постарел за этот год. На его плечи свалилось столько работы, что не передать. Государь и сам весь в делах. Заканчивают строить Петропавловскую крепость. Петр Алексеевич помешался на кораблях. Засылает за границу молодежь учиться флотскому делу.

– Передавай Петру Алексеевичу от нас привет, – сказал Ник. – Он должен нас помнить.

– Царь помнит хорошие дела. Помнит, как вы воевали, помнит все и часто вас ставит нашим оболтусам в пример.

– Интересная вещь получается: ты из того времени, когда еще Петрограда не было, мы – из эпохи уже Санкт-Петербурга. Эта революция давно позади и многими начинает забываться, а встретились мы именно здесь. Теперь ты видишь, что построили твои соотечественники, а мы видим историю города… Интересно как-то все…

Жан зашевелился и перевернулся на спину. Лиза спохватилась, прикрыв его частью одеяла.

– Хороший парень, – заметил Ник.

– Хороший, и ты хороший. В вашем времени все такие, без комплексов, или только вы?

– Почему? Многие, но есть и тормоза. А что нам стесняться. Мы же друг друга стали слишком хорошо знать, и ничего здесь такого нет. Вот представляешь, в нашем времени есть нудистские пляжи и другие места, где все голые. Я, правда, там никогда не был, но знаю, что есть.

– И у нас есть, – сказала Лиза. – Это неудивительно.

– Серьезно?

– Да. Это было всегда.

– Так что ты спрашиваешь тогда про какие-то комплексы? Комплексы не в этом заключаются, они в другом. Комплекс – это тормоз. Вот тот, кто тормозит своими мозгами, тот и комплекс. А мы люди простые и живем для себя.

Жан поднял голову.

– Наконец проснулся, – заметил Ник.

– Революция началась? – с иронией спросил Жан.

– Мы ее отложили до твоего пробуждения, – сказала Лиза и обняла молодого человека.

Жан положил свою голову ей на грудь.

– Мы не поймем, что сейчас, утро или вечер, – сказал Ник. – Вот лежим и гадаем.

– Утро.

– Почему ты так решил?

– Потому что я проснулся. Вы всю ночь здесь гадаете и понять не можете, а я вам говорю, что утро, потому что я уже выспался.

– Нам надо идти в Смольный, – сказал Жан и стал одеваться. – Кто со мной?

– Почему в Смольный? Может, еще немного полежим? – спросил Ник, потягиваясь в постели.

– Нет, дорогой, нет. Революция ждать не может. У нас еще много важных дел, которые предстоит сделать, – картавил, как Ленин, Жан. – Вставайте, надевайте трусы – и на штурм.

– Жан, ты ненормальный, – засмеялась Ин. – Просто сумасшедший! Я тут тебя так хвалила, а ты не оправдываешь доверия.

Ник залез под одеяло и прижался к своей подружке.

– Все это надо было делать ночью, – заметил Жан. – Сейчас ждут большие дела. Почему я не оправдываю доверия? Ты мне что-то доверяла?

– Тебя хозяйка за дверями ждет со скалкой, – снова засмеялась Ин. – Сейчас она тебе припомнит и сало, и хлеб.

– Я честно выменял у нее харчи, – оправдался Жан. – Не то что некоторые, паленую самогонку просто так извлекли из бюджета старухи.

Ник высунул голову из-под одеяла.

– Не понравилась? – спросил он.

– Понравилась, даже голова не болит. Тут к хозяйке приходила та самая ключница, у которой ты бутылку отнял, смотри, чтобы не влип, – предупредил Жан. – Поэтому одевайся прямо здесь – и в окно.