Максим Резниченко - Мертвый Город

– Да они просто задавят его своей массой! – восклицает Рыжий.

Так уж получается, что мы с Клаусом одновременно смотрим на парня, и он явно тушуется под нашими взглядами.

– Они для нас все враги, – говорю я. – Не забывай этого.

– Но ведь…

– Ответь мне, Семен, – спрашиваю его, – с кем бы ты предпочел воевать, если бы у тебя был такой выбор: с гориллами или со змеем?

– Конечно, с обезьянами, – не задумываясь, отвечает Рыжий и тотчас умолкает, видимо, поняв, что я ему хочу сказать. Больше он не кричит.

Живой, копошащийся сотнями и тысячами тел, курган на площади тем временем продолжает расти. Все новые гориллы взбираются наверх по спинам и головам других тварей. Все меньше горилл остается на площади – они практически все на змее. Высота «холма» достигает уже четвертого этажа, стоящего неподалеку здания. Я сомневаюсь, что твари способны как-то повредить чешую Стража, поэтому, вероятнее всего, обездвижив гиганта, они попытаются сейчас добраться до его глаз.

Тишина, царящая вокруг, просто оглушает, и тем нереальнее кажется все то, что происходит внизу на площади. Курган уже не вздрагивает, как еще минуту назад – змей обездвижен.

– Все, – тихо говорит Соня, – он уже не выберется.

Ее слова словно служат сигналом. Огромная гора тел приходит в движение.

– Он еще жив! – откровенно радуется девушка.

Копошащийся тысячами черных тел курган начинает как-то странно съеживаться, вырастая вверх, но уменьшаясь в основании. Я догадываюсь, что сейчас должно произойти, и мне вспоминается вопрос, заданный одним могучим удавом юноше, выращенному волками: «Они называли меня земляным червяком?» И в следующий миг происходит самый настоящий взрыв. С дикой яростью, сбрасывая с себя, как шелуху, ничтожных по сравнению с ним самим тварей, высоко вверх, в невероятном броске, взметается Страж. Гориллы тысячами щепок разлетаются далеко во все стороны, их швыряет и бросает на стены зданий и землю. Далеко не все из них смогли подняться.

– Ух ты! – вскрикивает Рыжий, не в силах сдержать восхищение, а Соня подхватывает его радостные крики.

Земля вздрагивает, когда исполинская туша змея бухается обратно на землю, давя всем своим весом и буквально размазывая тварей, оказавшихся под ним. После столь сокрушительного удара победа Стража уже не вызывает сомнений. Уцелевшие гориллы снова пытаются обездвижить змея, навалившись на него, как и прежде, но теперь их уже слишком мало, да и сам Страж теперь не позволяет им забраться себе на спину. Он черной молнией носится по всей площади, давя горилл. Проходит совсем немного времени, когда жалкие и разрозненные остатки тварей начинают покидать площадь, не пытаясь более атаковать змея. Страж даже не пытается их преследовать, он снова совершает круг по площади, а потом движется к ее центру, где находится фонтан. Я вижу, как он всего лишь на секунду замирает, изучая сооружение своими золотыми глазами, а потом наносит страшный удар. Соня изумленно охает рядом со мной, да и я с трудом сдерживаю удивление, потому что никакого эффекта атака Стража не имеет – фонтан, как ни в чем ни бывало, возвышается над грязно-рыжей землей. После неудачной попытки змей не спешит атаковать снова. Он меняет тактику и теперь начинает обвивать кольцом фонтан. В бинокль видно, как перекатываются могучие мышцы под черной чешуей, как змей, максимально вытянувшись и обвив своим телом белоснежное сооружение, начинает сдавливать, сжимать его. Боюсь даже представить, какие усилия сейчас прилагает Страж – наверняка их хватило бы, чтобы разрушить любое обычное здание.

– Зачем он его ломает? – удивляется Соня. – Его же создал тот же человек, что и самого змея!

– Как и горилл, – напоминает ей Клаус.

– Я ничего не понимаю, – она разводит руками.

– Скорее всего, – говорю я, – змей уничтожает тварей, следуя своим инстинктам, ведь в основе его, как и любого Стража, – человеческая кровь. Ну а то, что они порождения его же создателя, ничего не значит. Не следует также забывать и то, что человек в плаще не смог необходимым образом отработать с ним, когда при создании Стража использовал так много собственной крови. Поэтому, что творится в голове у этого монстра, неизвестно никому.

– Но почему у него не получается разрушить фонтан? – недоумевает Соня.

– Да, мы-то его быстро разобрали, – поворачивается ко мне с вопросом Семен.

– Оружейник не пытался его сломать, как змей, – вмешивается Клаус, – он уничтожил его огнем, пусть его было совсем немного.

– Ну да, гранаты… – бормочет Рыжий и снова возвращается к наблюдению.

Страж так и не смог ничего сделать с фонтаном: он сжимал его в своих чудовищных объятиях, несколько раз еще пытался разрушить его мощными ударами-бросками, – сооружение так и осталось неповрежденным. И теперь змей, развернувшись, удаляется с площади.

– Ну вот и все, – задумчиво роняет Клаус, опуская бинокль.

– Уходим? – Рыжий нетерпеливо переминается с ноги на ногу.

– Уходим, – киваю. – Готовы?

– Да, – одновременно отвечают Соня и Семен.

– Идем прежним порядком: я впереди, за мной – Семен и Соня, замыкающим – Клаус. Мы спустимся на площадь и попробуем найти человека в плаще. Направление нам известно, поэтому не думаю, что поиски займут много времени.

В последний раз окидываю взглядом помещение, задержавшее нас больше, чем на два часа. В дверном проеме смутно угадывается бесформенный силуэт гигантского осьминога. Нам нужно идти. Ждать больше нельзя. До выхода из помещения всего несколько метров, и мне хватает трех шагов, чтобы оказаться у него, но буквально на глазах, словно из ниоткуда, прямо перед моим носом оказывается самая настоящая дверь. Действуя исключительно на рефлексах, тянусь, хватаюсь за ручку и проворачиваю ее. Изумленный вздох за моей спиной.

– Что за…?! – восклицает Рыжий.

Отпускаю не поддавшуюся ручку и отступаю от двери, вскидывая винтовку. Что происходит?

– Смотрите! – Семен ошарашено показывает куда-то влево, но я уже и сам вижу, как дверной проем, ведущий в соседнее помещение, где притаился осьминог, оказывается закрытым зеленой дверью.

– Что происходит?! – испуганно вскрикивает девушка.

В непомерном удивлении мы наблюдаем, как наше помещение стремительно преображается, всего за минуту приобретая тот вид, что мы помним: идеально ровный пол, покрытый черным мрамором; гладкие белые стены и потолок без малейшего следа повреждений.

– Попали, – тихо произносит Рыжий.

Я оборачиваюсь. Окно тоже на месте. Снова шагаю к двери. Ручка не поддается, словно выполняет исключительно декоративную функцию.

– За спину! – бросаю ребятам и направляю винтовку на дверь.

Жду, пока они встанут за спиной, уходя с линии возможного рикошета, и открываю огонь по тому месту, где в двери должен быть язычок, держащий ее запертой. Затвор несколько раз глухо щелкает. Мне хватает трех выстрелов, чтобы разнести в щепки приличный кусок двери. Больше ее ничего не держит, и я тяну ее на себя, не сразу вспомнив, что она открывается внутрь. Дверь открывается без малейшего звука, но в немом изумлении я смотрю на еще одну точно такую же. Не понял. Снова вскидываю винтовку, и мои девятимиллиметровые пули вырывают куски дерева и из этой двери.