Максим Резниченко - Мертвый Город

Четыре этажа. Нам остается подняться еще на четыре этажа. А там, не сомневаюсь, нас ждет спасительная дверь. Какая бы легкая ни была Соня, но я уже не чувствую рук, онемевших от нагрузки. Я иду, как робот, механически переставляя ноги и не глядя по сторонам. Пот заливает глаза, но у меня нет сил, чтобы смахивать его. Но я не остановлюсь. Я не сдамся. Я – это воля. Дурак Клаус предлагает мне попить. Он не понимает, что если я остановлюсь, я уже не смогу идти, потому что смертельно устал.

Восхождение по странной лестнице становится для меня настоящим экзаменом, а вовсе не вся эта беготня по мертвому городу. Во всем мире сейчас нет для меня задачи важнее, чем одолеть этот проклятый подъем, донести и спасти голубоглазую. Шаг левой, шаг правой, вдох-выдох, вдох-выдох… Шаг левой, шаг правой, вдох-выдох, вдох-выдох… Слышится какой-то частый и гулкий, как барабанный, гул … Оказывается, это кровь, моя кровь, так громко стучит у меня в висках. Я и не знал, что она может так оглушительно греметь. Шаг левой, шаг правой, вдох-выдох, вдох-выдох… Я сгусток воли. Я не остановлюсь. Я донесу… Шаг левой, шаг правой, вдох-выдох, вдох-выдох… Я сгусток воли. Я… Громкий звук доносится до меня, и я с трудом пытаюсь понять, определить, откуда он идет. Он близко, очень близко. Фокусирую взгляд и нахожу его источник. Та, которую я несу, громко и жалостливо стонет, словно ребенок, у которого забрали любимую игрушку, и он вот-вот заплачет. Мне нельзя останавливаться. С усилием поднимаю голову, пытаясь охватить взглядом пространство. Только один ряд окон отделяет меня и мой груз от цели. Будь проклята эта ненормальная лестница, если бы она была обычной, с обычными пролетами, мы бы уже давно поднялись наверх, но нам приходится карабкаться по ступеням, тянущимся вдоль каждой из стен. Сквозь стекающий по лицу пот вижу дверной проем, к которому выводят ступени. Оттуда льется ровный теплый свет, и там белые стены. Два пролета. Мне нужно победить только два длиннющих лестничных пролета, чтобы добраться до него. Я не обращаю никакого внимания на идущего впереди человека. Он тревожно оглядывается на меня и что-то говорит. Я его не слышу и не хочу слышать. Я только должен дойти. До меня снова доносится стон, и я снова гляжу на девушку. Моя спина. В нее, кажется, воткнули раскаленный прут, протянувшийся от затылка до пояса, отдающий резкой и острой болью при каждом шаге именно в пояснице. Вторя этой, другая боль сковывает при каждом шаге, как в тисках, левую ногу.

Я дохожу до угла, поворачиваю и иду к дверному проему, залитому светом. Остается один пролет. А потом Соня резко распахивает глаза как раз в тот момент, когда я гляжу ей в лицо. Огромные голубые глаза испуганно смотрят на меня. Ее кожа, блестящая от пота, итак бледная, заметно сереет. Ее губы уже совсем синие. Даже сквозь одежду я чувствую, как жар пожирает ее изнутри. Я ничего не говорю ей. Я ничего не могу сказать. Пересохшее горло выдает какой-то хрип. Она смотрит мне прямо в глаза, ищет что-то в них, а у меня перед мысленным взором встает другая картина, как точно также на меня смотрела Катя в последние свои секунды.

– Нет! – рвется из меня. – Нет!

Замечаю, как рядом оказывается тот, что шел впереди. Он выхватывает из воздуха пластиковый контейнер автоинъектора и прямо через одежду колет что-то девушке в плечо. Я спотыкаюсь и не в силах удержаться начинаю заваливаться влево, туда, где зияет темный провал высотой в двадцать этажей. Чьи-то руки хватают меня и дергают назад, прислоняя к стене. Я вяло вырываюсь, но сил у меня нет. Не встречая больше сопротивления, делаю шаг на следующую ступень, потом еще и еще.

Моя ноша, мой драгоценный груз дергается у меня в руках, словно хочет вырваться. Смотрю недоуменно. Широко открытые глаза смотрят мимо меня, но я наклоняю голову, ловя остановившийся взгляд. Что-то рвет меня изнутри, что-то не дает дышать… Вот он, дверной проем, до него только пять ступеней. Упрямая прядь светлых волос, белый локон наползает на глаза Соне.

Четыре ступени…

Голова девушки безвольно откидывается назад.

Три ступени…

– Сейчас, сейчас, – кого я пытаюсь обмануть?

Две ступени…

Я поднимаю ногу, чтобы шагнуть на последнюю ступень, когда что-то толкает меня снизу, и я, неловко подскочив, заваливаюсь прямо в дверной проем, за которым тянется широкий коридор с белыми стенами.

Я лежу на боку, не чувствуя собственного тела. С какими-то хрипами воздух вырывается из меня. Гулко стучит в висках кровь. Пытаюсь приподняться, но тело не слушается, руки не слушаются, и я снова заваливаюсь на пол. Пыль попадает мне в лицо, забивает нос и широко распахнутый рот. Несколько раз подряд чихаю, и спина-предательница отдает сильной болью в позвоночнике. Снова пытаюсь приподняться, и на этот раз одеревеневшие руки кое-как помогают мне справиться с этой задачей. Прислоняюсь спиной к стене и помогаю руками вытянуть непослушные ноги. Голова моя пуста, как кошелек нищего. Наверное, я отключился на несколько минут глухим беспамятством, но почти сразу пришел в себя.

Кто-то подходит и садится рядом. Молча заглядывая мне в лицо, Клаус протягивает бутылку с водой. Принимаю ее и подношу ко рту. Пью мелкими глотками, совершенно не чувствуя вкуса. Выпиваю ее всю и швыряю вниз, в полумрак пустого и мертвого, как и весь этот город, здания.

– Соня умерла.

Парень молчит.

– Соня умерла, – снова говорю я. – Прямо на моих руках.

Пустые слова вылетают из моего горла и падают в темный провал. Глухая скорбь вытягивает из меня последние силы, оставляя лишь пугающую пустоту.

– Соня умерла, – как заведенный повторяю я, вспоминая, как упал, споткнувшись, когда ее тело растаяло в воздухе. На моих руках.

Унылый сквозняк холодит мою кожу, высушивая пот. Или это не пот сейчас течет по моим щекам?

– Ты в порядке? – как же Клаус бездарно шутит. – Можешь идти?

– Помоги мне встать.

Он поднимается и протягивает мне руку. Я хватаюсь за нее и с усилием вздергиваю себя на ноги. Какой сейчас смысл спешить куда-то? Твари уничтожены. Наверное. Человек в черном плаще казнен. Его Страж наверняка уже сдох после смерти своего создателя, или подыхает где-нибудь. Краем глаза ловлю движение за окном внизу, почти у самого нашего здания. Придерживаясь рукой за стену, спускаюсь на три ступени, обходя парня, и выглядываю наружу. Безучастно смотрю, как в грязи бешено извивается огромный змей. Смертельные судороги сводят его гигантское тело. Ну и живучий же он.

– Ты обещал мне разговор, – поворачиваюсь к Клаусу.

Секунду он смотрит на меня недоуменно, а потом негромко отвечает.

– Ты также давал слово.

Я «достаю» сигарету и кручу ее в пальцах, потом ломаю, и табак сыпется сквозь пальцы.