Максим Резниченко - Мертвый Город

Какое-то время я просто лежу, без единой мысли глядя вниз, в полумрак здания, а потом вдруг чувствую, как из-под меня начинает уходить пол. Распластавшись по всей поверхности, чтобы уменьшить давление и распределить свой вес, я умудряюсь отползти как можно дальше от опасного участка, пока не упираюсь в стену позади. Оглядываюсь и вижу дверной проем, а за ним – ступени лестницы, ведущей вниз. Вскакиваю на ноги и тут же морщусь болезненно, когда о себе дает знать поврежденная нога. С виду лестница не пострадала, но мне некогда проверять, и я начинаю спуск. В нескольких местах ступени все-таки обвалились, и мне приходится перепрыгивать через провалы. К счастью, новых толчков не происходит, и я довольно скоро оказываюсь внизу, на земле. Не задерживаясь, покидаю опасное здание и отхожу от него на сотню метров, снова оказавшись в жиже. Из-за больной ноги мне не слишком удается спешить, да и грязь цепляется за ноги при каждом шаге, не желая выпускать. Чертыхаюсь про себя за собственную глупость. Два раза на одни и те же грабли. Желаемое происходит едва ли не быстрее, чем я того хочу. Ледяная тропа появляется передо мной, и я с облегчением ступаю на нее. По пологой дуге дорожка тянется вокруг здания, выводя к противоположной стороне дома.

Начинается дождь. В недоумении я поднимаю голову и вижу, что небо уже не сходит с ума, закручиваясь в невероятном хороводе. Сейчас по нему лениво ползут куда-то вдаль тяжелые тучи, а из них идет самый обычный дождь. С каждой минутой он все усиливается, и вот уже это не просто дождь, а настоящий ливень. Почти моментально я промок до нитки, а замерзшая грязь под ногами стала вдруг невероятно скользкой, и я чуть не упал, поскользнувшись. Хватит! Я останавливаюсь и готовлюсь плести, но прежде чем начать работать, я вижу его и, более ни на что не отвлекаясь, даже на дождь, направляюсь к нему.

Первое, что я вижу – это кончик хвоста. Мне приходится сделать изрядный крюк, чтобы добраться до гигантского змея. Зачем? Вряд ли я смогу сейчас ответить на этот вопрос. Вода, падающая с неба, смывает с его тела грязь, заставляя красиво блестеть антрацитово-черную чешую. Там, где она осталась целой. Страж лежит на боку, и я могу рассмотреть на его спине замысловатую вязь светлого узора, тянущуюся от головы и до кончика хвоста. Смывая грязь, дождь обнажает и страшные раны. Чешуйки в этих местах разломаны, вдавлены внутрь, открывая взгляду светло-розовую плоть. Редкие судороги сводят тело Стража, напоминая, что он еще жив. Жив, но уже не борется и не сопротивляется смерти.

За несколько секунд я добираюсь до его огромной, размером с грузовик, головы, и до меня сквозь шум дождя доносятся какие-то звуки. Осторожно обойдя эту огромную треугольную башку, вижу их источник. Подле самой головы, у ее основания, в одной из самых больших ран, копошатся три огненно-красных муравья, каждый из которых размером со взрослую собаку. Они спешно насыщаются, энергично вгрызаясь в плоть змея. Их передние конечности работают быстро и четко, а пузатые туловища мелко подрагивают. Верный Вал по-дружески толкает в плечо, когда я открываю огонь. Свинцовая смерть буквально разрывает тварей на части, и ни одна из них даже не оборачивается, когда гибнут остальные. Еще минуту стою неподвижно, тщательно вслушиваясь, но ничего, кроме дождя, не слышу. Разворачиваюсь и замираю, как вкопанный, от немигающего взгляда огромного золотого глаза. Змей дергается, смещая голову ближе, и змеиное око оказывается совсем рядом, только руку протяни. В расширенном черном зрачке мне даже удается увидеть собственное отражение. Неприятный холодок пробегает по спине, когда понимаю, что Стражу достаточно дернуться посильнее, чтобы своим весом просто раздавить меня в лепешку. Лишь железная уверенность в своих силах останавливает меня от скорой расправы. Да, именно так – сейчас я смогу очень быстро уничтожить монстра. Вертикальный зрачок в золотой радужке едва подрагивает чуть заметно, то сужаясь, то расширяясь. На миг огромный глаз скрывается под опустившимся массивным веком и снова открывается. Медленно отступаю на шаг, а Страж дергается, снова приблизившись ко мне вплотную. Его огромная башка приподымается, когда змей открывает пасть и издает шипение. Нет, не шипение, вместо него из страшной раны, в которой копошились муравьи, что-то булькает и хлюпает. При этих звуках черный зрачок заливает собой весь глаз, а я вдруг понимаю или, благодаря своему чувству сопереживания, чувствую, что Страж просит меня о последней милости. Он хочет, чтобы я прервал его страдания. Ему очень, невыносимо больно. Выродок, создавший такого огромного Стража, обрек того на мучительную смерть после своей гибели. Змей оказался слишком силен и слишком живуч, чтобы просто издохнуть вслед за своим создателем.

Я снимаю перчатку, медленно поднимаю руку и протягиваю ладонь. Черный зрачок резко сужается в тонкую линию, а потом змей закрывает глаз. Под моими пальцами мокрая от дождя, прохладная и твердая, как камень, чешуя. Волна судороги заставляет вздрогнуть змеиное тело, и вслед за этим Страж издает слабый, но гулкий, полувздох-полустон. Пора.

Отступаю на несколько шагов, выбирая место поудобнее. Гладкая чешуя не дает мне возможности зацепиться за нее, поэтому я «достаю» лестницу и, приставив ее к змеиной голове, взбираюсь наверх. Массивная надбровная дуга подо мной и сочащаяся кровавой сукровицей глубокая рана вместо глаза под ним. Ну и досталось же змею от тварей – они смогли добраться до одного из его глаз.

– Ну что же, будем надеяться, я справлюсь, – говорю я в дождь и «достаю» короткий нож.

Зажимаю лезвие ладонью. Замираю на мгновенье. Сталь приятно холодит кожу. Зачем я это делаю? Резким движением выдергиваю из сомкнутой ладони лезвие. Клинок слишком острый, и я не сразу чувствую боль. Сильнее стискиваю кулак, когда она приходит. Тяжелыми каплями ярко-алая кровь падает вниз, прямо в страшную рану. Я не знаю, сколько ее нужно. Не знаю, спасет ли она Стража, созданного другим человеком. Я ни разу не слышал ни о чем подобном. Зачем я вообще это делаю? «Может быть, – приходит усталая мысль, – я хочу, чтобы хоть кто-нибудь остался в живых…»

Холодный и расчетливый циник во мне не может не радоваться тому странному стечению обстоятельств, причудливым образом предоставивших мне возможность поработать со смертельно опасным хищником. Вспоминая все, что известно о Стражах, их сущности и возможностях, я невольно прихожу к выводу, что умирающий змей может стать прекрасным материалом для уникальных исследований. Бездушный профессионал снова подает голос, поясняя, что в случае, если змей выживет, между нами не будет той связи, что характерна для тандема создатель-Страж. Это значит, что в случае ранения или гибели одного из нас второй никак этого не почувствует. По сути, монстр уже мертв, и лишь невероятная жажда жизни удерживает его на грани. А моя кровь, – продолжает объяснять циник, – всего лишь лекарство, способ оживить змея, который, вероятно, не возымеет никакого эффекта. Я устало внимаю сухим пояснениям, а потом без особых эмоций убиваю этого циника, задушив и сломав тому шею. Нет, для меня это не эксперимент и не уникальная возможность.