Владислав Выставной - Убить зону

Но, наверное, люди правду говорят: дуракам везет. До поры до времени, конечно: везенье кончилось, когда он споткнулся и скатился в неглубокий овраг, заваленный всяким ржавым хламом. Как бесправная и безответная отмычка, он плохо ориентировался на территории Зоны, но предположил, что находится где-то на окраине Свалки. Прополз немного на четвереньках, выглянул из-за бугорка.

Точно, Свалка. Вон она, брошенная, насквозь радиоактивная техника, какие-то автобусы, грузовики, просто груды расплющенного металла, вляпавшегося, надо полагать, в самый гравиконцентрат. Только сейчас вспомнилась эта пакость — «комариная плешь», возникшая вдруг на исхоженной тропке. Вообще-то впереди полагалось двигаться именно ему, отмычке, — на то их и берут с собой, причем, не только бандиты, но и те, кто считает себя честными сталкерами. Такова уж тут традиция, вроде тюремной прописки: назвался сталкером — полезай в отмычки. Если выживешь за пять-шесть ходок — может, и будет из тебя толк. А в тот момент его вдруг так прижало — просто сил никаких нет. Хоть пером его режь — а надо остановиться и присесть на обочине. Бугор скривился, ясное дело, но разрешил: мало удовольствия гнать перед собственным носом с головы до ног обдристанную отмычку. И вот, пока Петля кряхтел и обливался потом, избавляясь от сомнительного ужина в сталкерском кабаке, Мизинчик-то и вляпался. Даже со своего насеста Петля видел, как все случилось: просто шел такой шустрый малый с УЗИ под мышкой (тоже понты — не признавал нормального оружия, «калаш» ему тяжел, видите ли). Шел, да вдруг раз — будто наступил на него какой-то невидимый великан. Мизинчик даже ойкнуть не успел, только с хрустом полопались под собственной тяжестью кости, плюхнулось, обращаясь в кисель, мясо — и Мизинчика всосало в землю Зоны-матушки, ибо в одно мгновение стал он весить несколько тонн, что многовато для хрупкого человеческого организма. Только грязное пятно и осталось, да еще расплющенный УЗИ сверху. «Калашников» ему тяжел, видите ли.

Тогда его, Петлю, чуть не убили. Бугор восстановил видимость справедливости: отмычка никак не могла знать о коварной «плеши», да и прижало ее не в шутку: идите, полюбуйтесь, как он экологию Зоны загадил… На самом деле плевать бугор хотел на справедливость — просто только что, прямо у всех на глазах, была доказана истинная ценность отмычки на территории Зоны. И его грубо, стволами, погнали вперед, не дав даже штаны застегнуть.

Тогда ему просто повезло. Ну а теперь-то что желать? Свалка — это, блин, хреновое место. Без датчика аномалий тут во что угодно влететь можно, не говоря уж о всяких бродячих тварях…

Что-то зашуршало в глубине металла. Петля судорожно сглотнул, присел, прижимаясь к земле. И действительно, в наступающем сумраке показался первый обитатель Свалки. Нет, это был не какой-нибудь заблудший кровосос. И даже не слепая собака.

Крыса. Обыкновенная серая крыса — один из самых живучих на Земле организмов, если не считать столь же серых ворон. Петля облегченно перевел дух. А зря. Потому что вслед за этим шустрым зверьком с забавной подвижной мордочкой последовал еще один. И еще. Крысы выбирались из своих укрытий, водили серыми носами, принюхиваясь. Человеческое присутствие явно привлекало их внимание. Петля пока не догадывался, к чему дело идет, но смутное беспокойство уже закрадывалось ему в душу.

Он не боялся крыс. В отличие, скажем, от пауков или змей. В детстве у него даже была маленькая ручная крыса. Он любил таскать ее у себя на плече, она смешно щекотала шею своими подвижными усиками и до смерти пугала девчонок. Это забавные и беззлобные создания. Пока их не станет слишком много.

А крысы все перли. Причем уже с разных сторон. Похоже, они еще не определились с дальнейшими действиями и делали вид, что просто выползли из своих бесконечных нор подышать свежим воздухом Зоны.

И тут до Петли дошло: не станут они просто так выползать скопом наружу, чтобы просто полюбоваться закатом. И если они уж поперли… Он стал медленно пятиться — стараясь прорваться сквозь серую крысиную блокаду и притом — не дай Черный Сталкер — не наступить на одну из этих тварей. Ничего не получалось: он пятился — и грязный крысиный ковер двигался вместе с ним.

Теперь уже не осталось никаких сомнений: крысы собрались здесь по его душу. Петля ощутил невероятное омерзение и ужас. Вот и еще один повод почувствовать собственное ничтожество: Зона брезгует тратить на него даже самую жалкую из своих аномалий, самого затрапезного мутанта. Его попросту сожрут серые паразиты.

Однако крысы по-прежнему не нападали. Петля лихорадочно пытался сообразить — почему? Возможно, должна собраться некая критическая масса животных, которая и примет решение: пора жрать. А может… И тут он вспомнил еще кое-что, что мельком слышал про грызунов Зоны. Крысиный волк! Вот кто ведет эту серую армию. Наверное, он решил появиться последним. А может…

Сердце Петли заколотилось лихорадочно, с перебоями: он представил себе, как этот серый монстр выбирается из глубин почвы, выталкивая перед собой на поверхность рядовую серую массу — которая просто мешает протиснуться его гигантской туше…

И тогда он не выдержал и побежал — прямо по серым тушкам, что под его ногами хрустели и отчаянно визжали, пытаясь цапнуть и прокусить крепкий армейский ботинок. И едва он преодолел границу окружившего его серого пятна — как вся масса с яростным визгом, переходящим в ультразвук, ринулась в погоню.

Он хотел пройти по верхней кромке котлована — только сумасшедший псих сунется в карьер без детектора аномалий. Да только какая-то наиболее шустрая особь метнулась вперед, вгрызлась в подошву — и он поскользнулся в аккурат как на банановой кожуре, благо что шкурка «зоновской» крысы слетает с жировой прослойки не хуже, чем кожура с банана. Он кубарем полетел вниз, краем глаза замечая, как вся эта серая масса волной перехлестнулась через край котлована, стремясь накрыть его с головой.

— Твою мать! — захлебываясь в тяжелом дыхании, выдохнул Петля, вскакивая и сдергивая с рукава вцепившуюся серую тварь. Крыса металась в руке, отчаянно визжа и исходя пеной. Он швырнул ее за спину, в шуршащее и визжащее море, — и кинулся к единственному убежищу, которое он видел перед собой, — древнему ржавому автобусу. Хотя «убежище» вполне могло оказаться радиоактивной ловушкой, под завязку набитой аномалиями. Но мозги уже не работали, и вперед гнал только тупой животный страх. Он влетел по гнилым ступенькам в узкие двери, со скрежетом задвинув за собой ржавую «гармошку». Крысы дробью заколотили в металл, налетая на дверь, видимо, по инерции.

Он бросился к окну: всюду, куда доставал взгляд в быстро сгущавшихся сумерках, виднелись крысы. Они деловито осваивали окружающее пространство, они были здесь полноправными хозяевами. Хотелось разреветься от беспомощности — но он не решил еще, что лучше: просто реветь или сразу сойти с ума, чтоб не мучиться вопросом «что будет дальше?»