Кирилл Клеванский - Колдун. Земля которой нет

Чувство опасности ледяным обручем сдавило голову, и я инстинктивно присел. В тот же миг надо мной прогремел сплющенный воздух, а с ним явился черный блеск боевого молота. Я перекатился и распрямился, заводя младшую саблю за спину. В этот раз бой будет сложнее, вот что подсказывает мне чутье.

Против меня вышел могучий воин, держа в своих мощных руках тяжелый боевой молот, с которого падали капли крови. Они красными жемчужинами катились по граням, теряясь в песке. Я выдохнул и сжал зубы. Волевым усилием, даже не сомневаясь, ускорил сердце, а со вторым вздохом в суставных сумках появились пузырьки кислорода. С болью пришло и ощущение свободы, так было всегда, стоило мне применить технику ускорения.

Следующее движение показалось мне более медленным, но все равно молот сверкал с невозможной прытью. Я отошел в сторону, пропуская сокрушительный удар за правую руку. Однако мне не хватило мгновения: противник дернул запястьями, и его оружие едва не смяло мой бок.

Ласточкой я взмыл в воздух и ястребом рухнул ногами прямо на навершие молота. Воин не выпустил оружие из рук, и это его погубило. Оружие вошло в песок, а я, вытянувшись стрелой, вонзил перекрещенные сабли в глотку врага. Глаза его тут же закатились, щеки надулись, изо рта вырвалась пузырчатая алая пена. Одно движение, и голова молотобойца слетела с шеи. Но не было времени даже дух перевести.

Секундой позже я вновь взмыл в воздух, оставляя ни с чем обладателя боевых рукавиц, украшенных пятнадцатисантиметровыми иглами. Приземлившись, тут же принял на блок мощный удар странного оружия, больше подходящего для убийства, чем для сражения.

Отойдя в сторону, лентой завил младшую саблю, и та змеей впилась в локоть обладателя инструмента земных ассасинов. Но на этом я не закончил. Легкое, почти танцующее движение запястьями – и, оказавшись спиной к спине с врагом, я вонзил старшую саблю ему в шею. Уши прорезал предсмертный хрип, а меньше чем через удар сердца я, отсекая противнику руку, закончил технику, слаженным ударом двух сабель лишив и это тело головы. «Змеиный шаг», мой излюбленный стиль, не подвел меня и в этот раз.

И вновь я в бою и вновь отражаю удары. То выпад шестопера, оставивший разрезы на кожухе, то укол бастардом, взвившимся у ноги, то страшный и хищный оскал топора, чуть не убавивший мне роста у шеи. И вот во второй раз я оказываюсь один на один.

Но теперь все проще, как мне показалось в тот миг. Всего лишь обычный бастард, направленный прямо в брюхо, всего лишь знакомые стиль и стойка. Первый укол я лениво обошел полууклоном. Второй, режущий удар, пустил по кромке сабли, старательно выцеливая вражескую глотку. Но потом я буквально на одном чутье резко разорвал дистанцию.

Щеку будто огнем прижгло. Я ощутил, как по подбородку течет резвая струйка крови. Но что поразило больше всего – с клинка врага сорвались каменные иглы, которые чуть не превратили меня в ежика. Подобно ужу извиваясь меж этих бритвенно-острых игл, я все отходил от шока. Это была магия, но магия, от которой не пахло… магией. Я не чувствовал ничего, что всегда следовало за боевым волшебником: нагляделся этого в Академии. Возникало такое чувство, будто кто-то просто вырастил камни на своем клинке.

Недолго думая я пустил силу в клинки, намереваясь прижечь мерзавца молнией. Но только скривился, когда игла угодила мне в бедро, плотно засев в нем. Молний не было… Силы не было… Моей магии не было…

Окажись я в иной ситуации, выпал бы в осадок, быть может, даже запаниковал бы, но в бою на это не было времени. У меня в рукаве оставался лишь один козырь – собственная техника под названием «насмешка ветра». Та самая техника, которая чуть не убила меня в свое время.

И лишь я вспомнил о ней, как следующий взмах сабли, которым я намеревался отбить каменную иглу, вдруг заставил воздух задрожать. Пространство замерцало, будто уплотнившись, а потом с кромки старшего Лунного Пера сорвался ветряной серп. Глаза каменного мечника расширились от удивления, да так и застыли навеки. Его тело медленно и плавно, будто нехотя, разделялось на две половины, падая в разные стороны.

Руки в тот же миг налились свинцом, будто я вновь прошел штурм крепостной стены Мальгрома, стало сложно дышать. Следующий удар вполне мог стать для меня последним. Но тут прозвучало: «Бонг!»

И в мир словно вернулись звуки. Я услышал гомон толпы, тяжелые хрипы выживших, глухое бульканье умирающих, чья кровь толчками била из рассеченных артерий. Оглядевшись, среди груды тел, среди покрасневшего металла, среди ручьев крови и вязкого песка, прилипшего к гладиаторам, я увидел лишь десятерых. Десятерых стоящих на ногах. Все сверкали ранами и порезами, но все же гордо смотрели в сторону севера, прямо на золотую ложу.

Вырвав из ноги каменную иглу, придерживая пострадавший бок, я встал рядом с живыми, оставляя мертвых за спиной. Стопы буквально утопали в размягченном от крови песке, а ветер задувал в глаза пот и все тот же песок.

– Первый раунд закончен! – оповестил всех старик. – Десять стойких проходят дальше, где их будут ждать новые испытания на пути к воинству Термуна! Засим я объявляю первый день состязания закрытым! Во славу Термуна!

– Во славу Термуна! – грохнула толпа.

– Во славу Термуна, – сквозь боль, но с достоинством процедили стоявшие гладиаторы, с которых ручьями катился не пот, а лилась кровь. Своя и чужая, но больше чужая.

– Что за демонщина? – сплюнул я, раз за разом пытаясь воззвать к волшебству.

Но оно молчало, будто и не было его никогда. Что ж, вывод один – либо я стал обычным смертным, либо здесь нет магии. Так или иначе, мой первый день в долине Летающих Островов подошел к концу.

Прошло вот уже семь дней с тех пор, как закончилась битва на арене. Семь дней, в течение которых все, что я видел, – это край города и море облаков сквозь зарешеченное окно каморки, где поселили всех выживших. Семь дней, полных умственных и физических метаний. Семь дней, когда ты уже не понимаешь, дотянулся ли ты до обманувшей тебя мечты или умер и попал в чистилище. Но начнем по порядку.

Когда зрители покинули трибуны, на песок вышли гвардейцы, подобные Левому и Правому. Они вместе со старшим маласом повели нас на задний двор этого комплекса. Двор этот был объемен по площади, но словно замурован в неприступные, высокие стены, коробкой смыкающиеся по периметру. Первое, что я тогда приметил, – плац и десятки разнообразных боевых снарядов. От механических манекенов до стоек, от подобия шведских стенок до настоящего арсенала у западной стены. Все это наводило только на одну мысль – это тренировочная зона. Клянусь всеми богами, в этот раз я хотел ошибиться в своих догадках, но не судьба. Я оказался прав.