Ярослав Коваль - Восторжествовать над демоном

— Не на расстоянии. Из непосредственной близости. С предыдущими обелисками была другая ситуация.

— Так ли? Так, может быть, со временем что-то изменится. Вы ведь глубже освоите методику. — Пресвященный бдительно разглядывал меня. — И потом — считаете, Гильдия захочет проверять, можете вы или нет?

— Тут важно правильно расставить акценты в разговоре. Подозреваю, вы бы с этим легко справились.

— Хотите, чтоб я провёл разговор со Сламетом? В самом деле?

— Нет, что вы. Думаю, это лишь настроит будущего Сына чародея на противостояние. Но вы знаете гильдейцев намного дольше, чем я. И сможете подсказать мне что-нибудь.

— Да вы и сами отлично всё понимаете. Уязвимое место Храма чародейства — чародейская мощь, которой вы его лишили. Лишили смысла существования, понимаете? И вам стоит сперва возвести слабенький обелиск на их территории, а потом начинать торговлю. Вы ведь можете сначала сделать какое-то подобие настоящего источника. Можете же? Любой создатель обелисков, если верно помню историю, это мог.

— Демонические обелиски — совсем другое дело…

Я подумал было об установке малоподходящего кристалла в сердце магического средоточия. На каком-нибудь берилле система продержится пару недель. Потом заметно ослабнет.

Пожалуй, всё-таки нет. Но можно поискать другие варианты.

— Что ж, попробую. Спасибо за совет.

— И вам нужно подумать о гарантиях, — подсказал старик. — Советую требовать ключи. Ключи от покоя-раковины. В качестве гарантии их доброй воли и того, что они исполнят свои обещания. Вопрос лишь, какие именно обещания вам от них нужны.

— Им придётся отказаться от претензий на аин и никогда больше не задевать ни меня, ни мои интересы.

— То есть вы знаете точно, что именно Гильдия пыталась завладеть артефактом.

— У меня есть признание их главы.

— Впрочем, конечно — кому же ещё! Я мог бы взглянуть на документы, которые попали вам в руки во время захвата катакомб? Поверьте, эта услуга не останется без ответа.

— Конечно. Как считаете, об этом тоже стоит упомянуть?

Мы обменялись взглядами заговорщиков. Теперь Пресвященный мне улыбался — невиданное дело для священника Мониля, которые по-прежнему воспринимают демонов, как не опасных мерзких отродий преисподней, не стоящих ничего, кроме быстрой и желательно мучительной смерти. Может быть, для высокоцивилизованного, обладающего широкими взглядами монильца я, запятнанный присутствием во мне демонского сознания, и был вполне приемлемым соседом, особенно если мог оказаться полезным. Но священники и фанатики по-прежнему смотрели на меня глазами своих дальних предков.

Хорошо, что глава Храма сияния всё-таки скорее политик, чем фанатик. Свой интерес и интересы своей религии могут подвигнуть его к большей политкорректности. Даже в отношении одержимого вроде меня. Я любезно ему улыбался, нисколько не задетый. Мне плевать, как этот старик на самом деле относится ко мне, если я получу его помощь.

— Упомяните. Едва ли Храм чародейства сможет теперь составить для нас проблему.

— Стравить их! Стравить! Давай! — взвизгивала аин, заходясь от восторга. В последнее время она больше наслаждалась происходящим и почти никогда не пыталась мне мешать. Даже наоборот — подзадоривала, подзуживала, подталкивала. Поддерживала. — Вот это успех!

Как хорошо, что мой собеседник её не слышал. С Пресвященным мы расстались без малого друзьями — может быть, только внешне. Но какая разница? Важна была лишь видимость, потому что только она, а не тайная симпатия, могла дать мне крепкую опору и политическую поддержку. Именно на это я рассчитывал.

А проведя разговор со Сламетом, сделал вывод, что, пожалуй, выиграл и этот раунд. Правильным было моё решение пригласить в союзники Пресвященного, никто другой не смог бы дать мне такие полезные советы. Даже те удары, о которых я сперва и не догадывался, всё равно достигли цели. По глазам собеседника легко было прочитать: он понял, что его поймали, как кролика в силок. Дёрнувшись пару раз, лишь убедился, что петли прочно затянулись вокруг шеи, — и красиво отступил. Сделал вид, будто так и надо. Может быть, его поддерживала надежда вывернуться, или позолотить пилюлю, однако новый глава Гильдии принялся торговаться. Похоже, рассчитывал, что ловушка со временем ослабнет, а пока надо жить, действовать и по возможности представлять себя победителем в глазах подчинённых и паствы.

Однако своё нынешнее поражение он понял правильно. И когда я завёл разговор о ключах покоя-раковины, собеседник уже был раздавлен. Кажется, даже условие принял как должное. Он явно ожидал чего-то подобного, а безошибочность удара лишь сделала его достойным всех предыдущих. Я видел ненависть в глазах нового Сына чародея, только-только поверившего было в близкий триумф. Но какое мне было дело до его ненависти? Меня интересовало только его бессилие.

Так что же, я получу свои ключи?

Да, получу…

Сложнее всего было не допустить ни нотки извинения в беседе. Тому, кто привык интеллигентно договариваться, трудно давить. Меня поддерживал опыт ведения собственного бизнеса, но каждый раз приходилось делать над собой серьёзное усилие. К счастью, Сламет был чересчур поглощён своими бедами, чтоб заметить мои колебания.

Я получил ключ в тот же день, когда под моими руками обрёл очертания первый из числа новых гильдейских обелисков — таков был уговор. Предмет напоминал обтёртую фигурку крылатого демона — по крайней мере, именно так мне показалось. Особой магии в штуковине не ощущалось, и её ценность казалась сомнительной. Но мне отдавали её с таким видом, что, пожалуй, главе культа Сияния стоит поверить. Любопытно, в чём её тайна.

— Преторию придётся сделать вид, будто я ему нравлюсь. И оказать мне поддержку. — Это я заявил новому Сыну чародея, когда тот пришёл смотреть на новый источник гильдейской мощи. — Понимаю, не очень-то хочется. Но придётся. Вы ведь хотите, чтоб обелиски давали вам много энергии. Смотрите, этот уже набирает силу. Он покажет ещё больше.

— Откуда мне знать, что вы и в будущем станете поддерживать эти обелиски?

— Мне нужен сильный союзник. Не так ли?

Мы определённо поняли друг друга. Хотя успокаиваться было рано.

Магия текла сквозь мои ладони. Теперь меня преследовал только один страх — что я умру, не успев закончить труд всей своей жизни. Сделав первые шаги на этом пути, я вдруг прочувствовал его как свой с особенной остротой. То, что раньше представлялось лишь инструментом, отмычкой к ларцу с сокровищами: уверенностью в завтрашнем дне, богатством, стабильностью и, может быть, могуществом — стало делом чести. Это мне не давала покоя мысль, всё ли идёт правильно, это я нервничал, обдумывая, почему та или иная моя поделка так медленно набирает предполагаемую мощь.