Владислав Глушков - Вперёд в прошлое

— Вот отец, держи деньги на их содержание, может вам со старухой ещё чего надобно?

— Нет, ты столько деньжищ не оставляй, добрый господин, ни к чему. Ты лучше привези нам муки, да круп всяких. Можешь коровку купить, у нас только козы в хозяйстве. Эдак, оно тебе дешевле обойдётся.

— Тогда пошли с нами отец, сам выберешь коровку, да и муки круп купишь, сколько надо и каких надо. Посмотри, может, ещё чего полезного приглядишь, а я всё оплачу. И учти, коней их мы тоже у тебя оставим, так, что на их содержание, тоже деньги нужны.

Старик оказался человеком хватким. В скорости амбар и сеновал, были забиты под завязку, погреба заполнены, а в давно уже опустевшем сарае рядом с конями стояла упитанная молодая корова. И денег у Алексея ушло совсем немного, даже меньше четверти оттого, что он рассчитывал оставить на содержание больных.

Поутру караван уходил из деревни. Друзья зашли попрощаться с неудавшимися, юными разбойниками.

— Что ж, юноши, прощайте. Выздоравливайте, поднимайтесь на ноги и до весны живите здесь. Помогайте во всём старикам, а как настанет тепло, смотрите сами. Решите здесь остаться, я думаю, старики с удовольствием примут вас в свою семью, им помощники нужны. А решите домой идти, то караваны ходят, с ними и уйдёте. Но смотрите у меня, — и Алексей погрозил троице кулаком. — Узнаю, что шалите, уши отрежу в раз. Поняли?

— Не беспокойся, господин Алексий, мы за старое уже никогда не возьмёмся. Что мы не люди? Люди и добро ценить умеем.

— Вот и замечательно. А вы, уважаемые, — обратился Алексей к старикам, — спуску им не давайте. Как только начнут выздоравливать, нагружайте работой их по больше, что бы дурные мысли в голову не лезли. Вот вам немного денег, мало ли на что могут понадобиться, и не говорите ничего. В крайнем случае, не потратите, посчитаете возможным, отдадите им, когда будут уезжать. Всё, нам надо уходить, обоз уже вышел, надо догонять. Выздоравливайте мальчишки. Счастливо оставаться. — Он крепко обнял больных, попрощался со стариками и вышел из дома, следом за ним, после недолгого прощанья выходили все остальные. Только гном задержался. Он последнее время сдружился с молодыми кхитайцами, и никак не мог с ними расстаться всё, что-то нашёптывая то одному, то другому, то третьему на ухо.

— Паша, сходи, притяни за ухо этого коротышку, а то, если я пойду, то точно он у меня без ушей останется.

— Кого это ты коротышкой назвал? — Выскочил из дома возмущенный гном.

— Ты Тук сильно не возмущайся, — осадил его Алексей, — все уже давно в сёдлах сидят, одного тебя ждём.

— Что мне уже и с друзьями попрощаться нельзя? Может, я их больше никогда не увижу.

— Мы тебя тоже здесь можем оставить, выроешь себе маленькую пещерку и будешь торф добывать, глядишь, со временем самым уважаемым человеком станешь. — Поддела гнома Ольга.

— Женщина, как ты посмела меня, горного гнома в торфокопатели записать, да ещё и человеком назвать?

— Конечно, какой из тебя человек? Ленивее, чем ты существа я ещё не встречала. Да и торфокопателя из тебя не выйдет, именно по этой самой причине.

— Я ленивый, как ты смеешь, — брызгал гном от злости слюной.

— Конечно ленивый. Тебе вон даже помыться лишний раз лень. Где ты был вчера, когда все в баню ходили? Опять прятался?

— Я не прятался, просто не положено гному по баням ходить.

— А что положено, грязным и вонючим быть? Павел, я на твоём месте не брала бы его к себе в седло, пока он не вымоется хорошенько. От него смрад стоит на целую версту.

— Ничего, зато к нам разбойники не подходят, он у нас в качестве дымовой завесы, — подлил Павел масла в огонь перебранки.

Тук стал ещё громче фырчать и плеваться.

— Что вы люди понимаете в гномьей жизни. Нам совсем мыться не положено, это вредно для нашей кожи и вообще всего организма.

— Ага, я и видела, что все у вас такие не мытые ходили. Да кроме тебя там, в подгорном мире все были чистенькие и в постиранных и выглаженных платьях. Ты и с нами, наверное, сбежал лишь потому, что тебя твои собратья мыться заставляли, да работать, а ты по лени своей врождённой решил, что лучше нарушить все возможные и невозможные запреты и сбежать, чем с ленью своей расстаться.

— Я не ленивый, женщина, не правда, — уже чуть не плача оправдывался гном. — Просто мне ни кто никаких заданий не даёт. Ничего мне не поручают.

— Ух, ты! Даже так? Алексий, давай назначим его вечным дежурным по кухне, будет посуду мыть, дрова собирать, костёр разводить.

— Отличная мысль, Олюшка, только для начала его всё-таки надо хорошенько отмыть, поэтому предлагаю повременить до следующей деревни. А там я его как угодно, но в баню затяну, отпарю, отмою, заставлю всю одежду перестирать, и вот тогда у нас будет готовый дежурный по кухне.

Этих слов Тук уже не выдержал, он замолчал, и молчал до самого вечера, а вечером на стоянке, на удивление всех, попросил мыло и мочалку и отправился к ручью. Сначала со стороны ручья доносились крики, потом стоны, но в скорости и они затихли и только плеск воды, выдавал присутствие там живого существа. Гном вернулся не скоро. Он тихонько подсел ближе к костру и от его одежды тут же пошёл пар.

— Тук ты в своём уме, или нет? — обратилась к нему Ольга. — Ты зачем постирал всё и напялил на себя. Ночью мороз будет, простудиться хочешь?

— Пускай я простужусь, пускай я даже умру, но зато никогда больше ты, женщина не назовёшь меня грязным и вонючим.

— Так понятно. Владмирушка, помоги мне.

Она схватила гнома за шиворот, и быстренько вытряхнула его из мокрой одежды, после чего, вдвоём с мужем, затолкнула упирающегося и брыкающегося коротышку в свою сменную, спеленала, как маленького ребёнка. Насильно открыв рот, влила в него хорошую порцию водки, настоянной на травах, и положила поближе к костру.

— Вот теперь точно не умрёшь от простуды.

Ошалевший, от такого фамильярного обращения гном не мог даже слова сказать. В скорости, тепло костра и алкоголь сделали своё дело и он, согревшись, крепко заснул. Мокрую одежду Тука, Ольга развесила тут же вокруг костра. Наутро гном проснулся первым ещё затемно, переоделся в свою, просохшую одежду и отправился в лес. С рассветом, друзья проснулись от неимоверного аромата, жарящегося на углях мяса. Отдельно в казане настаивался чай. Вокруг всего этого хлопотал гном. Над углями на длинный вертел было насажено пять огромных глухарей, и время от времени Тук проворачивал их, давая обжариться со всех сторон. Капли жира стекали на угли, вспыхивая и обжигая тушки птиц.

— Тук, ты, когда на охоту успел сходить? — Поинтересовался у гнома Василий.

— Оказывается, вовремя сказанное слово не только с людьми чудеса делает, но и с гномами. Тук, я все свои слова, про твою хроническую лень беру обратно. Я видимо была не права.