Андрей Левицкий - Один из леса

Перебирая руками, я быстро пополз вниз, миновал решетку, кинул последний взгляд на плиту-заслонку, а потом полукруг неба над головой расчертили квадраты прутьев. Я был внутри старой ракетной шахты, темной и молчаливой, – на пути к своей цели.

Кольцевые балки разделяли шахту на ярусы-этажи, всего их было семь. К балкам крепились гроздья софитов, и я представил, что будет, если включить их все. А если еще и ночью… Из шахты, наверное, ударит столб сияния высотой до неба.

Как паук по нити, протянувшейся по оси вертикальной трубы, я бесшумно спускался вдоль шахты. И когда над головой осталось уже шесть из семи этажей, меня заметили. Странно, что серебряноглазые не всполошились раньше, когда мимо них проползала клеть. Хотя она двигалась почти бесшумно… Так или иначе, находящемуся в ней Метису повезло, его появление не вызвало тревоги. А вот мое – вызвало.

К тому времени ноги изрядно ныли, а рук я просто не ощущал. Бинты превратились в лохмотья, пальцы кровоточили, их жгло огнем. Зато глаза привыкли к темноте, нарушаемой лишь совсем слабым, рассеянным светом, что проникал в нижнюю часть шахты. Как я и предполагал, все связанное с ракетой давно демонтировали, снесли и убрали. Под ногами виднелась клетка с раскрытой дверцей, стоящая на железной площадке посреди крыши круглого бункера. Этот приземистый бетонный стакан занимал большую часть дна, его наклонные стенки и стену шахты разделяла полоса шириной всего в пару метров. На крыше бункера, кроме площадки подъемника, ничего больше не было. По периметру крыши шла ограда, с противоположных сторон в ней были просветы, откуда вниз вели лестницы.

Я понадеялся, что доберусь без приключений, но в темной дыре над последней кольцевой балкой засеребрилась пара овалов.

Мутант выбрался наружу, несколько секунд наблюдал за мной, потом прыгнул обратно. Я пополз быстрее, хотя пальцы уже превратились в кровяные колбаски. Он возник снова – и вдруг, миг спустя, из всех отверстий, усеивающих стены, полезли его собратья. В полутьме они казались лишь смутными черными силуэтами. И на каждом тусклым серебром светились глаза.

Как они передают сигналы, в который раз удивился я. Ведь первый не закричал, все было тихо, и вдруг они повалили из всех щелей! Может, твари используют ультразвук, как летучие мыши? Или феромоны? Или что-то другое…

Нижняя часть колодца наполнилась мутантами. Стремительными тенями они сновали по балкам, взбирались по стойкам и слетали по ним, некоторые прыгали на софиты. Те десятками крепились на выступающих далеко из стены кронштейнах, и один мутант, повиснув на самом краю, потянулся ко мне, когда я проползал мимо. Даже сейчас я не смог толком разглядеть его, увидел только необычно длинную лапу с узловатыми темными пальцами.

Он прыгнул.

Повиснув на одной руке и сдавив трос коленями, я выдернул из кобуры пистолет Фары. Эхо выстрелов покатилось по колодцу, отразилось от бетона, пошло вверх. Тварь ударилась о трос, упала на меня, размахивая конечностями, и провалилась дальше. Я едва не сорвался, заскользил, сжимая трос одной рукой, направив пистолет вниз. На ладонь будто плеснули серной кислоты.

Упав прямиком на клетку, мутант скатился с нее, вскочил и рванул вбок по крыше. Я трижды выстрелил в него. На краю бункера он подпрыгнул, судорожно дернулся и свалился в темное межстенное пространство.

Это окончательно вывело остальных из себя, как будто все населяющие шахту твари разом поняли, что произошло. На балках поднялся настоящий хаос. Буйство теней выглядело особенно жутковато, потому что по-прежнему оставалось почти бесшумным, слышались только шлепки лап, скрежет когтей, удары и шелест, но не было ни рева, ни криков. Как они поняли, что их собрат мертв? Калуга говорил про какую-то ключевую особенность серебряноглазых, которую мы еще не раскусили. Может, дело в ней?

А крыша бункера необычная, понял я. Вроде такой большой металлической диафрагмы. Края изогнутых «лепестков» расходятся от центра… то есть она раздвижная?

Клеть стояла точно в центре круга. Ноги ударились о ее крышу, спружинили. Выпустив трос, я упал на бок и только тогда позволил себе заорать – от души, во всю силу легких. Мне нужно было сделать это, чтобы выплеснуть из себя мучительную боль в левой ладони! Перчатка порвалась, концы металлических жилок глубоко процарапали кожу, покрыв ее сеткой кровавых дорожек. Крик взлетел вдоль стенок колодца, и на миг я представил себе, как привалившийся к кожуху Калуга тревожно поднимает голову. Если, конечно, он еще там, что сомнительно.

Заниматься руками не было времени: мутанты кольцевой волной, поблескивающей пятнами глаз, сыпались вниз по стене шахты.

Скатившись с клети, я метнулся к прорехе в ограждении, опоясывающем крышу. Если просвета с лестницами два, то и дверей внизу, наверное, две, и одна из них может быть открыта… Или обе. Или обе закрыты. Метиса на дне шахты нет, и это значит, что он сумел проникнуть в бункер, больше ему деваться отсюда некуда. И если, войдя, он запер дверь за собой…

На бегу я поливал пулями участок стены впереди. По лестнице скатился кубарем. Узкое пространство между наклонной стенкой бункера и вертикальной стеной шахты уходило, загибаясь, в две стороны.

В бункер вела дверь с рычагом вместо ручки. Я рванул ее. Заперта.

Прямо над головой зашлепали лапы, звуки слились в один протяжный шелест – мутанты дождем сыпались сверху, сигая с балки на крышу бункера.

Возле двери был металлический прямоугольник, в нем светилась красным узкая прорезь. Я схватил кулон Михаила, выщелкнул пластину микросхемы, воткнул в прорезь. Красный свет мигнул и стал зеленым. В стене едва слышно затарахтело, рычаг на двери, громко щелкнув, сам собой опустился.

Навалившись на дверь, я влетел внутрь помещения одновременно с тем, как сзади на дно шахты спрыгнул первый мутант. Захлопывая дверь, выставил в сужающийся проем ствол, дал короткую очередь и отдернул винтовку. Дверь закрылась, в стене снова тихо протарахтело, снаружи приглушенно щелкнул рычаг. Стало темно и тихо.

Метис может поджидать меня со стволом наготове. Я замер во мраке, слыша гулкие удары своего сердца. Полная тишина, гробовая… Если разобраться, дверь в бункер была раскрыта, он проник внутрь, запер ее за собой – и что? Решил, что я сюда уже не попаду, а снаружи меня рано или поздно обнаружат мутанты. Если так, то Метис вполне мог отправиться дальше, а не ждать меня.

Правой рукой вытащив из кармана перекись, я зубами свернул крышку и полил на ладонь левой. Перекись зашипела, я тоже зашипел – от боли. Прикусил язык. Сделал несколько шагов вбок, чтобы сместиться с линии возможного огня, и уперся плечом в стену. Медленно стянул поврежденную перчатку. Прощай, перчаточка… Нет, не прощай, а до свидания – зашью тебя, обязательно заштопаю! Сунув ее в карман, вылил на ладонь и пальцы остатки перекиси. А вот правую перчатку снимать не будем, она еще пригодится на руке. Намотав на запястье цепочку электронного ключа и спрятав его под рукав, я стащил с пальцев бинты. Ох и больно будет нажимать на курок! И нож держать, и пистолет.