Безбашенный - Арбалетчики в Карфагене

- Да разве в этом дело, пуниец, как тебя там!

- Бостар, почтеннейший!

- Да какая разница, как тебя там зовут! Как вообще могло случиться подобное в городе, который заявляет о своём дружественном отношении к сенату и народу Рима?! Мало того, что чернь бунтует...

- Люди недовольны, почтеннейший...

- Не смей перебивать меня, пуниец!

- Прости, почтеннейший!

- Ладно, твоё солдатское прошлое оправдывает твои вульгарные манеры, - смягчился от подобного обхождения сенатор, - Но всё-же сенат и народ Рима желают знать, по чьему злому умыслу и чьим недосмотром допущена трагическая гибель уважаемого человека и друга римского народа Гасдрубала... гм...

- Отставить смех в строю! - снова прошипел я нашим иберам, хоть и самому удержаться было нелегко. Гражданские же карфагеняне, воинской дисциплиной не связанные, кто в кулак прыскал, а кто и открыто похохатывал. Поначалу некоторые, поскольку разговор шёл на греческом, которым в Карфагене владеют далеко не все. Но постепенно то тут, то там кто-то из понимающих греческий переводил на финикийский для остальных, и гоготать начала вся толпа зевак.

- Прекратить! - грозно рявкнул Бостар, - Очистить площадь!

По взмаху его руки солдаты его хилиархии сомкнули щиты и мерным шагом двинулись вперёд, вытесняя толпу с площади. Не слишком торопясь, дабы зеваки успели въехать в ситуёвину и не наделали ненужных глупостей. Тем более, что по мере очистки площади строй хилиархии всё больше растягивался, и младшим командирам приходилась всё время перестраивать ряды, уменьшая глубину строя. Тысяча бойцов - немало, но и не так уж много. Площадь оказалась очищенной едва на треть, когда хилиархия растянулась в одну единственную шеренгу.

- За мной! - скомандовал я нашим испанцам, и мы лёгкой трусцой нагнали ливийских гоплитов, заполняя растягивающиеся интервалы между ними. То же самое справа и слева от нас делали другие небольшие отряды как иберов Арунтия, так и наёмников других карфагенских олигархов - в основном, дружественных нашему.

Недружественные были не в курсах и своевременно своих людей не прислали, а наши и дружественные - ну, случайно поблизости прогуливались. Ага, в полном боевом снаряжении. В общем, помогли надёжным правительственным войскам пресечь возмутительное безобразие в форме циничного глумления над светлой памятью уважаемого человека и выдающегося государственного деятеля Гасдрубала Козлёнка. Вытеснив наконец толпу - больше шутливыми увещеваниями, весьма прозрачно намекавшими на нашу полную с ней солидарность, чем реальным натиском - с площади, мы остановились, продолжая беззлобно перешучиваться с оппонентами. По командам вожаков-подстрекателей, среди которых мы заметили немало знакомых рож, толпа пошумела для вида и явно не в наш адрес и спокойно рассосалась по улицам. Постояв немного в шеренге для порядка, разошлись и мы. Кое-кто из наших, не теряя времени даром, уже весело назначал свидания замеченным среди прохожих обладательницам смазливых мордашек.

- Пор... эээ... Поръядьёк! - доложил мне протиснувшийся наконец кельтибер Бенат на языке, который он сам на полном серьёзе считал русским.

- Ну, тебе виднее! - хмыкнул я, намекая на то, что ему-то пришлось куда легче моего. Его присутствие на площади не требовалось, и он, сделав дело, спокойненько смылся и переоблачался в надлежащий вид в укромном месте и без суеты, а вот меня переоблачали впопыхах - спасибо хоть, ничего не перепутали в спешке. Порядок же, о котором мне доложил недавний напарник, касался одного предмета, который требовалось как можно скорее эвакуировать и надёжно приныкать - во избежание кучи ненужных нам вопросов от кучи людей, которых никто не собирался ни во что посвящать. Меньше знаешь - лучше спится, а разве это не долг солдата - обеспечить спокойный и здоровый сон мирным обывателям? Да и нам самим будет спаться куда спокойнее, когда мы твёрдо знаем, что моя пистоль с навинченным на неё глушителем беспрепятственно покинула площадь, укрытая от лишних глаз в скрывающем её характерный видок бауле.

Мы спокойно расходились по домам, а на площади уже кипело следствие, оглашаемое воплями подвергнутых пытке виновников - тех, по чьему преступному недосмотру случилось то, что случилось. Не повезло парням, но кто заставлял их служить этой сволочи? В конце концов, сами выбрали себе свою судьбу. Теперь кого-то распнут, кого-то затравят львами. Позже римляне войдут во вкус подобных развлечений, но пока-что они ещё только начинают приобщаться к этому великому достижению античной цивилизации, а для Карфагена это дело - давно уже обычное. Потом поймают ещё пару-тройку подстрекателей толпы, которыми окажутся сплошь люди того же Козлёнка и его дружков-союзников из антибаркидской группировки, и их, естественно, ожидает та же судьба. Сами они пока об этом, конечно, ни ухом, ни рылом, но под пытками в чём не признаешься? А уж Бостар постарается, как и начальство городской стражи, с которым тоже достигнута негласная договорённость...

Если преследовавшая Козлёнка и загнавшая его в храм толпа считала, что мстит ему за изгнание Ганнибала, за ликвидацию "народных завоеваний" и за расправы с неугодными, то мы с Бенатом никому ни за что не мстили, мы просто работали. Наш наниматель - тем более. Акция была тщательно спланирована нашим "мозговым центром". По сведениям Юльки какой-то из исторических источников сообщал о бунте в городе, в результате которого Гасдрубал Козлёнок, спасаясь от разъярённой черни, сбежал в некрополь, укрылся в какой-то гробнице и там уже, отчаявшись скрыться и боясь мучительной расправы, покончил с собой сам. Это должно было случиться позже - на год или на два, и мы решили, что в данном случае небольшая корректировка естественного хода событий ощутимо на историю не повлияет. Выслушав наши доводы, Арунтий полностью с ними согласился и принял наши соображения в разработку. А для его планов устранение лидера противоборствующей группировки вполне назрело. Во-первых, для внесения в неё дезорганизации и ослабления её противоборства. Во-вторых, для выдвижения в ней новых лидеров, отношения с которыми сложились не в пример удачнее. И в-третьих - для скорейшего продвижения по службе молодого хилиарха Бостара, на которого имелись некие далеко идущие виды. Словом - назрела "историческая необходимость" для небольших кадровых пертурбаций.

Храм же для исполнения акции был намечен вовсе не случайно. Воплотить в металле задуманную пневматическую пистоль я не успевал, а имевшаяся уже в наличии огнестрельная не только грохотала громче, но и кумар после себя оставляла весьма духовитый, не говоря уже о хорошо заметном облаке дыма - решить вопрос с бездымным порохом я тоже ещё не успел. В храме же курятся благовония перед идолом божества, и это маскирует дым с запахом, а взрыв "фугасной" пули в тушке жертвы должен был и надёжно скрыть характерные признаки огнестрельной раны, и придать виду обезображенного трупа пущий драматизм, облегчающий списание акции на кару от богов. Опять же, храм - священное место, где проявление божественной воли особенно вероятно, что тоже не может не работать на "божественную" версию следствия. И римляне-то республиканские весьма суеверны, что ни землетрясение или ещё какое бедствие, так грандиозные молебны с жертвоприношениями устраивают, а уж карфагеняне - и того хлеще. Давно ли первенцев знати, не говоря уж о простонародье, в дни серьёзных потрясений богам жертвовали? А посему, божественная воля - версия серьёзная и, вообще говоря, практически неопровергаемая.