Грэм Макнилл - Я, Менгск

С отъездом Стигмана персонал академии и родители толпились в недоумении, не зная, что им теперь делать, пока заместитель директора не увел их в главный административный блок, оставляя торжествующих студентов продолжать веселиться на главной лужайке.

Некоторые из магистров академии хотели отменить запланированный на вечер выпускной бал, но после дневного происшествия стало ясно, что студенты не допустят столь скорого окончания празднества.

Теперь, когда закончился этот насыщенный событиями день, Ангус и Кэтрин стояли и пили вино, пока «виновник» случившихся дел наслаждался своим выпускным балом.

— Я должен злиться на него, — сказал Ангус.

— На кого? — спросила Кэтрин.

— На Арктура. На кого же еще?

— Я знаю, но сегодня тяжело на него злиться. В конце концов, он окончил академию, и ты не можешь не согласиться, что Стигман заслужил все это.

— Да, вполне заслужил, — улыбаясь, согласился Ангус. — А получить по заслугам, да еще и публично… Мне даже почти не жалко потерянных денег, только из-за этой эффектной сцены.

Кэтрин поцеловала его в щеку.

— А это за что?

— Неужели мне необходима причина, чтобы поцеловать мужа?

— Нет. Никогда.

— Хорошо. Я горжусь тобой, — сказала Кэтрин. — Ты ведь это знаешь?

Ангус кивнул.

— Знаю.

— Я горжусь вами обоими, тобой и Арктуром. Знаешь, вы так похожи.

Ангус нахмурил в недоумении брови и повернулся к жене.

— Наш парень сильно своеволен.

— Сын своего отца, — заметила, смеясь, Кэтрин.

Ангус заворчал, не желая этого признавать.

— Наш сын обладает тонким умом и способен достичь чего угодно. Но он хочет зарыть свой талант, занимаясь геологоразведкой, летая по Периферии, путаясь с захолустными провинциалами и бегая от келморийских пиратов. Это не жизнь для Менгска. Мы созданы для большего и лучшего!

— Если бы я тебя так хорошо не знала, то подумала бы, что это в тебе говорит высокомерие, — сказала Кэтрин.

— Но ты же знаешь, что это не так, — возразил Ангус. — Я знаю, ты тоже это видишь — ты довольно часто говоришь мальчику, что он может стать великим, если захочет.

— В том-то все и дело. Если он сам захочет. Ты должен знать, что теперь не можешь заставить Арктура делать то, чего он не хочет. Чем больше ты будешь стараться заставить его, тем больше он будет сопротивляться.

— Своеволен, — повторил Ангус, хотя на этот раз уже более мягко.

— Прямо как ты раньше, — подметила Кэтрин. — До встречи со мной.

Ангус выпил глоток вина и наклонился ее поцеловать.

— Тогда будем надеяться, что женщины в его жизни будут такими же мудрыми и успокаивающими, как ты.

Кэтрин улыбнулась, и Ангус Менгск знал, что был самым счастливым человеком во вселенной.

* * *

Актовый зал было не узнать. В любой другой день это было строгое холодное место для объявлений, новостей о спортивных результатах и скучных речей, но сейчас это был зал торжества, который вмещал сотни студентов, потягивающих напитки, танцующих и наслаждающихся абсолютным весельем дня. Естественно, единственной темой разговоров был арест Стигмана и роль Арктура в его низвержении.

Со сцены звучала музыка, с потолка лился яркий свет, стены были украшены лентами, и даже портреты обзавелись накладными бородами и носами.

Тематика выпускного бала была оформлена в виде контакта с пришельцами из иных миров. Светящаяся надпись на плавающем под потолком баннере гласила: «Выпуск 78 года! Они прибыли со звезд!»

Существа из папье-маше самых различных форм и размеров свисали с кровельных балок, то возникали над чашами для пунша, или появлялись из оборудованных в стенах логовищ.

Воображение студентов разыгралось не на шутку, и в последнюю неделю в художественных классах наблюдался всплеск их неудержимого энтузиазма. Карнавал нелепых созданий наполнял актовый зал: громадные рептилии, парящие выпуклые медузы с множеством глаз, змееподобные существа с висящими хвостами и щупальцами вместо ртов. На краю сцены акулоподобные существа смешались с волосатыми, многоногими пауками с длинными шеями и устрашающими мандибулами [27] Мандибулы, или жвалы — верхние (парные) челюсти членистоногих .

Арктур знал, что человечество было просто помешано на пришельцах с тех пор, как впервые взглянуло в ночное небо со страхом и удивлением. Так, полный провал Конфедерации в попытках найти какие-либо признаки живого инопланетного разума с помощью науки и разведывательных летальных аппаратов стал источником постоянного чувства разочарования для тех, кто верил, что человеческая раса не одинока в галактике.

Конечно, сообщалось, что несколько археологических групп раскопали древние руины, которые, по их утверждению, являлись останками цивилизации пришельцев, но большинство людей были склонны считать, что это либо выдумки журналистов, либо искусно сфабрикованные фикции. Единственно, что на Умодже в свое время нашли больших насекомых, которых затем удалось приручить, но их вряд ли можно было причислить к разумной форме жизни.

Даже музыканты нарядились в костюмы пришельцев, дополненные протезами из латекса — для пущего сходства с ужасающими существами — с шишковатыми лбами, длинными волосами и зазубренными, шипастыми панцирями. Эффект получился больше комический, чем устрашающий — и что-то подсказывало Арктуру, что скорей всего он попал в точку.

Обычно ему не нравились такие мероприятия, но в этот раз он получал массу удовольствия.

Может быть, такому благодушному настроению способствовало то, что юноша чувствовал себя на высоте после дневного разоблачения преступлений Стигмана. В конце концов, более чем приятно было видеть, как уводят этого отвратительного коротышку. Арктур не сомневался, что директор точно знает, кто раскрыл его злодеяния и разрушил его жизнь.

А может, он был в таком настроении и благодаря привлекательной девушке, которую вел под руку?

Потому что Жюлиана Пастер, вне всяких сомнений, являлась самым красивым созданием в этом зале.

Но, если говорить откровенно, Арктур знал, что ни то, ни другое не являлось причиной. Главной причиной полета его души стало признание сокурсников и чуть ли не поклонение ему. Как только Стигман исчез, они тут же забыли про статус изгоя, и Арктур вдруг стал кем-то вроде героя войны.

Это очень опьяняло.

— Арктур, — обратилась к нему Жюлиана, когда стихла музыка.

— Что? — спросил он.

— Ты витаешь в облаках, — сказала она, протягивая ему стакан пунша.

— Извини, — ответил он с обаятельной улыбкой, принимая стакан и вновь обращая свое внимание на красивую девушку рядом с ним.

Жюлиана Пастер была в длинном шелковом платье цвета слоновой кости с лифом из вельвета. Платье облегало ее многообещающую фигуру и выгодно подчеркивало тонкие черты лица девушки. Светлые волосы золотыми волнами лежали на обнаженных плечах, а серебряное ожерелье с умоджанским сапфиром на девичьей шее смотрелось просто изумительно.