Алексей Кацай - Ад

— Ч-черт! — выдохнул я, бросаясь к девушке.

И черт, как всегда, был рядом. Потому что снова уже знакомая волна ужаса подхватила нас. Дмитрий тоненько завизжал, задрав голову. Семен сбил меня с ног, с выпученными глазами бросившись куда-то в сторону. Его ребята тоже кинулись врассыпную. А меня какая-то жуткая, неподвластная моему сознанию сила, снесла с места. Однако я, обо что-то споткнувшись, упал и уже в падении успел заметить огненный цветок нового лавового выброса.

Вместе с шуршанием падающего камня и душным дыханием раскаленного воздуха пришло успокоение. Но относительное, как и все в этом мире. Потому что в висках пульсировало: «Лианна! Лианна!» И расцарапанную грудь пропекала вина собственной неосмотрительности. Идиот! Ведь если нас, крепких мужиков с железобетонной нервной системой, гибнущее существо поставило на колени, то что же оно сделало с девчонкой!.. Эх ты болван!

К счастью, Лианна только потеряла сознание, и, наверное, именно это спасло ее от последнего инфразвукового удара. Приводя девушку в чувство, я поймал себя на том, что уже полностью воспринял сумасшедшую гипотезу Бабия. И еще отметил, что последний выброс произошел именно в том месте, на котором недавно, что-то почувствовав, останавливалась Лианна. Ах ты умница наша!..

Девушка слабо застонала и раскрыла пустые глаза, которые понемногу наполнялись окружающим миром. Если бы еще этот мир не был таким ужасным!.. Но тут изменить я ничего не мог. Я мог лишь ласково притронуться к щеке Лианны и успокаивающе погладить ее ладонью.

— Все нормально, Анютка. Все нормально. Как говорил Колумб, открыв Америку: «Путь в Индию найден!»

Она прислушалась к чему-то внутри себя и попробовала улыбнуться:

— Да. Я чувствую. Все нормально… И ты живой.

— Все мы живые и еще долго жить будем. Вот отдохнешь немного — пойдем с тобой Михая искать. Мы ему нужны, — бормотал я, немного раздражаясь от того, что совсем не знал, как вести себя с больной семнадцатилетней девушкой. С пьяными злыми мужиками, типа Алексиевского, мне было намного легче. Таким образом, какой-то сдвиг по фазе я тоже имел и этим становился ближе к Лианне. Только вот с какой стороны?

Впрочем, когда я повел ее к людям, суетившимся возле нового адского озерца, то поддерживал девушку за талию с левой стороны. Со стороны сердца. А как только она доверчиво прижалась ко мне, ощутил и его биение под маленькой упругой грудью. Поэтому, еще за мгновение перед тем, как она внезапно остановилась, я уже знал, что это произойдет. Потому что маленький трепетный комочек, пульсирующий в Лианне, слабо вздрогнул и рывками начал биться быстрее.

— Что? Что такое? — спросил я, уже зная, что она ответит.

— Снова. Снова… Вот здесь. Оно уже близко. Выходит.

— Та-а-ак. А ну-ка, Анюта, отойти немного и подожди меня. Только никуда не ходи. Хорошо?

— Хорошо. Я подожду. Я… Я уже привыкла ждать.

Наверное, мысль о том, как надо поступать, уже давненько шевелилась во мне, потому что я уже точно знал, что надо делать. Оставив Лианну, я трусцой побежал к людям, среди которых заприметил Бабия, Семена и его товарищей. Выхватив их из водоворота суеты, я подробно объяснил им, что нужно делать, и побежал назад к Лианне, время от времени озираясь и наблюдая за тем, как моя команда под скулеж Бабия тянет к нам термосы с жидким азотом.

— Да прекрати ты хлюпать, — резко оборвал я Дмитрия, когда все они, кашляя, приблизились к нам. — Есть идея. Не будем мы губить твою любимую форму жизни. Просто попугаем немного.

Не знаю, поверил мне Дмитрий Анатольевич или нет, но скулеж прекратил и даже начал снимать на камеру то, как мы выливаем жидкий азот на потрескавшуюся от жары и всепланетной лихорадки землю. Жидкость мгновенно испарялась и белый изящный пар перемешивался с черным дымом, сочащимся вместе с угарным ветерком со стороны нефтеперерабатывающего завода.

И когда Лианна снова прошла по увлажненному, еще прохладному асфальту, на котором быстро исчезали островки инея, то… То через минуту она на мгновение замерла и, вдруг взмахнув руками, будто крыльями, побежала к нам и бросилась мне на грудь. Словно в реку с моста.

— Нету, — с придыханием шептала она, целуя мою перемазанную физиономию, — нету! Оно ушло! Оно испугалось тебя, Роман!..

А я смущенно отворачивал от нее лицо, время от времени встречаясь с насмешливыми глазами Дмитрия и замороченными взглядами Семена с товарищами. Они, хоть и по-разному, но не понимали того, что произошло на их глазах. А мне было наплевать и на иронию Бабия, и на непонятливость оранжевожилетчика.

Потому что моя была сверху. Потому что я ощущал себя сказочным принцем-победителем, которого осыпают цветами и поцелуями самые красивые девчата его королевства. Потому что побежденное чудовище убежало с поля боя, испуганно поджав свой покрытый каменной чешуей хвост. Потому что я — черт меня возьми! — нашел-таки средство борьбы с лавовым нашествием, и теперь можно было не бояться того, что спустя некоторое время на месте Юнаков будет бурлить огненно-вязкий океан магмы, переполненный до краев отголосками человеческой боли и ужаса.

А фиг тебе, природа! Ты сильна. Ты — обесчеловеченная стихия. Но ведь и я — стихийный человек! И мы с тобой еще потолкаемся на бревнышке!..

Ни до этого победного мгновения, ни позже, никогда больше в жизни я не ощущал такого приступа эйфории, не зная того, что почти в это же самое время кто-то другой, добрый и умный, уже изобретал еще одно средство для борьбы с кремняками. Или, вернее, не изобретал, а вспоминал хорошо забытую старину. Однако в то мгновение я физически ощущал справедливость пословицы о крыльях, вырастающих за спиной. И когда меня неожиданно ударили по ним, то у меня даже заныли лопатки.

А сделал это Алексиевский, который, неуверенно пошатываясь, вынырнул из клубов черного дыма, поднимающихся от шин перевернутого горящего «ситроена». С обожженной бородой, с оторванным рукавом рубашки, со своим неразлучным портфелем, зажатым просто под мышкой, и с водочным перегаром изо рта он появиться, словно чертик из шкатулки и, уставясь на нас черными бельмами своих очков, прохрипел:

— Слава богу! Хоть кого-то нашел!.. Роман, Волчара, беги за мной. Там Михая убивают…

Бежать, к сожалению, мы не могли. Мое тело от испытаний последних дней уже давно превратилось в сплошную рану. Душа, кстати, тоже. Алексиевский, задыхаясь, с трудом тянул ногу, вывихнутую где-то в свободных странствиях. Лианна, после того как я зло накричал на нее, приказывая оставаться на месте, держалась позади. Впрочем, и она, обиженная и смертельно уставшая, не могла передвигаться быстрее, даже если бы и сильно захотела этого. Про нетренированного Дмитрия, тащившего, посапывая, свои телеприбамбасы, я уже и не говорю. Кстати, идти с нами его тоже никто не приглашал. Само побрело. Вместо него была бы куда полезнее парочка оранжевожилетчиков. Но Семен, переговорив со своими товарищами, составить нам компанию отказался наотрез. Мол, приказа такого не было.