Алексей Кацай - Ад

— Тамара, блин, уходим отсюда!..

— Ты хороший мальчик, Джонни…

Я с придыханием влепил ей пару пощечин. С таким же успехом можно было засадить ладонью об стену. В дальнем конце коридора что-то с грохотом обрушилось, и по полу к нам хищно потянулись серые пряди пылищи.

Чертыхнувшись и крепче перехватив лазер, я, резко выдохнув, другой рукой оторвал от стены Гречаник и потащил ее по коридору. Здание уже чувствительно скрипело и раскачивалось, на каждом шагу бросая меня из стороны в сторону. Точь-в-точь, как того же Джона Сильвера на палубе галиона во время шторма.

Я поймал себя на том, что начинаю мыслить в унисон с Тамарой, и испуганно поддал, насколько мог, ходу.

Из дома мы не вышли — выкатились. Я еще успел оттянуть Гречаник метров на двадцать, когда здание временной, как и положено, больницы на мгновение замерло и медленно, а потом все быстрее и быстрее, со зловещей грациозностью начало проседать, с грохотом исчезая в клубах пыли, из которых внезапно выплеснулся раскаленный камень. Сверху в него впился зеленый луч.

Я испуганно огляделся. Лялька с Лианной изможденно застыли почти рядом со мной. Возле их ног с закрытыми глазами лежал Беловод. Грудь его тяжело вздрагивала. Прямо на нас бежало трое мужчин в разорванной одежде и с пустыми провалами зрачков. Останавливаться они явно не собирались. Я отпустил Тамару, которая сразу же, как мешок, свалилась на землю, и бросился им наперерез. Наклонился, будто решил сыграть в регби, и перебросил одного через спину. Второго успел завалить подножкой. Третий, не останавливаясь, протопал дальше, ударив каблуком тяжелого армейского ботинка об землю почти рядом с головой Беловода. У того даже усы от ветра зашевелились.

Я со злостью схватил кусок кирпича, случайно попавшийся под руку, и бросил его этому, третьему, в спину. Не попал. Но заметил, как обломок камня, упав, немного спружинил, словно оттолкнувшись от чего-то мягкого. Прищурив глаза, я различил среди мусора полузасыпанные брезентовые носилки. На дороге, ведущей к Юнакам, тарелка засадила лучом по перекошенному грузовику. Тот мгновенно вспыхнул. За грузовиком стоял с виду неповрежденный микроавтобус.

— Лялька! Лианна! — закричал я. — Берите-ка те носилки… Видите? Кладите на них Беловода и тащите к автобусу. Я с Тамарой разберусь.

Девчата действовали слаженно. Я тоже старался не отставать от них, в то же время наблюдая за тем, чтобы им никто не помешал. Ощупав на всякий случай рукоятку пистолета, засунутого за пояс вместе с черновиками Алексиевского, схватил Тамару. Та не сопротивлялась. Казалось, что она начала приходить в сознание. Метрах в ста от нас громыхнуло, и в небо выплеснулся лавовый гейзер. Дохнуло жаром. Даже странно было, что что-то может быть более раскаленным всего, творящегося вокруг. Одновременно с возникновением гейзера две тарелки с разных сторон метнулись к новообразовавшемуся озерцу, ужалив его лучом. Там что-то забулькало и забурлило. Только искры вокруг посыпались. Потом эти искры сформировались в цепочку красных пятен, полетевших вверх и вонзившихся в брюхо одной из тарелок. Та замерла и замедленно лопнула. Вторая выбросила еще один луч, но, кажется, промазала, попав им в группу людей, бегущих к заводской площади. Человек пять повалилось на землю, исчезая в голубом сиянии, охватившем их.

— Ч-черт! — вырвалось у меня, но на сочувствие или на что-то подобное времени не оставалось.

Подгоняя Тамару, я побежал к нашим девчатам, которые уже были почти возле автобуса, и, ввалившись в него, умолял только об одном: чтобы машина была на ходу. О том, что ее еще надо завести, а для этого нужен ключ зажигания, я совсем забыл. Но умолял судьбу я, наверное, хорошо и чем-то понравился ей, потому что ключ торчал на месте. Да и двигатель завелся с полуоборота. Справа что-то всколыхнулось, даже автобус вздрогнул. Не глядя на то, что там произошло, я рванул с места, до упора придавив ногой педаль газа.

Эта езда напоминала мне гонки сумасшедшего по местности, спроектированной психически ненормальным ландшафтным архитектором. Дороги не существовало вообще. Вместо нее к Юнакам тянулась сплошная колдобина с рваными краями, изрезанная трещинами и разукрашенная грудами мусора. Вокруг что-то громыхало, лопалось, взрывалось, шипело. Автобус бросало из стороны в сторону, временами чуть не переворачивая его.

Однажды на более или менее ровном участке я на мгновение оглянулся и успел заметить, как Тамара заботливо поддерживает голову Беловода, который, кажется, окончательно потерял сознание. Возле его ног в напряженной неудобной позе раскачивалась Лялька. Лианна перелезала через перила сиденья ко мне.

— Какого черта! — заорал я, выворачивая руль, чтобы объехать гробоподобную котловину, из которой торчала обгорелая человеческая рука.

Лианна не ответила. Только плюхнулась на сиденье рядом со мной и напряженно уставилась в лобовое стекло.

— Стой, Михай, стой! — вдруг через минуту воскликнула она, хватаясь за руль. — Поворачивай вправо!

Я растерялся, и это дало ей возможность вывернуть машину. Хорошо еще, что мы вскочили в какой-то переулок на окраине Юнаков. Но, заскрежетав всеми своими болтами и всеми нашими скелетами, автобус таки врезался в поваленную чугунную ограду. Двигатель, отчаянно взвизгнув, замолк. Я хотел было выругаться согласно всем законам этого жанра, но меня остановил очередной лавовый гейзер, хрястнувший в пространство позади нас. И именно в том месте, где мы должны были бы ехать, если б Лианна не вывернула руль.

Резко выдохнув горячий воздух из груди, я уже собрался повернуться к девушке и высказать нечто подобное благодарности, но она уже схватила меня за руку и указала налево, на кубическое двухэтажное здание бывшего детского садика.

— Сейчас! — снова воскликнула она. — Там…

Здание словно набухло изнутри, крыша его немного выпятилась и с хрустом треснула, выбрасывая вверх обломки, мгновенно исчезающие в огненных струях. Лианна еще раз доказала свою способность чувствовать кремняки. А мне с изумлением пришлось отметить, что сам я почти не ощущаю той волны ужаса, которая раньше предшествовала появлению этих существ. Объяснений могло быть только два: или они прекратили сотрясать воздуха своими инфразвуковыми воплями, или я настолько привык как к ним, так и ко всяческим страданиям, что мой организм уже не реагировал ни на какие проявления катастрофы. То есть я уже и сам превращался в кремняка. Второе казалось мне более вероятным, поскольку раскрывало один из секретов сатанистов. А именно: их мирное сосуществование с ожившим камнем. Ведь постоянное пребывание в наркотическом состоянии есть форма пребывания в состоянии постоянного стресса. Наркотренинг, так сказать. Эти отморозки попросту быстрее привыкают к новым условиям существования. Так что же, всех колоть будем?..