Владимир Куницын - Личный враг князя Данилова

Другой танк, непрерывно поливая из пулемета соседний окоп длинными очередями, из-за которых нельзя было даже поднять голову, шел на полной скорости. Наехав на укрытие пехотинцев, многотонная машина начала вращаться, стараясь похоронить прячущихся в нем солдат. Мощный взрыв под днищем выбил из гусениц какие-то железки, а мгновенно появившееся пламя охватило весь танк. «Вечная память вам, ребята!» — мысленно проговорил майор.

Из машины, подбитой сержантом, через нижний люк вылезал экипаж, но спрятаться под ним немцы не могли. Танк уже горел, и в любой момент могли начать рваться снаряды. Фашисты бежали от танка назад, к своим, а Лемешев, единственный вооруженный автоматом, валил их короткими очередями.

На фланге, где пехотинцы пытались сдержать прорыв мотоциклистов, слышалась яростная перестрелка. Сквозь треск скорострельных немецких пулеметов пробивался степенный рокот «максима». Но только одного! Сухие винтовочные выстрелы щелкали, как удары хлыста в руках опытного дрессировщика. Слышались разрывы танковых снарядов.

Олег сосредоточил внимание на вражеских машинах, которые приближались к траншеям в центре обороны роты. Новый точный бросок гранаты сержантом заставил танкистов сосредоточить пулеметный огонь на его окопе.

Внезапно Лемешев понял, что уже почти минуту не слышит пулемета справа. Это не могло быть простой сменой ленты.

— За мной! — крикнул он ближайшему солдату — совсем еще юному худощавому пареньку.

Майор бежал узкими ходами сообщения, ругая себя за ошибку. Полный диск к автомату остался в нише вместе с противотанковыми гранатами. Но не возвращаться же! За поворотом Лемешев наткнулся на два неподвижных тела. Возле ног валялся искореженный «максим». Пулеметчики, которых Олег в начале боя послал помочь отбиваться от мотоциклистов. Треск моторов слышался совсем рядом. Майор высунул голову. Несколько мотоциклов, медленно объезжая препятствия и воронки, двигались всего в метрах сорока. Пулеметы струями свинца поливали окопы правее Олега, откуда раздавались редкие одиночные винтовочные выстрелы.

Длинная очередь из ППШ срезала экипаж ближайшего мотоцикла. В ответ несколько пуль свистнули над ухом, заставив уткнуться в землю. Еще одна очередь взметнула фонтанчики земли перед носом Лемешева. Руку с автоматом резко дернуло, пуля зацепила мочку уха. Олег сполз на дно окопа и осмотрел оружие. Диск пробит, мушка свернута на бок. Черт побери! Чем же воевать? ТТ-шник в кобуре, да «лимонка» в кармане. Хотя, как посмотреть. «Лимонка» против мотоциклистов очень даже хороша будет.

— Вперед!

Паренек молча двинулся следом за майором. Быстро и сноровисто. Молодец пацан!

За очередным поворотом встретился старшина роты, мужчина средних лет с небольшим животиком. Он деловито менял обойму.

— Дальше есть кто-нибудь живой?

— Были, товарищ майор, только что стреляли.

— Ясно.

Старшина ошибся. Стрелять уже было некому. Только в самом конце траншеи сидел вымазанный землей солдат, медленно покачивая головой из стороны в сторону. Взгляд потухший, прямо перед собой. Узенькие полоски крови стекали из ушей за воротник гимнастерки. «Тяжелая контузия с потерей слуха», — определил Лемешев.

Пулемет, свалившийся с бруствера, выглядел исправным.

— Давай!

Вместе они поставили «максим» на место.

— Ленту!

— Нету, товарищ майор!

Понятно. Молодцы пулеметчики. Все расстреляли, это потом уже их взрывом накрыло.

— Быстро к тому пулемету! Там есть.

Не теряя ни секунды, солдат помчался назад по ходу сообщения. Моторы мотоциклов ревели, казалось, уже над головой. Вкручивая запал гранаты, Олег вдруг подумал, как много может зависеть сейчас от одного мальчишки, от его сноровки и выучки. В силу своей должности майор Лемешев точно знал положение дел на всем Западном фронте. Если саперам не хватит нескольких минут и немцы захватят мост, то удар танковой группы Гудериана придется в тыл двадцатой армии, что означает для нее гибель. И хотя Москва в пятистах километрах, прикрывать ее будет очень трудно. Если этот юноша, прямо со школьной скамьи попавший на передовую, не дрогнет, не струсит и вовремя принесет ленты, то появится шанс затянуть бой. Исход которого не имеет значения, поскольку ясен заранее, а имеет значение только время, которое сможет продержаться до полного уничтожения обескровленная рота.

Бросок «лимонки» оказался на редкость удачным, потому что вывел из строя водителей двух мотоциклов, заставив остальных вновь заосторожничать. Солдат появился из-за поворота хода сообщения с коробкой патронов в каждой руке.

— Как там старшина? — спросил Лемешев, снаряжая «максим».

— Убили.

Майор замолчал. Крепкий парень, однако. Только что на живого старшину смотрел, а через минуту уже на мертвого. Но не дрогнул, дело сделал как надо.

— Как тебя зовут?

— Рядовой Красцов!

— Да знаю я, что ты рядовой. Как по имени зовут?

— Иваном.

— Хорошее имя, богатырское. Ну, если выживем, Иван, братом мне будешь. Только придется нам для этого очень постараться.

Оживший пулемет до невозможности огорчил немцев. Танки перенесли огонь на него. Но за короткие минуты боя Лемешев успел уничтожить еще три мотоцикла фашистов. А потом земля встала на дыбы, и дно окопа поглотило майора неизвестно откуда взявшейся чернотой.

Водопад. Удивительно красивый, хоть и невысокий. Белая струя скользила по скальной стене. Потом она отрывалась от камней и, сверкая на солнце, падала в неглубокое зеленое озерцо, вспенивая его поверхность. Очень жарко. Олег зашел в озеро, которое всего-то по колено. Вода приятная, прохладная, но не холодная. Лемешев стал под струю. Жара сразу отступила, покоряясь воде, скользящей по телу. Неожиданно струя исчезла, словно и не было никогда. Олег в недоумении поднял голову к небу. Только три или четыре капли, оторвавшись от кромки скалы, мчались в воздухе. Вдруг вода снова появилась, мощно ударив прямо в лицо, попала в нос, в приоткрытый рот, заставила закашляться. Лемешев фыркнул и открыл глаза.

Сначала он увидел сапоги с заправленными в них брюками мышиного цвета. Потом услышал гогот. Гортанный. Чужеземный. И, наконец, расслышал обрывки немецких фраз. Лемешев понимал, что смеются над ним, смеются фашисты. Страшное слово — плен — мелькнуло в голове, но не вызвало ужаса. Таких, как он, в живых не оставляют. Смерть будет мучительной, но это лучше, чем позор.

Долго, бесконечно долго поднимался майор: сначала на четвереньки, потом медленно выпрямляясь. Его качнуло, но ноги устояли. Тело болело, в голове свинцовая тяжесть. Напротив, широко расставив ноги, поигрывая стеком, стоял гауптман. Взгляд презрительный, легкая усмешка на тонких губах. Лемешев оглянулся. Обломки бетона торчали из воды. Когда он вновь повернулся к немецкому офицеру, его усмешка выглядела еще более откровенной и презрительной. Они поняли друг друга без слов. На лице гауптмана проступила злоба, стек, свистнув, оставил багровую полосу на щеке Олега. «Вот и хорошо», — подумал Лемешев. Мгновенно прыгнув, он повалил, подмял под себя фашиста. Пальцы вцепились в горло стальными прутьями. Сейчас он мечтал только об одном — успеть задушить последнего в жизни фрица.