Юрий Валин - Лейтенант из будущего. Спецназ ГРУ против бандеровцев

– Может, имеет смысл другими заняться? – шепнул Спирин. – А этого пусть Мезина возьмет и выжмет. У нее получится.

Женька с некоторым удивлением посмотрел на коллегу: с каких это пор в Отделе все знают, что товарищ Мезина этаким авторитетом в области дознания считается? Особенно не афишировалось. И вообще Катрин всегда излишне прямолинейными решениями увлекалась. Впрочем, изменилась наставница, это конечно.

– Марчук – старший. Решения ему принимать. Давай пока остальных бандерлогов еще разок процедим. Они хоть и мелочь, но вдруг…

Мезина встретилась в коридоре – несла товарищам офицерам вычищенные автоматы.

– Что там? Молчит?

– Интеллигентная, но унылая беседа, – вздохнул Женька. – Не умеет капитан земляков «колоть». Собственно, и мы не совсем по этой части.

– Неудивительно. К такому деликатному делу природные склонности нужны и большой навык. А остальная шушера что? Не вызрела?

Пошли к «шушере»…

– …Товарррищи, я всей душой. Я момента ждал, думал, ррасстрреляют сволочи националистические, – крепкий парень в кургузом лопнувшем костюме бил себя в грудь грязным кулаком и все порывался повернуться к сидящей сбоку Мезиной, явно считая ее главной. Катрин благосклонно кивала и показывала на сидящих переводчикам – им говори, им…

– Поподробнее, – подбадривал Земляков. – Тебя привели к чотовому и…

Бандерлог говорил поспешно, сглатывая, непонятно зачем налегая на «эр» и не забывая повторять, что «иного ходу у мобилизианта» не имелось. Память у молодого говоруна была недурна – о чае и сахаре очень подробно рассказывал и о том, как хозяина квартиры «каты-бандеры» убивали.

– Еще раз, без суеты, – сказал Женька.

Катрин вроде бы одобрила, хотя не поднимала головы, занимаясь своими ногтями. Ногти и так выглядели элегантно, но старший сержант озабоченно вертела пилочку, подшлифовывая и подравнивая, и почему-то эта сосредоточенность и ерундовый маникюрный инструмент навевали жутковатые ассоциации…

Земляков задавал вопросы, слушал, но что-то отвлекало. Может, то, что лейтенант Спирин сидел с совершенно отсутствующим видом и внимательно смотрел в пустой угол. Зато бандерлог вещал охотно и многословно, так и сыпля подробностями. Понятно, осознает, что пока спрашивают, к стенке не поставят. Или его шуршащая пилочка сейчас больше пули пугает?

Слушал опытный товарищ Земляков, слушал, но все равно бы пропустил, если бы в движениях пилочки крошечная задержка не промелькнула.

– …Почему до бабы? – машинально уточнил Женька.

Бандеровец тоже сбился, помолчал растерянно. Потом пробормотал:

– Та а куда ще? Он недолга ходил. Вернулся такой… смехотливый.

– Может, просто до ветра отлучался?

– Не, до ветра ближче, – кругломордый допрашиваемый напряженно поразмыслил: – И еще от него шоколадом дыхнуло та наливкой. Вишневой.

– Угу, значит ты, Грабчак…

– Так точно. Николай Грррабчак, насильный мобилизиант…

– Мы поняли, поняли. Ты, Николай, значит, книгами и дедуктивным методом увлекаешься?

– Що? Не, я в их националистическу пррропаганду вообще не верррю. Я насильно, они винтовку понастовляли и…

– Ладно, а откуда логика: он вышел – шоколад – наливка – вишня – баба?

– Та я слышал, як хлопцы казали. То есть говорррили. Мол, хлопцев побило, а Кныш знову до своей крали шмыглял. Сгинем через нее.

– Кто конкретно говорил?

Может, и ложный след, но…

Уточнили у остальных. Один из пленных ссылался на забывчивость, зато толстый национал-бандюк подтвердил: была у Кныша зазноба, ценная связная по кличке Лозанка.

Оперативники вернулись в «кабинет» Марчука. Капитан и подследственный изнуренно пили несладкий чай.

– Вы крепкий не пейте. Сна не будет, – посоветовала Мезина.

Оба глянули недобро, Кныш ухмыльнулся углом разбитого рта – сидел бандеровец на табурете, руки связаны, ссадины на морде подсохли, ссутулился устало.

– Я вас, товарищ капитан, попрошу еще раз повторить основные вопросы. Для профилактики. И будем закругляться, – Катрин подняла ящик картотеки, поставила «на попа», села за спиной у допрашиваемого, вынула свою пилочку.

– Имья, призвище, рик народження, – неохотно начал по очередному, уже двадцатому кругу Марчук.

– Кныш, я ж казав. Рик народження не знаю, я сирота…

Вопросы, пустые ответы, в паузах едва слышный скрип дамской пилочки. Звук чуждый, нелепый, раздражающий. Нервирующий до полного изумления. Как выдерживал капитан, понять трудно, у Женьки челюсти сводило, а лейтенант Спирин, кажется, очень хотел в коридор выйти.

– …Яке у вас було завдання?

– Яке завдання? Я ж кажу, ми на нимцив шли, окупантив бити. Випадково сюди вийшли…

– Славно тебя баба подставила. И как ты, дурилка, ей поверил? – нагнувшись, прошептала Катрин в ухо допрашиваемому.

Улыбалась она столь отвратительно, что вообще смотреть невозможно. Кныш не выдержал – попробовал ударить лбом в красивое лицо. Катрин, несомненно, этого ждала – встречное, снизу вверх, движение плеча – бандеровца подбросило, на ногах он не устоял. Рухнул, отлетел табурет и кружка с недопитым чаем. Плюясь кровью и матерясь, Кныш елозил по полу, пытался достать мучительницу сапогом и орал. О суках и «видьме», о нимце клятом, о шибеницях для москалив и воле народу, про те, що за все розплата прийде…

– …Нет, разрешить не могу. Людей в прикрытие практически нет, распылять силы бессмысленно, – Марчук на старшего сержанта не смотрел, перекладывал листы недописанного протокола. – Вернется майор, он примет решение.

– Да когда он вернется? – Катрин оправляла ремень с кобурой, на капитана тоже не смотрела. – А время поджимает. Пока эта Лозанка уверена, что ночью группа вышла из города. Но слухи пойдут, беготню со стрельбой обыватели наблюдали. Уйдет от нас девушка.

– Послушайте, Мезина, при чем здесь вообще эта женщина? Кныш здесь дома, он местный, естественно, у него есть связи, родственные и сердечные привязанности. Кричал в истерике бессвязно, а вы ухватились…

– В общем-то, конечно. Маловероятно, что с этой Лозанки какой-то профит выйдет. Но нужно же что-то делать. Раз имя всплыло, проверим для порядка…

Марчук помолчал и неохотно согласился:

– Добре, сейчас съездим.

– Да вам-то, товарищ капитан, зачем ехать? – удивилась Катрин. – Это же для проформы. Тут добираться десять минут, а если вдруг барышню найдем, привезем сюда, побеседуем под протокол, как положено, очную ставку устроим. Хотя вряд ли. Сбежала наверняка потаскушка. А гада Визе нужно здесь искать, сюда все следы ведут. Вы бы еще раз местность проверили…

Марчук морщился, не нравилась ему Мезина, не нравилось, что львовских дивчин «потаскушками» этак, походя, клеймят.