Андрей - Сердце Агрессора

Она была, как чудо в этом грязном переулке. Как божий ангел в аду, она была здесь не к месту. До крупной улицы с фонарями и полицейскими было далеко, а на ее пути стояли завсегдатаи кабака и среди них Коротышка Цез.

Тото задумался над проблемой лишь на десятую мига. И спустя какое–то время он уже шел по переулку, обнимая девушку и нежно нашептывая ей на ушко:

— Молчи дура или тебя поимеет весь кабак, а потом еще и продаст в соседний!

Девушка была прекрасна до безобразия, и Тото не ограничился тем, что повел ее к свету. Он открыл полицейским ключом дверцу шикарного лимузина и предложил ей сесть.

— Это же моя машина, — пролепетало прекрасное создание, но в машину все–таки села.

— Эй, Тото, — крикнул Коротышка Цез. — Может быть, ты поделишься с друзьями? Не много ли тебе одному?

— Да пошел ты, Цезарь. Эта малышка сегодня со мной! — отозвался Тото, ставя ногу на порожек гравимобиля.

— Выпусти меня! Полиция, полиция! — завопила девушка.

Далее шли непродолжительные рассуждения Тото о преимуществе длинных ног над куриными мозгами и наоборот. Тем временем девушка успела умолкнуть, за одно размазав всю косметическую раскраску, что была на лице.

— Вот видишь, Тото, малышка не хочет ехать с тобой, — обрадовался Коротышка.

Угонщик посоветовал ему заткнуться, сел в машину и захлопнул дверцу.

— Куда тебя отвезти? — спокойно поинтересовался угонщик у тихо хныкающей красивой идиотки.

— Домой, — шмыгнула она очаровательным носиком и сказала адрес.

Италиец включил мотор и машина, приподнявшись над землей, скользнула к свету.

Дальше в памяти каторжника мелькали улицы, светофоры, пешеходы и другие машины пока Тото не подъехал к указанному дому.

— Ты живешь одна? — обратился он к размалеванному поплывшей от слез краской ангелу.

— Да.

Тото вздохнул, вышел из машины, открыл вторую дверцу, легко поднял девушку на руки и пошел к лифту. Дверь ее квартиры так же легко открылась полицейским ключом, как и дверца машины. Включив свет, красавчик усадил девушку в кресло.

— Я принесу воды, — сказал он и ушел на кухню.

Нашел стакан, капнул туда из своего перстня–ампулы каплю вязкой маслянистой жидкости и набрал туда же воды из–под крана. Возникшая пена быстро опала и Тото, снова тяжело вздохнув, поспешил вернуться в комнату, где оставил девушку.

— Меня зовут Тото, — представился он и протянул ей стакан.

Девушка взяла и сказала:

— Лиза, — и отпила чуть–чуть.

Потом подумала и одним глотком допила все. Тото начал раздеваться. Медленно. Лиза гораздо быстрее.

Действие снадобья италийца кончилось и Лиза, совершенно лишившись сил, уснула. Тото спокойно оделся, налил себе половину стакана какого–то напитка из красивой бутылки, выпил, вытер везде, где вспомнил, отпечатки, положил в карман пачку дорогих сигарет, золоченую зажигалку и вышел.

К условному месту он прилетел вовремя. Его уже ждали. Столько денег, сколько стоила машина, у скупщиков не было. Они назначили встречу на завтра, сменили номера радиовизитки и уехали.

Угонщик отправил большую часть денег на свой счет в банке через уличный кредитный автомат и пешком вернулся в бар Лысого Доменика.

Коротышка Цез был все еще там. Он уже успел выкурить пару сигарет со слабым италийским наркотиком и у него, наверное, возникли проблемы с третьей. Во всяком случае, настроение у него было препротивнейшее, и он искал на ком бы выместить свою злость.

— Так, значит? Друг — Тото, — закричал он. — Значит, стал большим человеком? Значит, дорогую шлюху себе завел, и тачки больше не водишь на задний дворик аптеки?! Значит, делиться, как раньше ты больше не будешь? Сука! Ты… ты…

Цез заводился. Наконец слюней набралось столько, что говорить Коротышка уже не мог и тогда он выхватил кривой рогнийский нож.

— Я тебя… — завопил Цезарь и ринулся на Тото.

Если бы шея Коротышки не была покрыта толстенным слоем жира, он бы точно сломал ее, когда кувыркался после удачно проведенного приема. Тото был настоящим сыном улицы, и не так–то просто было зарезать этого героя мальчишеских драк.

— Эй, орлы, — красная рожа Лысого Доменика немедленно проявилась над стойкой рядом с италийцем. — Идите–ка, выясняйте отношения на асфальтит. Не то мне придется позвать Джони. Ты, Тото, хочешь поздороваться с Джони?

На секунду в памяти Тото возник образ Джони — огромного, похожего на гориллу владельца страшных вздутых мышц и маленькой головы с огромным беззубым ртом. Лицо полного дебила, и фигура далекого предка человека. Мне Джони не понравился.

— Хорошо, Домни, мы уже уходим!

Тото подхватил хнычущего Цезаря, не забыв сунуть в его карман остро отточенное лезвие и вышел на улицу. Кто–то закрыл дверь за его спиной и встал к ней.

Выход из переулка занимала огромная бронированная машина.

— Не дури, парень! Держи руки перед животом и надейся, что после следующей ночи с дочерью сенатора Сабита тебе повезет больше. Ты имеешь право не отвечать на вопросы…

Тото смотрел на руку, которая серебряной пишущей машинкой вписывала в чек для Коротышки Цезаря сумму.

— Эй, Цез, — крикнул Тото, не веря еще в очевидное предательство.

— Не ори, Тото, — ехидно отозвался Цез. — Тебя приговорят к пяти годам каторги, с которой не возвращаются! Так, что все вопросы, Тото, задашь в Аду!

— Ты мне ответишь еще на этом свете, Цез! Обещаю тебе, — заорал Тото и, подталкиваемый нежными руками полицейских, сел в машину.

Тут я бросил шириться в памяти угонщика потому, что судьба настоятельно советовала глянуть в другой мозг, мозг Уве.

— …А на этот случай у меня есть метка удостоверение, болтал сам с собой землянин.

— А зачем мне метка–удостоверение? — я аккуратно задал вопрос от имени его внутреннего голоса.

— Чтобы предъявить ее охране на рудниках, — ответил он, хотя и очень удивился.

— А зачем им ее предъявлять?

— Чтоб поверили, что я свой.

— А я свой?

— Да! Я же специальный агент ДНК по профессиональному отбору.

— Так зачем же мне уходить к своим на рудниках?

— Так ведь Стратфорд затевает побег! Если я не приму меры, то не видать мне лабораторий Компании, как своих ушей.

Я не знал, что мне с ним делать. Убить? Но в глазах других каторжан, он всего лишь придурковатый ученый с Земли. Можно было поговорить с ним, пригрозить, что если он выдаст нас, то умрет.

— Тото, — тихонько позвал я дремлющего италийца.

Он дремал, как зверь, очень чутко и поэтому сразу открыл глаза.

— Тото, нужно кое–что проверить. Одолжи мне твой ножик на десять минут.

— Ты думаешь… — ехидно начал он, но я его перебил.

— Я про тебя ничего не думаю. Или ты хочешь сказать, что я зарежу тебя твоим же ножом?

Тото хмыкнул, блеснув снежно–белыми зубами, и достал оружие. Я осторожно взял острое, как бритва, лезвие с допотопной рукояткой из туго намотанных тряпок и сунул его за пояс сзади под куртку.